Глава 6. По следам Вернона
Небо на востоке серело. Темные стволы сосен казались колоннами огромного пустого зала. Мох, впитавший осеннюю влагу, заглушал шаги — изгнанники двигались бесшумно, как бесплотные тени. Девушка вела их напрямик через лес, не доверяя обманным тропкам. Кронт поторапливал спутников, убедил подождать с завтраком. Он немного успокоился, лишь когда они достигли реки.
— Ну вот, — сказала Велена. — Сейчас нужно идти по течению до старого моста. Надеюсь, его еще не смыло половодьем…
— Хорошо. Остановимся потом… когда перейдем на другую сторону, — выдохнул Кронт, поправляя мешок на спине.
Они шли по краю обрыва, внизу, среди зарослей, поблескивала река. То и дело встречались муравейники, запечатанные в преддверии зимы. Веретейник услужливо протягивал ветки, усыпанные черными ядовитыми плодами, буйно разросшийся папоротник укрывал предательские ямы.
— Так, кажется, здесь, — Велена стала осторожно спускаться, хватаясь за выступающие из земли корни и жесткие стебли лесных трав.
Не без труда они обнаружили старую гать. Доски были скользкими от дождей, но еще вполне крепкими, в провалах плескалась мутная болотная вода. Камыши покачивались на ветру, будто приветствуя странников. Мост тоже оказался на месте — узенький, без перил, просто доски набитые на ствол сосны. На другом берегу темнел мрачный ельник.
Тут путники ненадолго остановились — набрать воды и поесть. Велена сидела на мосту, свесив ноги к воде, а под елями изгнанники перебирали добро в мешках. Оказалось, что в спешке они набрали множество удивительнейших вещей — старый точильный камень, солонку без соли, веретено, три непарных носка, женскую шаль. Ральф с изумлением рассматривал белоснежную скатерть с вышивкой крестиком, а Кронт пытался грызть вяленую уклейку размером с мизинец.
— Мне казалось, я не был так уж пьян, — грустно сказал Ральф, спихивая барахло в промоину.
— А мне казалось, я не такой болван… Четверть мешка этих идиотских уклеек! Плавники и кожа! И на кой нам проклятые мечи? Лучше б пару луков взял! Как, интересно, мы будем охотиться с мечами?…
Велена рассмеялась, весело болтая ногами над рекой:
— Может, лучше вернуться?
— Нет! Наоборот, мы должны уйти как можно дальше. Давайте, быстренько жрем и топаем.
Кронт роздал им хлеб и козий сыр, предложил и уклеек, но все отказались.
Они торопливо ели, сидя на мосту. Велена смотрела вниз, где светлые струи нежно обнимали длинные водоросли. Осенние дожди отдали воду реке, и она текла стремительней, чем обычно, унося с собой шишки, палки, вырванные с корнем кусты с размытых берегов.
Кусок коры плыл по стремнине, черный над янтарно-желтым песком. Под мостом он закружился, будто попал в водоворот, и медленно пристал к берегу. Велена попыталась достать его, намочила рукав, но даже не заметила этого.
На темной сосновой коре лежала краюха ржаного хлеба. Часть мякиша была выскоблена, и вместо него матово блестел камень Тарры.
— Проклятье! Проклятая ведьма! — выругался Кронт.
— Она не ведьма!
— А, ну да. Конечно, она просто тварь из долины, как я мог забыть!
— Она хочет нам что-то передать… — Велена задумчиво смотрела на опал.
Кронт хитро прищурился:
— Наверное, она хочет, чтобы ты пошла с нами… И дарит тебе свой оберег.
— Но у меня там родные! Они будут за меня беспокоиться!
— Возможно, мы вернемся довольно скоро…
Внутри камня разгоралось алое сияние. Велене даже показалось, что он стал теплее на ощупь. "Что, что хочешь мне сказать, Тарра? Почему ты не написала, ты ведь могла написать"… Кронт обнял ее за плечи:
— Надо идти. Доведи хотя бы до тракта.
Девушка кивнула. Положила оберег в карман, опустила на воду кораблик Тарры.
Изгнанники вслед за Веленой устремились в ельник. Никто из них не заметил, как кусок коры с хлебом скользит против течения, возвращаясь к Форпосту.
Стройные белые колонны часовни подпирали разрушенную крышу. Под стрельчатыми арками выросла ежевика, стены оплел дикий виноград. Но тем не менее часовня оставалась замечательным произведением искусства — будто выточенная из слоновой кости, изящная, легкая, взмывающая вверх.
