Соперничество и интриги не обошли и большевистский лагерь, но, в отличие от соперников, во главе этого лагеря стоял непререкаемый авторитет – Владимир Ильич Ленин.
Роль Ленина в Гражданской войне может показаться невыразительной, лишенной драматизма по сравнению с деятельностью Троцкого или других лидеров партии, которые стремились на фронт, вдохновляя Красную армию примером собственного героизма. Любопытно, что в самые критические моменты Ленин отдавался решению задач, которые обычно ускользали от его внимания в мирные, стабильные периоды. В сентябре – октябре 1918 года его, к примеру, волновала проблема памятников. Иностранная интервенция набиралась сил, Белая армия представляла реальную угрозу, а председатель Совнаркома, озабоченный плачевным состоянием памятников, стоящих на улицах и в парках Москвы, погряз в переписке с Московским городским Советом. Несчастному городскому чиновнику сообщили, что его следует на неделю посадить в тюрьму (ленинская точность в подобных вопросах служит очередным примером его педантичности).[374]
Более чем странное занятие для текущего момента!
Воспоминания Троцкого тоже создают впечатление, что Ленин устранился от руководства Гражданской войной. В большинстве случаев Ильич возлагал всю ответственность за решение военных задач на Троцкого; он утверждал каждое его решение и преданно защищал от происков Сталина и других товарищей. Несмотря на восхищение Лениным, Троцкий не смог не подчеркнуть тот факт, что в тех редких случаях, когда Ленин навязывал свое мнение, он оказывался не прав, а Троцкий прав. Некоторым утверждениям Троцкого трудно поверить. Ленин якобы не знал о количестве привлеченных в Красную армию бывших царских офицеров и весной 1919 года был готов расстрелять всех царских офицеров, пока Троцкий «не разъяснил» ситуацию.[375]
Но нам известно, что Ленин отличался особым педантизмом во всем, что касалось руководства, гражданского и военного, и с большим уважением относился к профессиональной компетентности.
В действительности вклад Ленина в ведение войны служит одним из наиболее убедительных доказательств его величия. Ни один диктатор (даже кое-кто из демократических лидеров) не устоял перед соблазном сыграть роль высшего военного стратега. Здравомыслие Ленина заставило его отказаться от подобной роли. Он не считал нужным посещать линию фронта и армейские штабы, крайне редко вмешивался в решение чисто военных задач. Он понимал, что в лице Троцкого имеет прекрасного военного министра, и в большинстве случаев прислушивался к советам и полагался на мнение Троцкого. Это вовсе не означало, что он не интересовался военными проблемами или был просто «поддакивателем», человеком без мнения при своем блестящем военном министре.
Без поддержки Ленина позиция Троцкого скоро стала бы несостоятельной. Без его вмешательства в дела военного комиссариата другие деятели стали бы постепенно отдаляться и были бы потеряны для активного ведения борьбы. Таким образом, Владимир Ильич выступал как судья в последней инстанции, никогда не теряя из виду политический аспект проблемы. В некоторой степени Ленин исходил из эгоистических интересов: часто Троцкий был вынужден брать на себя ответственность за действия, вызывавшие негативное отношение со стороны коммунистов. Но по крайней мере, внешне Ленин не скупился на похвалы человеку, который так долго был его политическим врагом и которому в дни изгнания он адресовал самые жестокие оскорбления. Когда в июле 1919 года Троцкий устроил сцену, угрожая уходом в отставку, Ленин не стал напоминать ему, что никто не может уйти с поста в разгар войны и что его следовало бы расстрелять за такое поведение. Ленин пошел на все, чтобы успокоить Троцкого и уговорить остаться.
Примерно тогда же он вручил Троцкому документ со следующим текстом: «Товарищи, зная жесткий характер приказов товарища Троцкого, я убежден, абсолютно убежден, в правильности, целесообразности и необходимости приказов, отдаваемых товарищем Троцким, ради успеха нашего дела». Подписано В. Ульянов-Ленин[376]. Троцкий с гордостью вспоминает об этом в своих мемуарах.
«Я дам вам столько таких документов, сколько захотите», – добавил Ленин. Этот необычный документ, экзальтированно восклицает Троцкий, даровал право распоряжаться жизнью и смертью. Ни один из них не задумался, что подобный документ мог скорее исходить из канцелярии Ивана Грозного или Петра Великого, чем от председателя Совнаркома.
Партнерство этих людей представляет увлекательную историю, хотя мы и не имеем полной картины их отношений. Версия Троцкого весьма субъективна, к тому же он с излишней легкостью оперирует фактами.[377]
Что касается советских историографов, то они были вынуждены уничтожить все материалы и ссылки с одобрительными отзывами в адрес Троцкого.
Временами отношения между Лениным и Троцким становились напряженными. Троцкий был консервативнее Ленина. Как пишет Троцкий: «Я отталкивал тех, кто мешал военному успеху или впопыхах, не замечая, задевал меня и даже не находил времени, чтобы принести извинения». Создание Красной армии, по его представлению, являлось чисто технической проблемой, требующей восстановления дисциплины и военного профессионализма. В одно из первых посещений линии фронта Троцкий со всей очевидностью осознал ужасающее состояние, в котором находилась армия и техника. «Вот так всегда, – добродушно сказал командир миноносца, – когда мы отходим, двигатель прекрасно работает, когда мы наступаем, он выходит из строя».[378]
Дезертирство в Красной армии было обычным явлением. Троцкий молниеносно принял решение: расстрелять за дезертирство местного военного комиссара и еще двадцать шесть человек. Это был август 1918 года, и решение о расстреле коммунистов явилось чем-то новеньким. Троцкому долго напоминали о «казни коммунистов».
На своем знаменитом бронепоезде Троцкий появлялся на самых незащищенных участках фронта; он вел борьбу с дезертирами, поднимал боевой дух бойцов и принимал самые решительные меры по восстановлению дисциплины. Возможно, слишком жесткие меры. Мы помним, как в марте 1918 года коммунист Рязанов, известный своей прямотой, обвинил Троцкого, тогда наркома по иностранным делам, в казни шести ни в чем не повинных людей.
Нарком по военным делам часто приходил в столкновение с отдельными группировками, существовавшими внутри коммунистической иерархии. В Петрограде Зиновьев уже создал свое небольшое политическое царство, в котором существовал вплоть до 1926 года. У Сталина было собственное окружение. В Царицыне, где Сталин был политическим комиссаром, они с командующим армией Ворошиловым заключили союз, основанный на взаимной неприязни к Троцкому. Понятно, что, будь его воля, Троцкий расстрелял бы Ворошилова за неподчинение его приказам. Трудно сравнивать достоинства позиции, занимаемой Троцким, и союзом Сталин – Ворошилов. Совершенно очевидно, что Ленин был убежден в абсолютной правильности стратегии Троцкого, но не мог позволить, чтобы один старый большевик был расстрелян, а другой опозорен. Старых большевиков пока еще не пускали в расход. Ленин дипломатично добился того, чтобы все трое остались на своих высоких постах. Каковы бы были последствия, если бы в разгар войны видные большевики перешли на другую сторону?
Но не только политические соображения двигали Лениным, когда он ограничивал деятельность Троцкого. Сказывалось несходство темпераментов. Ленину была присуща страсть к непослушанию, анархии, и он так никогда и не избавился от нее. В характере же Троцкого эта черта полностью отсутствовала. По мнению Троцкого, необходимым условием ведения войны была регулярная армия с профессиональным офицерским корпусом. Троцкий с неудовольствием наблюдал за действиями партизан и отдельных неорганизованных отрядов.
Война породила множество отрядов и армий, не относящихся по своей политической ориентации ни к красным, ни к белым. Иногда во главе этих соединений стояли анархисты, иногда наемники, но практически во всех случаях они включали большое количество преступных элементов. Широкую известность получила армия Нестора Махно на Украине. Практически неграмотный украинский крестьянин, анархист Махно весной 1918 года появился в Москве. Здесь у него состоялась беседа с Лениным. Владимир Ильич любезно принял Махно и помог вернуться на Украину, оккупированную немцами. Махно организовал на Украине партизанский отряд, который сражался попеременно то с немцами, то с украинскими националистами, то с Деникиным, то с другими партизанскими отрядами. Временами он сотрудничал с Красной армией, выступая против белых, а временами боролся с красными. Часто он расстреливал пленных коммунистов, особенно если они имели отношение к ЧК. Однако в самый критический период Гражданской войны большевики были вынуждены установить некую форму сотрудничества с Махно. В апреле 1919 года не кто-нибудь, а Лев Каменев был отправлен для ведения переговоров с Махно. Иначе, как нелепым, это совещание не назовешь: один из наиболее эрудированных коммунистов совещался с практически неграмотным атаманом. Батька Махно, как его называли приверженцы, заверил Каменева, что является другом советской власти, и показал дерево, на котором только что собственноручно повесил белого полковника. Он опроверг обвинения в бандитизме и антисемитизме, и его посетитель, очевидно удовлетворившись объяснениями, сказал, что армия Махно входит в состав Красной армии, и в обращении к батьке стал использовать слово «товарищ».[379]
