1935—1937 годы стали периодом наивысшего подъема в антивоенном движении. Все приверженцы мира верили в возможность создания единого фронта. И все же различия мировоззренческих позиций, столь остро разделявшие антивоенные силы, явились непреодолимым препятствием в реализации совместной платформы предотвращения войны. В результате была резко ослаблена одна из главных антифашистских сил, которая могла бы наряду с миротворческой политикой СССР стать крупной преградой наглевшему фашизму. Раскол антивоенного движения нанес серьезный удар делу предотвращения войны, стимулировал в какой-то мере политику «умиротворения».
Между тем курс, проводимый фашистскими державами, становился все более агрессивным. Нацистское руководство Германии, учтя опыт итальянского похода в Эфиопию, попустительство ей со стороны западных держав и бессилие Лиги Наций, готовилось раздвинуть границы Третьего рейха вооруженным путем. К 1936 году Германия уже располагала для этого необходимыми силами и средствами.
Армия Германии, имевшая в 1932 году всего 7 дивизий, спустя четыре года насчитывала 36 дивизий75. Первым актом агрессии стал захват демилитаризованной Рейнской зоны, которая в те годы представляла собой высокоразвитый в промышленном отношении район (добыча чугуна — 26,7 млн. т, стали — 3,23 млн. т, каменного угля —
20,2 млн. т) с экономически развитым сельским хозяйством и большой плотностью населения (196 человек на 1 кв. км)76. И хотя формально Рейнская область входила в состав Германии, согласно статье 42-й Версальского договора «Германии запрещалось содержать или сооружать укрепления как на левом, так и на правом берегу Рейна к западу от линии, начертанной в 50 км восточнее этой реки»77. Долина Рейна нужна была Третьему рейху как плацдарм для нападения на страны Западной Европы. Кроме того, вторжение в Рейнскую зону отвлекло бы мировое общественное мнение от итало-эфиопской войны, что позволяло Муссолини без особых помех завершить заключительные операции в Эфиопии.
Готовясь к проведению этого агрессивного акта, нацистские лидеры, безусловно, рассчитывали на «невмешательство» или «нейтралитет» таких стран, как Англия и США, нерешительность французского правительства, политический шок, вызванный внезапностью вторжения в Рейнскую область.
Планы ремилитаризации Рейнской зоны (кодовое название операции — «Шулунг»), которые стали разрабатываться со 2 мая 1935 года, велись в обстановке строжайшей секретности. В качестве идеологического оправдания подготовки операции «Шулунг» на случай утечки информации выдвигалось подписание 2 мая 1935 года советско-французского договора о взаимной помощи, чем Франция, как считали в Берлине, нарушила Локарнский договор.
Правители фашистской Германии гуэнимали, что это была рискованная авантюра, так как ремилитаризация Рейнской зоны представляла реальную угрозу безопасности Франции и Бельгии, которые могли применить войска против вермахта. «Немецкая армия находится в состоянии полной реорганизации, и она не готова к войне, — отмечал командующий сухопутными войсками генерал
В. Фрич. — Она может потерпеть поражение от одной только французской армии»78. Однако Гитлер был уверен, что «Франция абсолютно ничего не предпримет» и «мы сможем действовать в совершенно спокойной обстановке»79. Об отношении Англии Гитлер мог судить по результатам поездки своего министра иностранных дел в Лондон. Нейрат докладывал ему, что британское правительство не предпримет никаких мер в случае ремилитаризации Рейнской зоны.
Перед вторжением Гитлер заявил: «Франция находится в самом разгаре предвыборной кампании, разобщенная и раздираемая борьбой партий. Франция будет протестовать, но без Англии она не решится действовать. Итак, вперед!»1. В 5 часов утра 7 марта 1936 года началось вступление германских войск в Рейнскую зону. Прикрытием этого агрессивного акта должна была служить ратификация парламентом Франции 25 февраля 1936 года советско-французского договора о взаимопомощи. Через несколько часов послы держав, подписавших в 1925 году совместно с Германией в Локарно Рейнский гарантийный пакт, были приглашены на Вильгельмштрассе. Министр иностранных дел Нейрат вручил им меморандум и сообщил, что Германия отказывается от Локарнских соглашений и оккупирует Рейнскую зону. В тот же день Гитлер выступил в рейхстаге с полуторачасовой речью. Он утверждал, что «франко-советский договор направлен исключительно против Германии», а «Франция взяла на себя перед СССР обязательство действовать так, будто не существует ни Лиги Наций, ни Локарно»2. Он поспешил тут же успокоить Запад, добавив: «Вооруженные силы в Рейнской области не будут увеличены в течение очень длительного периода времени»80. Таким образом, и речь Гитлера, и меморандум были составлены в расчете на враждебное отношение реакционных кругов Англии и Франции к франко-советскому договору о взаимопомощи.