При появлении изгнанников с крыши черным флагом взметнулась стая птиц. По всему лесу зазвучал их жалобный клекот — видимо, они подумали, что после пришельцев не останется винограда. Вяжущий вкус мелких, синих с белым налетом ягод не привлекал людей, но глупые птицы не знали об этом.
В часовне было неуютно — как в склепе. Ральф с омерзением заметил останки какого-то животного на алтаре. Крупный ворон внимательно наблюдал за людьми с плеча статуи святого Морта.
— Прочь! Кыш! Кыш! — Ральф швырнул в птицу камнем.
Камень отскочил от мраморной мантии, с грохотом покатился по мозаичному полу. Ворон шумно взлетел, спрятался под полуразрушенным сводом.
— Зачем ты так?! — вскрикнула Велена.
Ральф и сам удивился своему поступку. Он провел пальцами по выбоине, оставленной его камнем на статуе святого, мрачно сказал:
— Мой брат ненавидел воронье. Он рассказывал, что после одного из боев нашел своего товарища, тяжело раненого. Тот даже стонать не мог, только смотрел жуткими умоляющими глазами. Брат отошел взять бинты и спирт, а когда вернулся, у его друга уже не было глаз…
— Им тоже нужно что-то есть, — пробормотала девушка. — Законы природы жестоки, но справедливы. В отличие от законов людей…
Ворон каркнул откуда-то сверху, будто соглашаясь с ее словами. Ральф невесело ухмыльнулся, но промолчал.
— Эй, взгляните! — крикнул Кронт, без лишних сантиментов обшаривавший часовню.
Рядом с алтарем, там, где еще сохранилась крыша, валялся обугленный хворост, черный круг сажи явственно обозначал кострище.
Кронт брезгливо поворошил кости на жертвеннике.
— Похоже, тут у Вернона был привал. Погрелись, поели, кости бросили на алтарь. Мы на верном пути.
— Не устроить ли привал и нам? — предложил Ральф.
— Здесь плохое место, — сказала Велена.
— Ага, — согласился Кронт. — Лучше пойдем дальше.
— Хорошо, я только знак оставлю.
Велена присела на корточки у кострища, нашла несколько кусков угля. Сбросила кости с оскверненного жертвенника, поклонилась ему, будто извиняясь, и стала выводить руны на светлой стене.
Ральф и Кронт стояли на пороге часовни. Небольшой мощеный дворик переходил в тракт — заросший кустами и молодой порослью осинок и берез. Старая дорога, по которой уже давно никто не ходил, отличалась от лесных зарослей только тем, что на ней еще не росли сосны.
Серое сумрачное небо роняло дождевые капли на белые камни и темно-зеленый, напитавшийся влагой мох.
— Дождь начался… — хмуро сказал Ральф.
— Не дождь, а дождик. Притомился, нежный наш? Может, тебе еще шелковые простыни нужны? И теплое вино в постель? И шлюшка подороже? Или хорошенький мальчик? — со злой издевкой прошипел Кронт.
Ральф быстро обернулся, убедился, что Велена их не видит и двинул ему кулаком в зубы. Кронт ухмыльнулся, скорее довольный, чем оскорбленный ударом.
Понемногу дождик превращался в самый настоящий дождь. Ральф вполголоса проклинал Кронта, не заботясь, слышит ли его кто-нибудь, или нет. Ледяные струи хлестали лицо, будто плеткой, мокрый плащ мерзко облепил тело. Приходилось внимательно смотреть под ноги — тракт оказался действительно нехоженым, то и дело попадались ямы, рытвины, упавшие деревья.
Когда пологий спуск сменился крутым подъемом, стало еще тяжелей. Люди шли, почти уткнувшись носом в землю, оскальзывались на гнилых листьях. Погруженный в невеселые мысли Ральф едва не столкнулся с молоденькой косулей — она с любопытством смотрела на людей, а потом прянула в сторону, осторожно переставляя тонкие ноги. Между деревьев мелькнула золотистая шкурка. "Вот дрянь, тебе и дождь нипочем", — пробормотал Ральф.
Вечером они добрели до охотничьего лагеря. Небольшой навес хорошо укрывал от дождя, нашелся и запас сухого хвороста. Изгнанники развели огонь, повесили сушиться мокрую одежду.
— Как мало нужно человеку для счастья, — заметил Ральф, попивая горячий чаек на брусничном листе.
