То, что противоречит Священному Писанию (в посттридентской расширительной трактовке Инхофера), не может быть даже вероятным. Галилей предлагал (в частности, в письме Кристине Лотарингской1418) пути согласования двух авторитетов (Разума и Откровения)1419, но они были нереализуемы. Во-первых, потому, что в науке церковь видела такую же универсализирующую силу, какой была она сама. А во-вторых, в конфессиональную эпоху в католической церкви усилились тенденции к централизации и консолидации, что не способствовало выработке гибкой политики по отношению к «новой науке»1420.
«PRODROMUS». НАТУРФИЛОСОФСКОЕ ОПРАВДАНИЕ ПРИГОВОРА
Мнение о причастности иезуитов, и в первую очередь отца Кристофа Шайнера, к инициированию процесса над Галилеем получило широкое распространение в Европе, чему способствовал ряд фактов и обстоятельств. Так, 9 июня 1632 года, вскоре после публикации «Dialogo», Кастелли писал Галилею:
Отец Шайнер зашел в книжную лавку, где в тот момент находился также некий падре оливетанец1421 [Винченцо Реньери], приехавший из Сиены <…>. Шайнер услышал, как оливетанец хвалил «Диалог», называя его величайшей из книг, когда-либо выходившей в свет. Иезуит был потрясен, цвет его лица совершенно изменился, руки так сильно затряслись, а взгляд стал столь беспокойным (con un tremore grandissimo nella vista et nelle mani, in modi), что книгопродавец, рассказавший мне эту историю, был немало удивлен. Он также сказал мне, что этот самый отец Шайнер заявил о готовности выложить за эту книгу десять золотых скуди, чтобы иметь возможность немедленно на нее ответить (per poter rispondere subbito subbito)1422.
В феврале 1633 года, перед началом процесса над Галилеем, Шайнер уведомил Гассенди: «Я готовлю защиту ради себя и ради истины (ego pro me et veritate defensionem paro)»1423. Инхофер в своем заключении относительно «Dialogo» (апрель 1633 года) утверждал, что «главная цель Галилея состояла в критике отца Кристофа Шайнера, который в последнее время более, чем кто-либо писал против Коперника»1424. Даже отъезд Шайнера из Рима в Вену, якобы сразу после окончания процесса над Галилеем, интерпретировался как бегство «с места преступления», хотя в действительности иезуит покинул Рим не ранее 1 декабря 1633 года (не говоря уж о том, что к отъезду Шайнер начал готовиться еще в 1628 году, если не раньше1425).
Кроме того, 17 августа 1633 года Никола Фабри де Пейреск писал Афанасию Кирхеру:
…Я более, чем просто сожалею о бедном противнике отца Шайнера [о Галилее] и не понимаю, как такое могло случиться, ведь он трактовал вопрос лишь гипотетически, не высказываясь в пользу того или иного мнения. <…> А все потому, что он [Галилей] завидовал отцу Шайнеру, который открыл пятна на Солнце и их движение, что затем позволило ему сделать вывод о движении Солнца вокруг своей оси. Я считаю это открытие крайне важным для познания природы1426.
Источниками информации для Пейреска служили сам Кирхер, который переписывался с Шайнером, Габриель Нодэ, тогда библиотекарь кардинала Джанфранческо Гвиди ди Баньо, и, по-видимому, кардинал Франческо Барберини. В апреле 1633 года Нодэ писал Гассенди:
…Эта толпа [римская курия] стала могильщиком [«Dialogo»] в этой стране из-за проклятий [в адрес Галилея] со стороны курии, куда Галилей был вызван в результате махинаций отца Шайнера и прочих иезуитов, намеревавшихся погубить его. И им бы это наверняка удалось, если бы не мощное заступничество со стороны герцога Флоренции (то есть великого герцога тосканского. – И.Д.)1427.
9 августа 1633 года Кирхер послал Пейреску копию полученного им тремя неделями ранее письма отца Шайнера (от 16 июля), в котором иезуит сообщал, что «несколько дней тому назад Галилео перед инквизитором и в присутствии 20 свидетелей отрекся de vehementi, то есть как сильно заподозренный в ереси, от своего мнения о неподвижности Солнца и движении Земли и осудил оное. Его книга будет запрещена»1428. В феврале 1634 года Декарт писал Мерсенну:
…Меня убедили, что иезуиты способствовали осуждению Галилея. Вся книга Шайнера говорит о том, что они не его друзья1429.
В начале сентября 1633 года Пейреск сообщает Гассенди: «Я был слегка шокирован (un peu touché), видя, как он [Шайнер] не мог воздержаться от нападок на старого беднягу [Галилея] после того, как своими ногами втоптал его в грязь и добился приговора, требующего не только отречения, но и пожизненного тюремного заключения»1430.
Да и сам Галилей, ссылаясь на сообщения друзей, неоднократно указывал на роковую роль, которую отцы-иезуиты сыграли в его судьбе. Примером может служить цитировавшееся выше его письмо Элиа Диодати от 25 июля 1634 года.