Конференция Франции, Италии и Бельгии — держав, подписавших Локарнский договор, — лишь констатировала в Лиге Наций, что Германия нарушила границы Рейнской зоны. Этим дело и ограничилось. В целом на Западе агрессивные действия Третьего рейха в Рейнской области были восприняты как намерение «создать барьер», который прикрыл бы парадную дверь Германии, давая ей возможность предпринимать вылазки на восток81. Глава французского МИДа Ж. Поль-Бон-кур с горечью сказал в те дни: «Жестокая действительность заключается в том, что, хотя Франция и была в состоянии защитить свои жизненные интересы, она проявила свою неспособность сделать это, и отныне ничто не воспрепятствует осуществлению плана Гитлера»82.
Безнаказанный ввод германских войск в Рейнскую зону и пассивная реакция западных держав вызвали тревогу советского руководства — мир сделал очередной шаг к войне. Советский посол Суриц докладывал из Берлина: германская армия получила новый передовой стратегический плацдарм для развертывания вооруженных сил и создания угрозы соседним государствам83. Правительство СССР решило предпринять попытку активизировать создание системы коллективной безопасности. Используя факт ратификации советско-французского договора о взаимопомощи и приход к власти правительства Народного фронта (июнь 1936 г.) во главе с Блюмом, СССР предложил Франции усилить договор взаимными военными обязательствами. На этот раз оно не получило отклика.
Тем не менее советская сторона продолжала предпринимать шаги к тому, чтобы активизировать советско-французское военное сотрудничество. Решено было использовать визиты видных советских военачальников во Францию. В начале 1936 года Тухачевский совершил поездку в Англию в связи с похоронами короля Георга V. В Лондоне советский маршал получил приглашение начальника французского генштаба Гамеле на прибыть в Париж и провести неделю в качестве гостя. Программа его пребывания во Франции была чрезвычайно насыщена. Это и посещение военных объектов, и визиты к государственным деятелям, и продолжительные беседы с генералом Гамеле-ном по вопросам технического оснащения обеих союзных армий и их более тесного сотрудничества. Тухачевский не скрывал, что он встревожен гер-майской угрозой и внимательно следит за совершенствованием вермахта1. Визит Тухачевского произвел во Франции самое благоприятное впечатление и подготовил почву для дальнейших контактов.
Затем Францию с 19 августа по 2 сентября посетил Якир84 85. Его сопровождали советские военный и военно-воздушный атташе во Франции, а также один из руководителей ВВС РККА комкор Хрипин. Советская делегация присутствовала на военных учениях в районах Меца, Нанси, Труа и Тура, а также на авиационных маневрах и учениях противовоздушной обороны в районе Бурже. Посещение линии Мажино и наблюдения за применением танков на маневрах разочаровали Якира. Теория военного искусства французского генштаба была консервативна и мало соответствовала духу времени.
Якир встречался и беседовал с генералами Га-меленом и Вейганом, а также с министром авиации Котом. В день отъезда, на завтраке, где присутствовали Кот и высшие чины генштаба, советский гость, поблагодарив французов за радушный прием, сказал: «При теперешнем положении в Европе сотрудничество наших двух армий без каких-либо агрессивных намерений против кого бы то ни было может явиться крайне важным фактором безопасности и мира»86. Визиты Тухачевского и
Якира сыграли свою роль: в сентябре того же года наметились некоторые сдвиги в вопросе переговоров генеральных штабов. Французский генштаб был уполномочен провести подготовительные обсуждения. Глава правительства Народного фронта Блюм собирался лично проконтролировать переговоры, зная отрицательное отношение военного министра Даладье и его советников к контактам с Советским Союзом в военной сфере87.
