Зря эти отличия не выдавались, нужно было потрудиться, чтобы их получить. Все эти значки были очень популярны, поскольку окружающая нас действительность была пропитана милитаристским духом, изучение винтовки, пулемета, газов и т. п. являлось делом самым естественным и казалось необходимым. У меня дома был свой противогаз, специальная детская модель, без гофрированной трубки. Видел я тогда и совсем уж необычное средство защиты – противогаз-палатку, рассчитанный на младенцев. «Надень противогаз» – так прямо и называлась опубликованная в 1936 году статья начальника Управления противовоздушной обороны, командарма 1-го ранга С. Каменева. А в популярной детской кинокартине «Личное дело» школьники во время учебной воздушной тревоги надели противогаз на бюст Сократа, стоявший в школе.
Надвигавшаяся военная гроза и наша военизированная школьная жизнь накладывали отпечаток на детские интересы и забавы. Я, например, еще в младших классах начал делать порох и пушки, из которых дома усердно палил. Школьный приятель поведал мне состав дымного пороха: сера, селитра, древесный уголь – все это, разумеется, в нужных пропорциях. Селитра покупалась в аптеке. Древесный уголь тоже не был проблемой. А вот сера добывалась оригинальным способом. Оказалось, что ею тогда заливались отверстия, в которые вставлялись металлические стойки лестничных перил. Не знаю, употребляется ли сера и сегодня таким образом, но тогда мы ее добывали именно так: выковыривая на лестницах. Оставалось найти металлическую трубку, заделать ее надежно с одного конца и пропилить у того же конца небольшое отверстие. Ствол пушки готов! Набиваешь в него порох, пыж и ядро, обычно это – подшипник, поджигаешь заряд через пропиленное отверстие и – бах! «Ядро» летит в одну сторону, пушка – в другую. До сих пор удивляюсь, что остался цел и невредим после таких рискованных экспериментов.
Потом, с годами, ближе к войне, эта моя артиллерийская лихорадка уступила место военно-морской. Возмечтал вдруг о флоте. Без конца срисовывал корабли всех времен, вычерчивал их схемы, читал популярную специальную литературу, учил азбуку Морзе и морской семафор (на флажках). Лет в пятнадцать твердо решил связать свою жизнь с флотом, подумывал почему-то о кораблестроении. Кем бы я захотел стать, если бы не постоянная милитаристская пропаганда, под шум которой мы росли? Не знаю. Во всяком случае, тогда многие ребята стремились в военные училища, особенно в авиационные и военно-морские, конкурс туда был огромный, по несколько десятков человек на место!
Все, что творилось вокруг нас, постоянно напоминало каждому: «Помни о войне! Готовься к ней!» Скажем, строят метро, настоящее чудо по тем временам, а в газетах пишут статьи под названием «Метрополитен и оборона страны». Кстати, в войну наше столичное метро сгодилось и для этой цели. В его обширных недрах укрывались во время бомбежки москвичи, в нем же, глубоко под землей, находился главный штаб обороны Москвы, в котором заправлял сам Сталин.
Под шум о грядущей войне намечались контуры деления мира на два лагеря. В тридцатые годы после прихода Гитлера к власти в Германии, к нам зачастили высокопоставленные представители США, Франции, Англии, Чехословакии. Их принимали наши руководители, сам Сталин. В то время такие встречи воспринимались у нас как события чрезвычайные, ведь много лет подряд наша страна находилась почти в полной изоляции. Любопытно, что серию серьезных дипломатических контактов Запада с нами открыл… итальянский фашист Муссолини. Об этом теперь мало кто помнит. В 1933 году в Москве Сталин и Муссолини подписали итало-советский акт о дружбе, ненападении и нейтралитете. В конце того же 1933 года произошло и более важное событие: нас наконец-то признали Соединенные Штаты.
Вскоре послышались и первые раскаты грозы. Год, второй, третий читали мы сводки с фронтов Испании, где разгорелась гражданская война. В школе нам рассказывали об этой войне, в классах висели карты Испании. И. Эренбург и М. Кольцов писали оттуда о ее борьбе. Мы, разумеется, решительно выступали за республиканские силы против фашиствующего генерала Франко. Его активно поддерживали Гитлер и его армия, у нас об этом широко писали, умалчивая о том, что точно так же, как и немецкие летчики и танкисты, в Испании сражаются и наши военные, пытаясь спасти республику.