Однако в действительности вопрос о роли отца Шайнера и иезуитов вообще в осуждении Галилея не столь прозрачно ясен, как то представлялось самому ученому и многим его современникам. И для того, чтобы оценить реальный вклад иезуитов в дело Галилея, надо для начала хотя бы вкратце коснуться более ранних событий1431.
В 1612 – 1615 годах Галилей и астроном-иезуит Кристоф Шайнер оказались втянутыми в полемику относительно солнечных пятен1432, бессмысленную в своем приоритетном аспекте (поскольку наиболее крупные из этих пятен были видны невооруженным глазом и наблюдались в разное время астрономами Европы, Ближнего Востока, Китая и других стран и регионов1433), но любопытную в историко-научном плане и, что существенно в контексте данной работы, имевшую важные последствия для Галилея.
Поскольку конфигурация и расположение пятен на солнечном диске периодически повторялись, то это (если допустить, что пятна расположены на поверхности Солнца) могло свидетельствовать о вращении светила вокруг своей оси, что, в свою очередь, противоречило космологическим воззрениям Аристотеля, в частности его положению о «неизменности неба». Заметим, что в мае 1611 года, то есть спустя два месяца после того, как Шайнер начал свои наблюдения солнечных пятен, вышло предписание генерала ордена Иисуса Клаудио Аквавивы, требовавшее, чтобы члены ордена в процессе преподавания и в своих ученых трудах строго придерживались теологии Фомы Аквинского и натурфилософии Аристотеля1434.
Шайнер то ли по собственному разумению, то ли желая согласовать свои взгляды с Аристотелевой космологией (и тем самым выказать послушание требованиям орденского начальства), высказал в октябре 1611 года мнение о том, что наблюдавшиеся им пятна не связаны с поверхностью Солнца, но представляют собой «блуждающие светила» (то есть планеты), отличные от Меркурия и Венеры. Галилей, ознакомившись с работой Шайнера, согласился с последним в том, что солнечные пятна действительно существуют, но тосканский ученый полагал, что, поскольку форма пятен постоянно меняется, они никак не могут быть какими-либо телами, вращающимися около Солнца, а скорее принадлежат «солнечной поверхности, где они постоянно рождаются и умирают, подобно облакам вокруг Земли»1435 (при этом Галилей допускал вращение Солнца вокруг своей оси).
Свою точку зрения на проблему Галилей изложил в книге «Istoria e dimostrazioni intorno alle macchie solari e loro accidenti», вышедшей в марте 1613 года с посвящением Филиппе Сальвиати и с предисловием (Al Lettore) библиотекаря Accademia dei Lincei Анжело де Филииса. Галилей ознакомился с предисловием до публикации и остался им недоволен, поскольку де Филиис, как и многие друзья ученого (к примеру, Ф. Чези), вели дело к обострению отношений с иезуитами, в частности, акцентируя внимание на приоритетных вопросах. Действительно, несмотря на то что тон предисловия по настоянию Галилея был смягчен, публикация «Istoria» вызвала протесты со стороны иезуитов Collegio Romano, и, как справедливо отметил Фантоли, «это явилось первым признаком охлаждения их (иезуитов) отношений с ученым, которые <…> первоначально были очень теплыми и сердечными»1436. Галилею же было очень важно сохранить хорошие отношения и с Обществом Иисуса (особенно с отцом Гринбергером), и с Чези.
Что под именем Апеллес скрывался некий иезуит, Галилей знал уже в 1613 году (а возможно, и ранее), но то, что это отец Шайнер, ему стало известно много позднее, в марте 1614 года, из письма Чези, который привел цитату, раскрывающую подлинное имя Апеллеса, из опубликованного в 1613 году в Амстердаме трактата по оптике Франсуа д’Агийона, или Агилониуса, сына секретаря Филиппа II Испанского, иезуита, известного в свое время математика, оптика и архитектора1437. В феврале 1615 года Шайнер послал Галилею экземпляр своей работы в надежде, что последний в ответ вышлет ему свои публикации1438. В том же 1615 году Шайнер публикует еще одну небольшую (объемом 34 страницы) работу, где затрагивался вопрос о солнечных пятнах, – Sol ellipticus, которую он также послал Галилею с просьбой высказать свое мнение1439. Как отметил А. Фантоли, «несмотря на то что полемика была выдержана в предельно вежливых тонах, она все-таки способствовала некоторому охлаждению в отношениях между флорентийским ученым и иезуитами», и причиной тому «была не позиция самого Галилея, а скорее резко полемические выпады Шайнера, вызвавшие столь же резкую реакцию со стороны друзей Галилея (а под их влиянием и его самого)»1440. Впрочем, я бы на первое место в указании причин охлаждения отношений между Галилеем и иезуитами поставил именно роль друзей тосканского ученого. Опуская дальнейшие фактологические детали этой запутанной истории отношений Галилея и Шайнера, в которой трудно отделить правого от неправого, отмечу лишь, что к моменту публикации «Dialogo» немецкий иезуит стал закадычным врагом тосканского ученого.
