не знает, хотя управляет колхозом уже два десятилетия; хозяйством не интересуется. Главные задачи он видит в том, чтобы обеспечить свою семью, ублаготворить ближайшее районное начальство (мёдом, водкой и всем прочим) и сдать правительству как можно больше продукции — за счёт колхозников, интересы которых он совершенно игнорирует. Много людей сбежало в города, постоянно ощущается недостаток рабочей силы.
При таких условиях колхозное хозяйство из болота не вылезает.
«Яровые посеяны были слишком рано, задолго до окончания заморозков, — председатель колхоза очень хотел отчитаться первым, — и проку от яровых не предвиделось», — сообщает повесть.
В частности, и лён, главную культуру этого колхоза, председатель тоже распорядился «сеять в грязь». На поле происходит такая сцена: старые колхозники и тракторист возражают бригадиру и говорят, что лён нельзя сеять в грязь.
«Тракториста оборвал полеводческий бригадир:
— Сей, тебе говорят! Указание есть.
— Не вырастет, ведь, ничего.
— А что я могу сделать?.. Пускай не вырастет…»
Мыши в этом колхозе семена поели. Колхоз должен закупать семена.
О заготовках сена колхозники рассказывают:
«— Каждое лето не скашиваем. А и скосим, так сено гниёт на месте, неубранное.
— Трава нескошенная под снег уходит, а скот приходится хворостом кормить». (Зимой заготовляют ветки).
Гибель коров происходит из-за того, что, во-первых, в колхозе не хватает рабочей силы (люди сбежали в город); во–вторых, от неразумных распоряжений начальства: земледельцам не дают кормов для скота и не заинтересовывают в работе.
Льнотеребильная машина работает так: «…Старая, проржавевшая, плохо налаженная машина больше путала, чем теребила. Соломка перемешивалась с сорняками и ложилась на полосу в таком неприглядном виде, что к ней страшно было подступиться».
Наблюдая такую работу машин, колхозницы решили, что лучше теребить лён руками.
Кроме колхозного руководства, невежественного и вредного, хозяйству наносили большой ущерб также другие руководители и учреждения: оравы всевозможных «уполномоченных», которых надо было «угощать» (мёдом, водкой, продуктами животноводства); и те учреждения, с которыми колхоз имел дело.
Только приёмщики на льнозаводе, понижая сортность льняной тресты в своих интересах, ограбляли колхоз на десятки тысяч рублей ежегодно. То же делали и всякие другие приёмные пункты и учреждения.
Но председателя колхоза это не трогало: убытки покрывались за счёт зарплаты колхозников…
Разорённое хозяйство колхозников
На личных приусадебных участках колхозники выращивают для питания семьи картофель и овощи. Индивидуальное же скотоводство в колхозе находится в бедственном положении.
Прежде всего потому, что для скота нет кормов. Эта проблема очень ярко обрисована в повести, в разговоре директора школы (коммуниста) с юным колхозником.
Подросток критикует колхозные «порядки»: «— Сено каждое лето не скашивают в колхозе или оно гниёт не убранное. Лучше бы разрешили для своих коров хоть понемногу корму заготовить, а то и свои коровы голодные стоят всю зиму…»
Директор школы обрывает подростка:
«— Выходит, что вы хотите в первую голову кормить своих личных коров?.. Слыхали вы что–нибудь о частном секторе в народном хозяйстве?..
«— Коровы не виноваты, что они в частном секторе, — отвечает колхозный паренёк директору. — Они ведь не в чужом государстве, все советские. И молоко от них пьют не буржуи какие–нибудь, а свои люди. А получается, что ни колхозных, ни своих коров не кормим. Вон какие они стали теперь, от овец не отличишь, разве это коровы — выродки»…
Перед колхозниками встаёт также другая трудная проблема, кроме кормовой: замена старых коров молодыми. Старушка–колхозница ночами не может заснуть, обдумывая эту трудную проблему: корова старая, молока даёт очень мало, а как её можно заменить молодой? Прежде, при достатке кормов, эта проблема решалась просто. Крестьянин выращивал в течение двух–трёх лет корову из собственного молодняка, а потом старую корову продавал на мясо. Но как это можно сделать теперь, когда корма не хватает даже для одной скотины?! А забить старую корову на мясо, а потом купить молодую корову — для этого требуется большая дополнительная сумма денег, а у колхозников денег нет.
В описанной деревне многие колхозники разрешили эту проблему так: вместо коров они завели коз. Хотя козы дают меньше молока, но зато они требуют гораздо меньше корма и могут питаться ветками. Кроме того, колхозники не обязаны уплачивать с коз «молоконалога», или «закупа».
Колхозный председатель из-за этого ненавидит коз. В повести изображена такая любопытная картина:
«В конце деревни они (козы) запрудили улицу — целое стадо…
«— Враги колхозного строя, — сказал председатель колхоза (уполномоченному райкома партии). — Корму меньше — верно, но и молока от них ни себе, ни государству. Козы людей из повиновения выводят. Выродки!.. Козами обзавелись (колхозники), чтобы с колхозом меньше считаться».
В повести автор мельком описывает состояние скотоводства у крестьян–единоличников и у современных колхозников. Старушка-колхозница по ночам долго не спит и все озабоченно думает о перестройке двора и о своём скоте — теперь и в доколхозной деревне:
«…Коровник ломать, перестраивать надо. Ставился двор не на одну скотину, а на целое стадо. И стояло в нем раньше, худо-бедно, четыре–пять коров, бык, да телята…, какой ни мороз — тепла хватало. А ныне в этом же дворе стоит–дрожит одна Пеструха, вздыхает, зимой и на морде иней и в пахах, даже вымя в инее. А корму маловато — какое уж тут молоко. Развалить надо этот двор, отобрать бревна, которые ещё поцелее, укоротить их, добавить свеженьких и собрать новый коровничек, чтобы в нем уместить всю свою живность — корову, пару овец, поросёнка. Эх, силы нужны, деньги нужны, хозяин нужен».
В повести А. Яшин дал картину полного разорения хозяйства в современной колхозной деревне, вплоть–до 1961–62 годов: и в колхозном и в частном хозяйстве закрепощённых крестьян.
Жизнь горемычная
В повесть автор включил очень много фактов, характеризующих нищету колхозников. Но сделал это дипломатично. Он не рисовал одну большую картину этой нищеты, а разбросал десятки фактов, штрихов, замечаний по всей книге. В собранном и систематизированном виде эти факты производят сильное впечатление.
Конкретных цифр об оплате труда колхозников в описанной деревне автор не приводит. Но в ряде замечаний эта оплата охарактеризована довольно ясно.
«По трудодням, как и прежде, одни разговоры»… — так определяет эту оплату молодой колхозник, сбежавший в город. А написано это письмо, судя по некоторым датам и расчётам, в самый последний период, в 1960 или 1961 году.
В другой деревне бригадир говорит о том, что колхозники хлеб на трудодни не получают «полной мерой».
А денежная оплата труда так мизерна, что она никакой существенной помощи колхознику не даёт. Старушка–колхозница с горькой обидой думает
