_______
Поймите, что я половину написанного не могу взять с собой, поэтому оставляемое (нужно думать — навсегда: покидаемое) должна оставить в порядке. Над этим и бьюсь — три месяца. А нужен — год. Уже с 6 ч. сижу, но нужен — покой, его у меня нет, вместо него — страх.
_______
А всё было готово: и Тьер, и Письма Государей, и все оттиски моих вещей для Вас, и Вы бы м. б. еще Письма и оттиски — получили, но даты на pneu не было и сегодня могло быть — вчера, п. ч. pneu получила очень рано, и отправлено оно было из Courbevoie. Очевидно Вы вечером были у Гартманов, там написали, а они с утра опустили. Словом, я на авось (в утро получения pneu) повезла и 2 тома Писем, и пакет с оттисками, и целое утро их таскала по Парижу — были дела — но в конце концов, устав, отчаялась, уверенная, что Вы уехали накануне. Так и разминулись.
______
От брата — по поводу Тьера — ни слуху ни духу. Не скрою, что деньги за него бы меня очень выручили: я отдала бы и за сто фр., п. ч. иначе (везти нельзя) оставлю его у знакомых — на продажу, уже «посмертную», а из таких вещей никогда толк не выходит: журавль в небе! Но навязываться Л<ьву> Э<мильевичу> не могу.
_______
Милая Ариадна, навряд ли еще увидимся: 12-го как раз мой переезд — сейчас еще не знаю куда, т. е. разгар переездного кошмара, и у меня не будет — ни секунды. До последней — буду распродавать мебель и укладывать книги. Бьюсь и буду биться — совершенно одна.
Но писать Вам буду до последнего дня. («А потом началось молчание». Цитирую себя, из конца своей Повести о Сонечке, к<отор>ый уже никогда не увидит света.)
Ариадна, мне бесконечно Вас жаль — с Люсьеном. Как себя бы. И — без бы — как себя. Ибо это моя история — с жизнью, с её неуловимой паутиной препятствий и коварств. Не сестра, а быт Вам Люсьена не дает. Весь твердокаменный быт старой Фландрии — и новой Бельгии. Все эти «молодые девушки, которых он достоин», но к<отор>ые его недостойны, ибо это будет — любая, а он — единственный — быт, который слепая сестра принимает за любовь: свою — к брату. Быт, вообще, орудует — и держится — слепцами — и слепицами (а слепица — по-чешски — курица, с ударением на cлé).
Я бы Люсьена — у быта — не отстояла, ибо я и бытом и борьбою — брезгую, я бы уже отстранилась, как много, много раз отстранялась от того, что мне могло быть счастьем. Дай Бог, чтобы не отстранились — отстояли — Вы.
Обнимаю Вас, желаю покоя и здоровья. Жду весточки.
М.
20-го июня 1938 г., понедельник
Vanves (Seine)
65, rue J. В. Potin
Дорогая Ариадна!
Мур только что отправился к Вашим с двумя пакетами — всем, что я могла собрать из моего напечатанного — и Письмами русских Государей.
Но — самое главное — если Вы здесь до 17-го — увидимся ибо, неизбежно должна буду где-то — нa новом месте — быть — раз 15-го квартира кончается. (Скорее всего — в каком-нибудь отельчике.)
И — еще самое главное — Ваши стихи.
Писать — будете, но — Вам нужно совсем отказаться от умственных слов, единственных в дело не идущих — слов без тела, не — органических, только понятие.
Tu n'es plus actuel[1701] — немыслимо, верьте!
Ти n'es plus aujourd’hui — tu deviens souvenir[1702] apathique[1703] — не годится, ибо это только определение, официальное, — апатию нужно дать через живое, через пример, так же — hors de mon influence[1704] — это слишком холодно, так же intime[1705] — не годится, это нужно давать через образ, через предмет, а не через определение, это не тот словарь. Самое лучшее место из всех стихов:
Les lettres du Prince Charmant
En khaki, là — bas, sous les annes![1706]
это полная (художественная) реальность — и неожиданность, хочется улыбнуться — до чего хорошо! Еще хорошо:
Je vivais dans un (beau) château —
Je meurs dans une forteresse[1707]
— противопоставление двух вещей по той же линии. Но beau — слабо, ищите сильнее, острее, непривычнее уху. Ищите среди односложных:
fier, — нехорошо, ибо и forteresse fière (еще — кáк!) gai — ничтожно, grand — общё, нужно впечатление радости, неплохо — clair, ибо forteresse[1708] — темна, но можно (убеждена!) найти и лучше. Но clair — неплохо: прочтите себе вслух.
