Достоверно известно, как минимум, о четырёх убитых. Это тех, чьё убийство отличалось демонстративностью, как правило, прилюдной. Завалить эту мразь горели желанием как местные менты, так и федеральные.
— Сейчас сходняк соберём, порешаем, — подходя к КПП, сказал Рябинин, — такую информацию в унитаз сливать нельзя…
Костя рассеянно кивнул. Он опять завис, что-то в словах, интонациях Тимура ему не нравилось. И говорит вроде правильно, и интерес свой обозначает… Вот только акцент, вроде, иногда пропадает у него. Волнуется видать, тоже.
Оставив мысль без концовки, Костя еле успел поймать, отлетающую после прохода Сергея железную дверь. На вечерней планёрке Жоганюком было объявлено о совместной милицейско-военной операции, в народе именуемой зачисткой. Её проведение планировалось в Центральной части и, как раз в день, когда, судя по манускрипту Тимура, должны были приехать гости из Хатуни. По ходу пьесы пришлось сменить роли и приоткрыть карты.
— Товарищ полковник, — обратился Катаев, когда тот задал традиционное: «Есть вопросы?» — у нас имеется оперативная информация о приезде в этот день в город двух возможных участников НВФ[21]. Подчёркнутоофициальный тон очень нравился Николаю Ивановичу, избрав его, Костя ждал «добро» на ОРМ в рамках общевойсковой зачистки.
— Зачем? — посадка полковника, карикатурно напоминала маршала Жукова, при планировании Берлинской операции, — для террактов?
— Никак нет. По бытовой надобности, — держась избранной тактики, продолжил Костя, — информация касается их причастности к банде Аль Валида, при них возможно оружие, наркотики, поддельные документы, — на ходу импровизировал оперативник.
— Ваши предложения?
— Нам известны их данные, автомобиль и маршруты следования. Для задержания необходима Ваша санкция и машина ОМОНа. С Куренным согласовано, он выделил машину и экипаж, — сослался на командира череповецкого ОМОНа Катаев, — по нашим сведениям автомобиль прибудет в 8–9 часов утра и проследует в центральную часть города.
— Утром я вас до инженерной разведки не выпущу, — черкнув что-то в блокнот, вставил Жоганюк.
«Плевали мы на твоё “выпущу-не выпущу”», — подумал Костя, но вслух закончил:
— Именно поэтому, зная о местах их остановок, мы и планируем задержание в ходе «зачистки».
— Толково, — одобрил полковник, — а если ещё и изымем чего, то налицо и результат общей операции…
«Изымем, изымем», — мысленно спассировал Костя в голову полковника, — ты только гривой махни.
— Михаил Анатольевич будьте, так сказать, на общем руководстве, — обратился он к Кутузову, — детали обсудите с личным составом. У меня сеанс связи с УВД. Идти надо.
Присутствующие, поняв, что планёрка закончена, заподнимались со своих мест.
— Когда ко мне зайдёте? — спросил Миша Катаева и Рябинина, когда все вышли из административного здания.
— Анатольич, давай позже, мне в спортзал хотелось бы сгонять, — Костя посмотрел на Рябинина.
— А мне на переговорник.
Опера не торопились взахлёб делиться замыслом операции. Миша это понял. Переговорник уже не работал.
— Тогда на восемь тридцать, — глянул он на свой «Ориент» и пошагал к жилому корпусу.
— Договорились.
— Давай до пацанов сходим, в тему посвятим, — дождавшись, когда Кутузов уйдёт, дёрнул Костю за рукав Сергей.
Нюансы заключались в следующем. Конечно, никто не собирался производить задержание в рамках большой стирки, тьфу, зачистки, по банальной причине — как только фигуранты въедут в город, то сразу же узнают о мероприятиях ОГВс и, в лучшем случае, уберут весь компромат из машины. Даже скорее всего, тупо развернутся и уедут обратно. По этой причине, схому-тать подозреваемых планировалось на блокпосту, при подъезде к Грозному, засев там с раннего утра.
Для успешной реализации этого замысла, Катаев и Рябинин, втихаря, с вечера выберутся за ворота. Там, их на броню заберёт БТР «Визиря» и увезёт к себе на базу. Выставившись с утра на блоке, опера, совместно со спецназом, при удачном раскладе, вяжут нужных людей. По каракулям Тимура выходило, что выезжать из Хатуни они планировали рано утром. То же самое подсказывала логика, коль скоро, едешь на базар — делай это утром. «Визири» увезут задержанных к себе в Ханкалу, где те подождут своего генерального выхода, а оперов забросят к 9-10 утра по возможности до начала шоу, на ПВД. Откуда они, торжественно, со всей мощью тактической группировки и обрушаться на район, намеченный для наведения шороха.