Зримо доносили до нас страшную быль о современной, невиданной ранее войне многочисленные снимки и кинокадры из Испании, рисующие ужас и последствия бомбежек. Это было наше первое, пока заочное, знакомство с воздушной войной. Казалось, уже одних таких фотосвидетельств более чем достаточно, чтобы люди прекратили играть в такие военные игры. Казалось бы… Даже ядерный гриб Хиросимы, похоже, мало подействовал на людей.
Увидели мы и вблизи Испанию с ее горем. Увидели детей оттуда. Они прибыли к нам, спасаясь от бомб. Смуглые, черноголовые, очень живые, растерявшиеся сначала от обрушившейся на них лавины заботы и ласки. У нас их полюбили сразу. Мы ездили к ним в гости в их пионерский лагерь, где они жили летом. Жили они очень хорошо, было у них все, кроме родительской ласки.
В нашей стране они все окончили школу, многие пошли в вузы. Начали работать. Казалось бы, живи себе… Но тот самый горький дым Отечества, который провожал их в тридцатые годы, стал со временем для них притягательным, как это ему и положено. Их потянуло на родину, хотя там райской доли им никто не обещал. И все же они бросали свою налаженную жизнь у нас и уезжали на родину.
Русские испанцы! Или испанские русские! Их доля типична для жестокого века. Для моего поколения они были первыми беженцами, спасавшимися от войны. Кто бы мог тогда подумать, что уже через несколько лет война разбросает по нашей стране и Европе уже не тысячи, а миллионы беженцев, которые окажутся в условиях более чем тяжелых, не то что испанские беженцы.
С Испанией мы не были соседями. А вот у наших дальневосточных границ постоянно тлел огонь войны, чадил и коптил небо, не давая забывать о себе. Мы много лет подряд ожидали, что наша война начнется именно на Дальнем Востоке! Поводов для таких опасений было более чем достаточно. Японцы вели себя весьма агрессивно, во всяком случае, так утверждала наша пропаганда. У нас с повестки дня не снимался лозунг: «В ответ на провокационные выступления японской военщины на дальневосточной границе крепи оборону Родины!» Мы пели песни о нашей дальневосточной армии («Дальневосточная, опора прочная…»). Легендарным было имя ее командующего Блюхера, без конца мы узнавали о подвигах наших пограничников в том далеком краю.
Кульминацией бесчисленных столкновений на той границе стали бои у озера Хасан и на реке Халхин-Гол. О них тогда официально у нас подробностей не сообщали, был громко оглашен только конечный результат: наши разгромили японцев. Но было ясно, что там прошла генеральная репетиция будущей войны. В печати все же проскальзывали детали о столкновениях крупных соединений, о том, что воды Хасана и Халхин-Гола окрасились кровью. Но настоящего вооруженного конфликта по всей форме между нами и Японией не было до самого 1945 года! Тогда мы уже добивали самураев не на своей земле.
В 30-е годы Японцы вели долгую и кровопролитную войну в Китае. «450 миллионов китайцев не станут рабами империалистической Японии!» – это был один из тех лозунгов, под которыми росло мое поколение. Он во многом определял наше интернациональное воспитание. Тогда у нас о японской агрессии в Китае шумели очень много. Мы знали по описаниям и портретам ведущих китайских коммунистических руководителей, знали о боях 8-й народно-революционной армии. Считалось безусловным, что весь наш народ был вместе с борющимся Китаем. Объяви тогда призыв добровольцев в помощь Китаю, уверен, множество наших граждан направились бы защищать его с оружием в руках.
Вообще, мое поколение в то время воспитывали прежде всего интернационалистами, о патриотизме как таковом говорилось немного, большевистская пропаганда никогда не забывала о главной цели Октябрьской революции – установлении советских порядков во всем мире. Так, один из самых плодовитых поэтов 30-х годов А. Безыменский возвестил в 1935 году:
То, о чем мечтать не смели,
Мы в стране создать смогли.
Большевистского веселья
Хватит в нас для всей земли.
Будет скоро в нашей власти
Весь огромный шар земной.
Станет он страною счастья,
Став советскою страной.
Несмотря на свою абсурдность, эти невразумительные вирши весьма примечательны. Чего стоит только одно «большевистское веселье»! Оказывается, его теперь хватит «для всей земли»! Но главное – мечта о скором захвате «всего огромного шара земного»! Оказывается, он совсем скоро станет «советской страной»!
На многие годы боевым знаменем нашей литературы стало знаменитое в свое время стихотворение М. Светлова «Гренада», написанное в 1926 году. Его лирический герой, красный боец, заявляет:
