— Да и с Исой, у нас проблем никогда не было, — поддержал разговор Рябинин и, глянув на шкалу приборов, рубанул ладонью, — всё стоп! А то до базы не доедем…
Тимур закрутил горловину и, распрямившись, протянул операм руку:
— Я буду около перэговорника, у вас который… Послезавтра… Где-то с часа до двух…
— Не палево?.. — немного нахмурился Рябинин. Костя же подумал, что лично им будет безопасней встречаться там. Кто знает этого Тимура, забьёт «стрелу» и сдаст с потрохами.
— Вы же клиенты! — Тимур с Костей, понимающе разулыбались.
— Давай, бизнесмен… — Рябинин пожал руку Тимуру, следом за ним попрощался Костя.
— Вы пэрвые выезжайте, я за вами, — Тимур, уходя, показал на выезд.
«Что ж меня зацепило-то?» — подумал, уткнувшись взглядом в уходящую спину, Костя и постучал по ручке на щитке приборов, — что-то не так….
— Уходим! — коротко скинул в рацию Сергей, усаживаясь за руль. Костя устроился рядом, с трёх сторон в машину запрыгнули Долгов, Поливанов и Бескудников.
— Ты, надеюсь, всё правильно делаешь… — сказал Рябинин Катаеву и тронул машину.
Последующие дни были вяло забиты незначительными событиями. То в одном, то в другом конце Грозного бабахали взрывы, но, слава Богу, без человеческих жертв. На пересечении улицы, разграничивающей Фрунзенский и Фабричный районы, было совершено нападение на двух «комендачей-контрабасов», увязавшихся за молодыми, абсолютно их игнорирующими, чеченками. Будучи в лёгком подпитии, «солдаты фортуны» забрели слишком далеко от своей комендатуры. Возвращаясь обратно, дополнив пьяную эйфорию ещё двумя «полтарашками» пива, буквально метров за сто-пятьдесят до места их дислокации, из окон цокольного этажа бывшего универмага захлопали пистолетные выстрелы. От геройской смерти спасли бронежилеты, близость комендатуры и сточная канава, куда они, мгновенно протрезвев, схоронились. Одному из них прострелили ляжку, второму оторвало мизинец. На этом нападавшие скрылись.
Жоганюк и Кутузов, забрав с собой Рябинина, смотались в Ханкалу, на совещание в Мобильный отряд. Для прикрытия руководящей «буханки», Николай Иванович выпросил у «Удава» БРДМ[20], на который в приказном порядке, силком усадил Кочура, Липатова, Поливанова и Капустина. Готовилась широкомасштабная общевойсковая «зачистка» и поведение руководства отличалось повышенной демонстративностью. Кстати, приказ «на броню», касался и Бескудникова, но тот, буркнув: «на хер…», игнорировал поездку. Типа, опоздал. Прихватило живот.
Катаев с Долговым эти дни не вылезали из спортзала, а по вечерам играли с омоновцами в футбол.
Трава, к слову, оказалась так себе. Работавшие линию НОН, Капустин и Бескудников заверили что, бывает и получше. Тем не менее, курили со всеми наравне и пару раз истерично хохотали над незамысловатыми шутками Саши Кочура.
* * *
Переговорный пункт оказался закрытым. Как гласила, приклеенная к двери бумажка, «в связи с техническими неполадками». Переговорник располагался в здании прокуратуры, имея отдельный вход с торца и представляя из себя три, разделённые пластиком, кабинки.
Ввиду близости от входа на ПВД, Катаев и Рябинин не рядились в броню и не взяли с собой автоматов. На всякий случай, сунули в карманы по ПМу.
— Стоять нам тут с тобой, — настраиваясь на долгое ожидание, проворчал Рябинин, — до морковкина заговенья…
— Сидеть… — ответил ему Костя и, подстелив носовой платок, присел на ступеньки. Рябинин, собрался было последовать его примеру, как заметил, идущую к ним от торговых лотков, чеченку лет сорока. Напрягшись и, сжав в кармане рукоятку пистолета, Сергей сделал к ней шаг навстречу. Костя поднялся за его спиной.
Женщина подошла к ним и, сплёвывая шелуху семечек, показала на лоток с развешанными полотенцами:
— Он там ждёт… За полотенцами… Идите…
Костя и Сергей переглянулись и пошли через площадь. Пространство перед зданиями прокуратуры и комендатуры жило своей жизнью и никто не обращал на них внимания.
Справа, на «змейке» перед воротами тусили постовые и «комендачи», на крыльце курили двое прокурорских, на крыше, и за рулём ЗУ восседал, лениво развалившись, боец в скособоченной каске. У палаток мерно шла небойкая торговлишка, на дальнем конце торгового ряда дымил мангал. Поднырнув под паруса разноцветных полотенец, опера увидели сидящего на корточках Тимура.
— Здравие жэлаю, — приложил он к козырьку бейсболки два пальца.
— Здорово, — Костя с Сергеем поочерёдно пожали протянутую руку. Отдалённо ладошка Тимура напоминала скумбрию. Они отошли немного вглубь, к зарослям ивняка.
— Есть чего? — нетерпеливо спросил, обходя кавказские условности про дела и здоровье, Катаев.
— Да вот, по той же цене, — достал из кармана «пакет», сложенный несколько раз листок бумаги — Тимур.
— Ты во мне, что торчка разглядел? — стараясь говорить спокойно, но, не реагируя на протянутую руку, бросил Костя.
Тимур улыбнулся одними губами:
— Какой ты рэзкий… Дури купи… Там всё написано…
Сергей врубился быстрее:
— Триста?
И, дождавшись утвердительного кивка, протянул три сторублёвки.
— Всё здесь? — на порядок миролюбивее спросил Костя.
— Почти… Чэго там нэт, сейчас скажу и условие моё…
Рябинин, повертев в руках «пакет», не разворачивая, сунул его в карман.
Не сговариваясь, уже попятнаные одной темой, все трое присели на корточки.
Подняв с земли ивовый прутик, Тимур, соскабливая с кроссовок комочки грязи, выдал информацию.
— В Хатуни, карочэ, есть два ваххабиста, — он усмехнулся, — Турпал и Саламбек… Лэт по двадцать им… Когда вторая война началась, родня их отправила в Баку, карочэ, вроде в институт… Там дядя у кого-то… Балыиой чэловэк. Они в Баку в какой-то центр исламский паступили. Чэго дэлали там я нэ знаю, но нэдавно вэрнулись сюда. Я угощал их нэмного… Потом они накурились, карочэ, давай хвастать… Про эмиров, стволы у них гдэ-то закопаны, связь, кароч, есть… Эмира ждут какого-то, в общем… Машина у них есть… Вот, и…
— Какая? — притормозил его Серёга.
— А? Сэмёрка, новая…
— БМВ? — шутки ради уточнил Костя.
— He-а, наша… — не понял юмора Тимур, — в Махачкале брали… Эт-та, кароч, у них там постоянно «Стэчкин» и «эфка».
— За ними есть что? — отбросив игривый тон, серьёзней вцепился в информатора Катаев.
— Этого, клянусь, не знаю… Далжно быть… На листке, кароч, фамилии их и номер машины. Они послезавтра в город поедут, на базар… Можэте их хапнуть…
— А тебе бак авиационного бензина?
И Катаев, и Рябинин знали, что в его мире ничего просто так не делается, поэтому на вопрос Кости, глаза Тимура пыхнули натуральным интересом:
— He-а… Кароч, дайте слово. Стэчкин мнэ отдадите…
— А зачем тебе ствол ты ж не ваххабист? — закинул ему Костя.
— Так этих пид… сов знаешь сколька кругом? Мынэ вэдь тож жить ахота…
Прутик сломался в руках парня. Он в упор в глаза посмотрел на Катаева:
— Ну что, слово офицэра дашь?
Уголок его рта на секунду сполз в сторону, делая лицо ассиметричным, словно оскаливаясь. Но тут же вернулся обратно. Костю на секунду посетило чувство неуверенности, но тут же испарилось. Кадр для будущей работы был интересный.
— Слово даю, — улавливая боковым зрением, одобрительный кивок Рябинина, сказал Костя, — но только при условии, что ты не наплел…
— Я магу пошутить, Костя, но никогда не вру, — Тимур достал из заднего кармана джинсов ещё один вдвое сложенный лист бумаги, — вот там я пошутил, а здэсь, кароч, всё правильно.
И протянул его Катаеву.
Опера поняли, начни они менжеваться или, наоборот, мгновенно соглашаться, Тимур, как детектор лжи, сделал бы свои выводы — осталась у них лишь первая бумажка. Значит, они вели себя правильно.
— А как словимся, если у нас всё срастётся? — на этот раз, Костя развернул бумажку и, мельком глянув, засунул в карман.
— К Залпе подходите каждый день… Полотенца щупать, она скажет чего и как.
— Бензина-то надо? — прощаясь, вспомнил Рябинин о насущном.
— Я не на своей сегодня, а чужую не хачу заправлять… Потом…
Тимур надвинул кепку практически на нос и, в обход ивняка, ушел в сторону Староремесленного шоссе.
— Веришь ему? — спросил Костя Сергея, когда преодолев завесу полотенец, они выбрались на площадь.
— Сам же говорил за него… Бизнес-херизнес. Ну так-то Стечкин для них железная мотивация…
— У кого появляется АПС вырастает член на десять сантиметров. Как у этого, как его… Стингера, — зло пошутил Костя.
Маленький человек с большим пистолетом. Этот ваххабисткий ублюдок наводил ужас на спальные, если так можно выразиться, микрорайоны Грозного. В основном, на переживших обе войны русских старух. Некоторое их количество ещё оставалось в Грозном. Почти всем им было далеко за 60, в город они приехали в сороковых, или родились уже здесь, после массовой сталинской депортации 1944 года чеченского народа в Казахстан. Коренные чеченцы, жители Грозного относились к этим старухам хорошо, чем могли помогали. Стингер же, в рамках идеологической пропаганды, пока ещё не изловленный и незаваленный, этих старух с настойчивостью маньяка, убивал.