Другой практической нагрузки эти «зачистки» не несли. Уже в ходе неё, доложившись руководству о начале своей игры, оперативники, как положено, на обеих машинах, с «буханкой» ОМОНа, на прикрытии спокойно сгоняют в Ханкалу, к «Визирям», где часок покурив, заберут пленных и доставят в Центр Содействия. В этом плане, разработанным интриганским мозгом Катаева, осталось обсудить чисто технический момент — как оставшиеся опера прикроют его и Сергея. Для этого и существовала курилка.
— Чёго там объяснять-то?.. Серый, нас с Саней пацаны ждут… В футбол поиграть, — Костя, торопившийся погонять мяч, не хотел тратить время, — расскажи пацанам нашим, а я Сашке… Да и день целый завтра есть. Успеем если что…
— Хрен с тобой, иди.
Через пару часов, вернувшись, Катаев и Долгов застали оперов за просмотром «Крепкого орешка». Кто-то тусил на кухне, там гремели посудой.
— Доклад Кутузову отменяется, — сообщил Рябинин, повернувшись к Косте, развешивающему сырое после душа полотенце, — его прокурорские на какую-то пьянку позвали… Я вкратце разжевал ему… Сказал, что в курсе держать его будем…
— А он за нами не увяжется? — Костя присел рядом.
— Нет, он на БРДМку полезет вместе с Жоганюком… В масках, бля…
— Во их прёт бабок по рынку гонять… — оторвался от экрана Бес, — «зелёные береты»…
— Нам лучше… Исчезнем по тихому…
На экране куражился Брюс Уиллис, шараша из всех видов и спасая испуганный люд от глобальной террористической угрозы. Вскоре, к стрельбе киношной, ненавязчиво пристроилась ежевечерняя пристрелка выносных постов.
…БТР, изредка цепляя бровку дороги, взрезал пустеющие улицы вечернего Грозного.
Исчезновение Рябинина и Катаева прошло как по маслу. Сначала опера всем кагалом вышли за ворота, где у поворота на шоссе дожидался БТР «Визиря». Накануне, ещё до обеда, опера одним экипажем смотались в Ханкалу, где их предложение поработать встретили с удовольствием, тем паче каких-либо затруднений оно не создавало. Рябинин ещё раз проговорил основные моменты с Гапасько и Долговым, которые должны, в случае шухера создать алиби ему и Катаеву («только что были, сейчас придут») и, пожав всем руки, залез на броню. Костя, пройдя трогательную процедуру прощания, закрепился на броне и, в стиле товарища Сталина, помахал провожающим ладонью.
После этого БТР тронулся в Ханкалу, а орава оперативников прошла через КПП обратно. Никто, собственно, и не обратил внимания на то, что вернулось вместо десяти человек, восемь.
Кроме Кости и Сергея, на броне гнездилось ещё четверо бойцов и Саша Щепёткин. Все они были должным образом экипированы — в сферах, масках, горнолыжных очках. Оперативники же, до сих пор передвигавшиеся на УАЗиках, вероятность опыления не учли. Рябинин, натянув кепку на глаза, сидел опустив голову, а Катаев, развязав с шеи «ганзэндроузовскую бандану, с которой не расставался с первой командировки, повязал ее, став похожим на грабителя из старых ковбойских вестернов.
При подъезде к «романовскому» мосту, дорожное покрытие стало совсем никудышным. Воронки от взрывов, заглаженные и не очень, перемежались с гигантскими трещинами на останках асфальта.
Под самым тоннельным мостом стояла никогда не высыхающая огромная лужа. Её воды, неторопливо, сберегая трамблёр от залива, бороздила бежевая «шестёрка». Даже сквозь работу двигателя «бэтэра», Костя услышал как орёт из открытых окон «жигулей» арабская музыка. Водитель броневика это тоже слышал. Его музыкальные пристрастия явно не совпадали с идущей впереди легковушкой. Ускорив машину, он, ходом, пошёл по луже, обгоняя орущую «шестёрку». Многотонная масса, на скорости 50 километров в час прошла рядом с музыкальной шкатулкой. Костя, с высоты своего положения, успел увидеть жалкие попытки меломанов закрутить стёкла. Цунами грязной воды на секунду скрыла машинку из вида. Оскалившись, на вставшую посреди лужи «шестёрку», бойцы увидели, что музыка смолкла, двигатель заглох. Командир, сдерживая улыбку, лишь укоризненно покачал головой.
По приезду в расположение, Щепёткин, с ходу потащил Костю и Сергея к себе в палатку. На этот раз все проживающие были в сборе. Лёха, ворочавший кочергой в топке «буржуйки», с выбритой под «станок» головой, среднего роста, в форменных хаки-штанах и майке, в обтяжку сидящей на рельефной мускулатуре. Второй офицер, Андрей, в накинутой на голое тело «горке» вскрывал консервные банки, выставляя их на стол, где в тарелках развалились солёные огурцы и нарезанная колбаса. Гостей в палатке ждали.