Prose quotidienne — нехорошо, общее место, эти два слова сами — prose quotidienne, lutte quotidienne — уже лучше, хотя тоже общё, здесь дело в существительном — crève — неплохо, но не идет к общему тону стихов, (са les fait exploser) — xoтя, в связи с réves — неплохо (но всё же не советую). Хорошо было бы — mort, возле этого и сказать, ибо здесь можно по двум дорогам: 1) либо вещь, к<отор>ая бывает каждый день (напр<имер>, lutteguerre 2) либо вещь, к<отор>ая бывает только раз — mort[1709] — и всё-таки каждый день.
Ну, вот — пишу безумно нáспех. Пришел налог, нужно собрать книги на продажу, готовить обед, править очередные оттиски — я минутами отчаиваюсь — ибо время уже не терпит
Пожелайте мне куражу!
Обнимаю
М.
Пишите Люсьену — но не отсылайте — бессмысленно. Вы когда-нибудь возьмете его стихами — напечатанными. Он себя в них узнáет. Такого возьмешь — только песней!
<Приписка на полях:>
Р. S. Вам еще будут от меня подарки — прощальные.
Умилена — марками. Всесильный бог деталей — Всесильный бог любви…
Р. S. Бедный Мур притащился обратно с пакетами. Вы 21 пишете как 91, и он искал 91-го, а такого совсем нет. И всё привез обратно. Теперь — попробуем — 21-го!
22-го июня 1938 г., среда
Vanves (Seine)
65, rue J. В. Potin
Дорогая Ариадна!
Не судьба: Мур вторично ездил с книгами и рукописями — на этот раз по номеру 21-му, который оказался — maison désaffectée depuis 30 ans[1710] — с ржавой решеткой и полной глухонемостью. Мур долго стоял и стучал — мимо ехал почтальон-негр — он-то его и утешил: faut pas frapper: personne viendra: personne depuis 30 ans.[1711]
A 91-го — как я Вам уже писала — вовсе не оказалось, ибо улица (Erlanger, — был у нас в России — в Крыму — в Ялте — дивный парк Эрлангера, а на даче мы жили) кончается на 67-ом.
Слава Богу, что я еще не навязала Муру 2 — 3-х Тьеров, т. е. два-три пуда — он и так вернулся grognant et grondant[1712] — жapa стоит удушающая.
Словом, пакеты лежат. Если сможете у меня быть еще 12-го — получите. И увидите — самый конец моего дома. Обнимаю Вас и даже не спрашиваю — что с номерами — я к таким вещам привыкла: j'en ai vu d'autres, вернее — je n'en ai pas vu d'autres:[1713] у меня целые города пропадали — не то, что номерá!
Буду рада получить от Вас весточку.
М.
11-го августа 1938 г., четверг.
Без адреса, потому что на днях будет новый: морской — но с числом.
Дорогая Ариадна,
Только что Ваше письмо и тотчас же отвечаю, — завтра уже не смогу: опять укладываться! — 15-го едем с Муром на океан — на 2–3 недели:
в окрестности Cabourg’a (Calvados) — 21/2 ч. езды от Парижа.
Бессмысленно ждать «ý моря погоды» — не у мóря, а у станции метро Maine d'Issy. А комната у моря — дешевле, чем в Исси. (Господи, как чудно было бы, если бы Вы туда ко мне приехали!! Там скалы, и ночная рыбная ловля: они бы — ловили, а мы бы — со скалы — глядели. А вдруг — сбудется?!)
Весь этот месяц доправляла свои неизбывные корректуры — и с собой везу («остатки сладки» — гóрьки!). Посылаю Вам (в подарок) уцелевшую корректуру своей Поэмы Горы — сáмой моей любовной и одной из самых моих любимых и самых моих — мот вещей.
Это было — и гора и поэма — в 1923 г. — 1924 г., в Праге, а та гора была — один из пражских холмов. Мне до сих пор больно — читать. А видеть его — уже не больно, давно не больно. От любви уцелели только стихи.
Он — молодец и сейчас дерется в Республиканской Испании.[1714]
_______
О другом: Лёше[1715] написала сразу после Вашего отъезда — и ни звука — с моего же разрешения: «Если хотите дружить — будем, не хотите, не будем, сложно отвечать — не надо: со мной спокойно — и просторно».
Я совершенно на него не обижена и сохраню о нем лучшее воспоминание. Он — очаровательный, а это — в нашем бедном мире — много.
________
«petits et sales…»[1716]
Она это будет повторять — всю жизнь.[1717] И всю жизнь — будем надеяться — будет уходить из общей комнаты — в сон — с кем нравится — или одинокий. Мне очень нравится, что она выбрала себе в дружбу самую старшую: воспитательницу. Но кого она будет выбирать потом — когда старших не будет?! Ей останется только величие.
