Я прошу Уллу Бьёрнберг прокомментировать мои интервью. Она говорит:
– Да, это самая распространенная причина, по которой партнеры в самбо решают свой союз превратить в полноценный брак. То есть причина чисто психологическая: получить уверенность, что это не временное сожительство, а глубокие и долгие отношения, что их не так-то просто будет разорвать. И наше исследование подтверждает основу для таких опасений: союзы самбо распадаются в два-три раза чаще, чем законные браки.
– Но бывает и наоборот, – продолжает Улла. – Супруги живут долго и вполне своим союзом довольны. У них в этом внебрачном союзе рождаются дети. Они подрастают, и тут родители решают сочетаться законным браком. Тогда подросшие дети присутствуют на свадьбе родителей. Создался даже ритуал: в руках у ребенка должны быть цветы, которые он дарит жениху и невесте, то есть папе и маме. А знаете, какая в связи с этим появилась новая статистика? Средний возраст женщины, родившей первого ребенка, ниже, чем возраст ее вступления в брак.
Такой вот забавный парадокс.
С Йоном Орнесом мы ведем неторопливую беседу о политической жизни страны, о ее социальных проблемах. Ему явно нравится эта беседа. Вдруг он взглядывает на часы и начинает торопливо собираться:
– Ох, я совсем забыл, мне сегодня дочку забирать из детского сада и надо еще успеть в магазин, купить чего-нибудь на ужин.
– Жена не успеет ужин приготовить?
– Нет, девочка сегодня не у жены, а у меня.
– Вы в разводе?
– Нет, мы женаты и разводиться не собираемся. В субботу вот едем все втроем на дачу.
– Это сарбо, – объясняет мне Улла. – Еще одно шведское изобретение. Это когда супруги, будучи в законном браке и имея общих детей, живут порознь.
– В Америке я знаю такие случаи: когда муж и жена не могут найти работу в одном городе, они разъезжаются по разным городам, а иногда и странам. Это что, тоже сарбо?
– Нет, не совсем, – говорит Улла. – Разница в том, что там этот разъезд вынужден. При возможности муж и жена опять соединяются и стремятся жить вместе. Наши же супруги-сарбо обычно разъезжаются по психологическим причинам. Тут много объясняется чисто шведским характером, привычкой к уединению. Если в большинстве культур понятие «одиночество» имеет негативную окраску, то у шведов скорее положительную. Да и опыт показывает, что раздельное существование часто ослабляет напряжение, которое супруги испытывают от несовпадения взглядов, или привычек, или просто от присутствия друг друга. Жизнь порознь иногда уменьшает количество конфликтов в семье, а то и вовсе их снимает. Некоторые супруги таким образом «лечат» свой брак.
– Впрочем, бывает и наоборот. Муж и жена разъезжаются по разным домам, уже договорившись о разводе. Дело в том, что развод можно получить по первому же заявлению, если супруги бездетны. Но если есть дети, тогда им дается время на обдумывание их решения: ровно шесть месяцев. В это время они и живут, как правило, сарбо.
Я наконец задаю профессору Бьёрнберг свой главный вопрос:
– Улла, похоже, что брак действительно теряет свой общественный статус. Распадается, сокращается. Исчезнет совсем?
– Почему вы так решили?
– Ну как же! На примере Швеции это особенно заметно: самбо, сарбо… В брак хотят вступать все меньше молодых людей…
И тут она меня ошарашивает:
– Как раз молодые люди сейчас женятся и выходят замуж значительно охотнее, чем их родители. В Швеции наступает новая волна: мода на брак. Сегодня в церквях запись на брачную церемонию – на несколько месяцев вперед.
Я хочу проверить, насколько справедливо это утверждение.
Мой первый собеседник – Арам Доун.
– Ты собираешься жениться? – спрашиваю я сына Оке Доуна.
– Ну, сейчас-то мне еще рано, мне только 20. Но когда я окончу университет, думаю, что женюсь. У меня, между прочим, была девушка, она мне очень нравилась. Но – мы решили расстаться.
– Разонравилась?
– Нет, наоборот. Я почувствовал, как мы сближаемся все больше. И меня это испугало. Можно, конечно, было бы продолжать наши случайные контакты. Можно было бы начинать жить самбо. Но я этого не захотел. Если не намерен жениться, то и не надо завязывать серьезные отношения.
Впрочем, Арам не очень типичен: отец у него швед, а мама – армянка из Еревана. Так что благоговейное отношение к браку могло ему передаться по материнской линии.
Моя следующая собеседница Кристина Стром, студентка. Оба ее родителя – шведы.
– О чем вы говорите, когда общаетесь с друзьями? – спрашиваю я.
– О мальчиках, о новых фильмах, о телепередачах. И еще о будущей семейной жизни. Сейчас мои подруги много об этом говорят. Каждая мечтает встретить такого парня, с которым можно было бы построить крепкую семью. Обсуждаем наших знакомых парней с этой точки зрения. Настроен ли он на создание семьи? Может ли из него получиться хороший муж и отец?
– А как вы относитесь к самбо?
– Я и мои подруги – мы все против самбо. Отношения с самого начала должны быть серьезными, с намерением остаться в этом союзе на всю жизнь.
Малин Хассельбладт придерживается того же мнения:
– Мои родители жили самбо до моего совершеннолетия. Мама мне сказала: «Если хочешь чувствовать себя частью целого, сразу выходи замуж. Иначе полжизни уйдет на пустую нервотрепку, а при любой размолвке будешь думать: зачем мне это надо? Так и разрушаются союзы самбо».
– Так разрушаются и законные браки, – говорю я.
– Да, но значительно реже.
Я решаю провести «социологический опрос» в группе студентов-политологов, которым читаю лекции.
– Ребята, как вы думаете, семья сохранится или исчезнет?
Кто-то откликается – «сохранится», кто-то – «исчезнет».
– Хорошо, давайте голосовать. Поднимите руки, кто считает, что у института семьи будущего нет.
Поднимаются две руки.
– А кто за то, что будущее есть?
Я считаю: 22 руки. Остальные, по-видимому, не определились. Всего в группе 31 человек. Данные моего самодеятельного «социологического опроса» далеки от репрезентативности. И все-таки…
– Но ведь ваши родители очень скептически относились к браку, – напоминаю я.
Девочка тянет руку:
– Знаете, мы своим родителям подражать не хотим. Самбо, сарбо… Мы не хотим играть с человеческими отношениями, мы хотим стабильной семьи.
Я улыбаюсь. А потом начинаю совершенно неадекватно смеяться. Ребята смотрят на меня с удивлением.
– Вы слышите, Никонов?! – тихо говорю я по-русски. Впрочем, если бы я сказала это по-английски, они бы все равно меня не поняли…
Ну, а что по этому поводу говорит Питер Берлин? Насмешничает, ёрничает, как обычно? А вот и нет:
«После десятилетий упрощенного отношения между полами шведы вдруг стали приобретать вкус к свадьбам. Празднуют их все чаще и возвращают старинные ритуалы».
Об этом же говорит и редактор шведского «Журнала для невест» София Буй:
«Три четверти наших читателей хотели бы сочетаться браком в церкви. Они мечтают о традиционной свадьбе: белое платье, букет белых роз, большой свадебный торт и церковная церемония. И чтобы обязательно горели свечи и звучал марш Мендельсона».
Эту тенденцию, впрочем, будущие невесты вовсе не связывают с религиозностью. «Для большинства, – пишет журнал для невест, – церковь – это просто красивое место, которое лучше всего подходит для клятв в вечной любви, независимо от того, религиозен ли человек».
Кстати, церковь не единственное место, где сочетаются браком молодые пары: не менее популярные для этого места – близ реки или на зеленом лугу.
…Пэр Монсон и его жена Людмила меня повезли посмотреть знаменитый замок Гуннебо, под Гётеборгом. Когда-то это был частный дом, который богатый купец выстроил для своей возлюбленной. Сегодня это любимое горожанами место для прогулок.
Открытое зеленое поле идет по пологому холму вверх. Его венчает белый дом в классическом стиле. С обеих сторон поле окружает лес, осенью он очень нарядный – зелено-желто-красный. А посреди поля двумя ровными рядами высятся островерхие кусты. Их кроны из мелких листочков подстрижены с тщательностью опытного парикмахера. Все кусты одного размера, такие одинаковые башенки, будто это не живая природа, а театральная декорация. Между собой они образуют широкую аллею, по которой в этот солнечный осенний день гуляет множество народа.
Мы поднимается к замку, и сразу за ним открывается водная гладь: небольшое озеро.
На берегу озера обращает на себя внимание группа, человек тридцать. Все нарядно одеты. А посередине – девушка в длинном белом платье и молодой человек в строгом черном костюме. Свадьба!
В руках у невесты небольшой букет белых роз, платье ее также украшено цветами. Человек в черной сутане говорит что-то минут пять. Потом молодые обмениваются кольцами, целуются. Друзья и родные произносят тосты и пожелания, при этом в руках у каждого по бокалу, который то и дело наполняется шампанским.
