Немецким войскам приходилось обустраиваться в полевых условиях. Морозы порой доходили до минус 40 градусов, и Гитлеру в конце концов пришлось пересмотреть свое чуть ли не суеверное нежелание обмундировывать армию по зимнему образцу. Выход нашел Геббельс, как никто другой умевший решать такие задачи. Он обратился к населению Германии с призывом помочь доблестным солдатам рейха. Развернулась широкомасштабная кампания, подкрепленная фотографиями в газетах и кадрами кинохроники, демонстрирующими общенациональную солидарность: женщины собирали для героев Восточного фронта теплые вещи и даже жертвовали меха, а спортсмены отдавали свои лыжи. Гитлера все это очень воодушевило, и на обеде в «Вольфшанце» он воскликнул: «Народ Германии услышал мой призыв!»[86] Однако, когда в конце декабря посылки с теплыми вещами стали поступать на фронт, солдаты примеряли их с недоумением и циничными усмешками. Вещи, чистые, отглаженные, порой пахнущие нафталином, производили неоднозначное впечатление на страдающих от вшей солдат. «Перед глазами явственно вставали картины уютного дома, дивана в гостиной, – писал один лейтенант, – или детская кроватка, или спальня молодой девушки, где лежали все эти вещи. Казалось, они попали к нам с другой планеты».[87]
Сентиментальные мысли о родной Германии были не просто формой бегства из мира грязи и паразитов, они являлись попыткой уйти от обстановки нарастающей жестокости, в которой уже не было места нормам морали. Немецкие солдаты, у себя дома, несомненно, любящие отцы и сыновья, в России позволяли себе своеобразные извращенные военные удовольствия. В войсках пришлось распространить приказ, запрещающий «фотографировать казнь [немецких] дезертиров»[88] – в связи с внезапным резким падением боевого духа самовольное оставление частей стало распространенным явлением. А казни партизан и евреев на Украине – судя по зрителям, которых можно видеть на снимках, – привлекали все больше фотографов-любителей в форме вермахта.
Один немецкий офицер писал, как были потрясены он и его подчиненные, увидев, что русские мирные жители раздевают трупы своих соотечественников. Сами немецкие солдаты отбирали одежду и обувь у живых людей, после чего выгоняли их на улицу, где те, как правило, умирали от холода и голода. Старшие офицеры жаловались, что их солдаты стали похожи на русских крестьян, однако они не испытывали жалости к жертвам, ограбленным и лишенным последней надежды на то, чтобы выжить в таких кошмарных условиях. Наверное, пуля в затылок была бы милосерднее.
В ходе отступления под Москвой немецкие солдаты отбирали у населения все продукты питания. Домашняя скотина и птица тоже попадали к ним в руки. Немцы отрывали в домах половицы в поисках припрятанного картофеля. Мебель и доски, которыми были обшиты стены домов, шли на дрова. Еще никогда в истории войн мирному населению не приходилось так страдать, причем от жестокости обеих противоборствующих сторон. 17 ноября Сталин отдал приказ, предписывающий всем частям Красной армии – пехоте, артиллерии, отрядам лыжников, авиации, а также партизанам «разрушать и сжигать дотла»[89] все жилые дома и постройки на глубину до 50 километров за передовой линией немецких войск, чтобы лишить врага крова.
Нервные потрясения, вызванные ужасами войны, привели к значительному росту числа случаев суицида в немецкой армии. Как правило, солдаты стрелялись, когда находились в одиночестве на посту в карауле. На это надо было реагировать. «Самоубийство в боевой обстановке равносильно дезертирству, – говорилось в одном приказе. – Жизнь каждого солдата принадлежит Родине».[90]
Долгими темными ночами немецкие военнослужащие вспоминали родной дом и мечтали об отпуске. «Самиздат», обнаруженный русскими солдатами на трупах убитых врагов, показывал, что настроения были как сентиментальные, так и циничные. «Рождество, – писал один остряк, – не состоится в этом году по следующим причинам: Иосифа призвали в армию, Дева Мария записалась в Красный Крест, младенца Иисуса вместе с другими детьми отправили в деревню [спасаться от бомбежек], волхвы не придут потому, что они не смогли подтвердить свое арийское происхождение, звезд не будет вследствие затемнения, из пастырей сделали часовых, а ангелы стали телефонистами. Остался только один осел, а праздновать Рождество с одним ослом нельзя».[91]
Армейское начальство опасалось, что солдаты, приезжающие домой в отпуск, могут подорвать моральный дух населения Германии рассказами об ужасах Восточного фронта. «Вы подчиняетесь законам военного времени, – говорилось в памятке, специально напечатанной для того, чтобы избежать таких ситуаций, – и в полной мере отвечаете за все свои действия. Ни с кем не разговаривайте о тактике наших войск и потерях. Не рассказывайте о плохом питании и беззакониях. Вражеская разведка не оставит такие разговоры без внимания».[92]
Один солдат, а скорее, целая группа откликнулась на этот документ своей собственной инструкцией. Они назвали ее «Памятка для тех, кто отправляется в отпуск».[93] Эта попытка вызвать смех раскрывает многое о жестоком воздействии Восточного фронта на психику. «Вы должны помнить, что въезжаете на территорию национал-социалистического государства, условия жизни в котором сильно отличаются от тех, к которым вы успели привыкнуть. Следует быть вежливыми по отношению к местным жителям, уважать их обычаи, отказавшись от привычек, которые вам так полюбились. Еда: не отрывайте паркет и доски пола, потому что картошка хранится в другом месте. Дом: если вы забыли ключ, попробуйте открыть дверь каким-нибудь предметом похожим на него; гранату используйте лишь в крайнем случае. Комендантский час и защита от партизан: не обязательно требовать у прохожих на улице документы, спрашивать пароль и открывать огонь, получив неправильный ответ. Защита от животных. Собаки с закрепленной на спине взрывчаткой встречаются исключительно в Советском Союзе. Немецкие собаки в худшем случае могут вас укусить, но они не взрываются. Стреляя во всех попавшихся на глаза собак, хотя в СССР рекомендуется поступать именно так, вы можете оставить о себе плохое впечатление. Отношения с мирным населением: в Германии из того, что на ком-то надета женская одежда, еще не следует, что это партизан. И тем не менее женщины опасны для солдат, приехавших на побывку с фронта. Общие замечания: находясь в отпуске на родине, никому не рассказывайте о райских условиях жизни в Советском Союзе, иначе все захотят отправиться туда и тем самым нарушат нашу идиллию».
Ирония и даже определенный цинизм проявлялись и в отношении к наградам. Учрежденной в 1942 году медали за участие в зимней кампании тут же дали название «орден замороженного мяса». При этом появились и гораздо более серьезные случаи недовольства солдат. Фельдмаршал фон Рейхенау, командующий 6-й армией, пришел в ярость, увидев надписи на стенах зданий, расположенных по соседству с его штабом: «Мы хотим вернуться в Германию!», «С нас достаточно!», «Мы грязные и вшивые. Хотим вернуться домой!» и, наконец, «Нам не нужна эта война!». Рейхенау, признав, что подобные мысли и настроения, очевидно, являлись следствием напряжения и больших лишений, обвинил всех своих офицеров в ненадлежащем политическом и моральном состоянии войск.[94]
Нельзя не отметить и то, что не только небольшая группа влиятельных и тесно сплоченных офицеров во главе с Хеннингом фон Тресковом планировала заговор с целью физического устранения Гитлера. Среди простых солдат на передовой действовала по крайней мере одна подпольная коммунистическая ячейка. Красноармейцы обнаружили в подкладке шинели немецкого пехотинца листовку под названием «Письмо с фронта № 3». В листовке содержался призыв создавать солдатские комитеты в каждом полку, в каждой дивизии. «Товарищи, кто не увяз по самую шею в дерьме на Восточном фронте? Эта преступная война, развязанная Гитлером, ведет Германию в ад. От Гитлера нужно избавиться, и мы, солдаты, сможем это сделать. Судьба Германии в руках тех, кто на передовой. Наш девиз – “Долой Гитлера!” Хватит с нас нацистской лжи! Эта война приведет Германию к гибели».[95]
Власти во время тотальной войны неизбежно усиливают контроль за всеми сферами жизни общества. Любая критика правящего режима расценивается как вражеская пропаганда, любого противника тут же объявляют предателем. Генералы, не смевшие возразить Гитлеру, стали заложниками бредовых идей бывшего ефрейтора. Тех военачальников, кто выступал против того, чтобы в декабре 1941 года держаться любой ценой, смещали. Гитлер вынудил Браухича уйти в отставку и вместо него назначил верховным главнокомандующим самого себя, на том основании, что ни один генерал не обладает необходимой национал-социалистической силой воли.
