Склон становился круче и однообразней. Скудела и растительность. Постепенно исчезала трава, а с ней и заросли рододендронов. Зачастили мелкие осыпи, разрушенные скалы с хаотическим нагромождением камней, разных по форме и величине. Теплей не становилось. Наоборот — потянуло свежестью и прохладой.
Вскоре за валом камней показался ледник, сплошь заваленный у самого языка черными обломками скал. Подъем на ледник начинался с моренного склона. Он был крутым, но не длинным — метров десять, не больше. Справа проглядывали «бараньи лбы» — гладкий, зализанный до блеска монолит. Как говорили альпинисты, на нем и глазами не за что зацепиться. Дальше виднелись места, где ледник, сползая вниз по склону, рвался на части, падал, образуя ледяные глыбы…
Там, где пролегал путь участников перехода, ледник был сильно растрескан и завален снегом. Обойти закрытую часть ледника было не так просто, как поначалу показалось.
Одноблюдов задумался. Впервые от альпинистов зависела жизнь стольких людей: женщин, стариков, детей. От него и пятерых его товарищей. Юрия Васильевича беспокоило, успеют ли они до наступления вьюжных дней перевести людей через перевал… В долине Баксана идут бои с фашистскими егерями. Впереди ледник с крутыми склонами, скальный гребень, головокружительный спуск к морю. Кто знает, какая будет погода, что ждет их на пути, может быть, и фашистские засады…
Время не терпит. Нужны быстрые и смелые решения, нужна воля и находчивость и, конечно, знание до мелочей маршрута, которым альпинисты ведут тысячи людей.
Щедро пригревает солнце. Ворчат талые воды в широких воронках. В небе галдят альпийские галки, черные, крикливые, и все вдруг уносятся к ледовому обрыву. Одноблюдов глянул в ту сторону, куда полетели птицы, и, чиркнув по снегу штычком ледоруба, спросил подошедшего к нему Малеинова:
— Как ты считаешь, не надо ли выслать вперед разведку?
— По-моему, необходимо.
— Пусть пойдут с Гришей Двалишвили?
— Можно и с Гришей. Парень он бывалый и смелый.
Услышав свое имя, Гриша оглянулся, подошел ближе. Не дослушав до конца, улыбнулся:
— Можно собираться, Юрий Васильевич?
— Подбери добровольцев, двух-трех, больше не нужно. Разъясни им, что к чему, и ступай.
Гриша прошел несколько шагов вниз, воткнул ледоруб в снег и замахал рукой идущим впереди парням:
— Ребята, ко мне!
Двое парней в сванских шапочках мигом очутились возле Гриши. Быстро связавшись и выслушав напутствие инструктора, вышли на ледник. Первым в связке шел Двалишвили, вторым Петя, молодой инженер-маркшейдер, замыкающим Толя, голубоглазый студент из Ленинграда. Группа двинулась — за ними и вся колонна.
Люди шли гуськом, след в след. Широкие открытые трещины обходили, другие, узкие, перепрыгивали, а детей переносили, передавали из рук в руки. Там, где тропу нельзя было проложить в обход трещинам, прокладывали деревянные мостки. Чтобы обеспечивать безопасность движения, в снег или лед вбивали металлические штыри, которые, как и мостки, подвозили сваны на ишаках. Через кольца штырей протягивали веревочные перила.
Хуже было в той части ледника, где под снегом вообще никаких трещин не было видно. Это были очень опасные места… Их преодолевали с переменной страховкой. Один двигается, двое других подстраховывают веревкой. Каждый шаг приходилось прощупывать ледорубом.
— Справа трещина, — вдруг дернул за провисшую веревку Петя.
— Вижу, — отозвался Двалишвили и стал приближаться к краю трещины. В глубоком провале был виден темно-синий, пожалуй, скорее черный лед, блестящий, излучающий какое-то загадочное сияние. Двалишвили бросил в трещину камень.
— Раз, два, три, четыре, пять… — считал Толя, голубоглазый студент из Ленинграда.
Откуда-то из глубины послышался приглушенный стук.
— Шесть, семь, восемь…
Снова стук, теперь уже совсем глухой и далекий. Камень ударился о дно трещины, а может, и не о дно, а лишь о боковую ледяную стену. Еще через секунду послышался совсем далекий, какой-то раскатистый гул, потом сразу все стихло.
— Ну и трещина! Метров сорок… — воскликнул Толя.
— Сорок не сорок, а двадцать будет, — поправил его Двалишвили и, свернув два-три кольца из провисшей веревки, обошел провал.
До самого языка ледника покатилась строгая команда:
— Трещины! Внимание, трещины!
— Трещины!.. — зловещим эхом вторили горы…
— А-а-а! — вдруг где-то внизу закричала женщина.
Восьмилетний Юра Чувилев, который шел впереди нее, неожиданно исчез под снегом. Первым на помощь бросился Виктор Кухтин. Заметив в осевшем снегу воронку, понял: человек там. Забив ледовый крюк, Виктор пристегнул карабин и через него пропустил веревку. Потом, бросив один конец веревки вниз, ухватился за нее руками, натянул и стал осторожно подходить к краю трещины.
— Осторожно, сорветесь! — крикнул ему седоусый мужчина в дубленом полушубке.
— Не бойтесь, не сорвусь.
Упираясь ногами в ледовую стенку, Виктор быстро опускался в трещину.
Затаив дыхание, люди молча ждали. Прошла минута, другая. Тихо-тихо!
— Не случилось бы чего с инструктором! — невольно вырвалось у бородатого старичка. Он хотел позвать на помощь других альпинистов, но в эту минуту увидел, как дернулась веревка. Это был сигнал.
— Тащи!
Трое шахтеров ухватились за веревку. Прошло еще несколько томительных минут. Наконец показалась взлохмаченная, вся в снегу голова Юрика. Мальчика обступили.
— Сыночек! — послышался в толпе материнский голос.
Юра виновато улыбался.
Освободившийся конец веревки снова бросили в трещину. Наступили тревожные минуты.
— Иду! — послышался глухой, словно из погреба, голос.
Выбравшись наверх, Кухтин развязал грудную обвязку, булинь, и громко произнес:
— Говоришь, Юрик, шапку потерял?
— Ага!
— Ничего! — Кухтин подошел ближе, по-отцовски обнял мальчика за худые плечи. — Могло быть и хуже…
Юра думал, что сейчас начнут его отчитывать, бранить за неосторожность. Но Кухтин только достал из кармана штормовых брюк шерстяной подшлемник и протянул оторопевшему Юрику.
— Бери, бери. — И подхватил рюкзак, давая этим понять, что пора в путь.
Колонна зашевелилась и, растянувшись на большое расстояние, снова двинулась по леднику. Узкая тропа поначалу шла на юго-запад, потом пересекла ледник и вышла к снежному выступу, имевшему форму куриной грудки.
— Ну что там, Леша? — окликнул Малеинова Кухтин. — Снег или лед?
Малеинов не раз ходил через Бечо и хорошо знал все подходы к перевалу, в том числе и Куриную грудку.
— Если хочешь знать, Витя, — ответил Малеинов, — ближе к ледовому выступу снег обычно держится до середины лета. Идти там легко, но, чтобы случайно не попасть в скрытую трещину, необходимо тщательно прощупывать наст ледорубом.
— Так это до середины лета, — заметил Кухтин. — А остальное время?
— В июле и даже в первой половине августа на Куриной грудке снег плотный, подъем не требует специальной подготовки… Только глядеть нужно в оба: идти внимательно, осторожно, плотно вбивать ботинок в снег.
— Если не ошибаюсь, сейчас уже середина августа, по-твоему, выходит, что на Куриной грудке лежит снег?
— Трудно сказать. Год на год не похож. Сейчас, думаю, снег давно сошел и там сплошной лед.
Разговор продолжался бы, если бы Алексей не увидел из-за поворота крутой ледовый гребень. Озаренный солнцем, он был хорошо виден всем. Какая-то женщина остановилась и воскликнула:
— Так это и есть Куриная грудка?
Остановилась вся колонна. Люди с ужасом смотрели на ледяной выступ.
— Ничего не скажешь! — вырывается из уст Кочергина, седого шустрого старика в длинном дождевике поверх теплой куртки, застегнутой на все пуговицы. — Если сорвешься, то и костей не соберешь.
— Ну зачем вы так, — с укором заметил молодой крепильщик с лыжной палкой в руке.
Зябко поеживаясь, Кочергин заморгал глазами и, видно, что-то хотел сказать в ответ, но, услышав вблизи голос Одноблюдова, словно ужаленный, подскочил:
— А как вы думаете, Юрий Васильевич, — спросил он, — под силу нам взобраться на этот утес?
— Если бы не под силу, то и не тащили бы вас сюда.
Бледный и растерянный, стоял перед ним старик, хотя и делал усилие, чтобы овладеть собой.
— А вы не волнуйтесь, товарищ Кочергин, — успокаивал его Одноблюдов. — Куриная грудка только издали кажется страшной. А начнете подниматься, и ничего, пройти вполне можно. Пока вы передохнете, проложим для вас тропу, навесим перила. Все будет хорошо, вот увидите.
— Дай бог, чтобы все было так, как вы говорите, — прошептал старик.
Подошел Малеинов.
— А где вся группа? — поправляя сползшие на лоб дымчатые очки, спросил Одноблюдов.
— Тянутся по леднику, — показал рукой Малеинов.
