249-й отдельный танковый батальон был сформирован из личного состава 191-й учебной бригады, его экипажи знали друг друга до формирования бригады, поэтому личный состав этой части отличался сплоченностью, стремлением к взаимовыручке и высоким профессионализмом. Приняв боевое крещение 4 сентября, последующие четыре дня он участвовал в боях почти непрерывно, уничтожив за это время 12 немецких танков и 13 орудий, а также несколько автомашин и до роты пехоты. Однако и советские танкисты заплатили высокую цену – батальон потерял 24 танка, из которых 10 было сожжено (в том числе и из-за неразберихи 5 – своей артиллерией), а 14 подбито [154, с. 90]. Так или иначе, к полудню 4 сентября удалось стабилизировать положение на фронте 11-го гвардейского корпуса.
В то же время напряженное положение сложилось в полосе 10-й стрелковой бригады. Накануне командование корпуса, ожидая главного удара неприятеля на участке 8-й бригады (где он и был нанесен с утра 4 сентября), перебросило сюда основные силы [70, с. 32]. В штабе Рослого пошли на большой риск, оставив на участке 10-й бригады на широком фронте отдельные подразделения. Все же основной центр тяжести в тот день лежал в полосе 8-й и 62-й бригад. Днем 4 сентября, если верить советским источникам, позиции последней были атакованы 95 танками. Для отражения атаки командир корпуса приказал сосредоточить на этом участке огонь всех артиллерийских средств соединения, что дало результат – и эта немецкая атака захлебнулась [72, с. 10].
Количество немецких танков, участвовавших в атаках, приводимое в советских документах, все же представляется несколько завышенным. Несомненно, речь шла о десятках боевых машин. В то же время количество около 100 и свыше 100 танков, принимавших участие в одной атаке (а некоторые советские участники тех событий приводили и вовсе фантастические цифры – свыше 400 танков [73, с. 115]), вряд ли соответствуют действительности. Косвенно это признают и сами очевидцы и участники событий с советской стороны, включая штабных работников 11-го гвардейского стрелкового корпуса. Так, В. П. Савельев, в ту пору занимавший должность помощника начальника оперативного отдела штаба 11-го гвардейского стрелкового корпуса, в своих мемуарах пишет: «Иногда в докладах штабов об обстановке встречались противоречивые данные. То возникала путаница в определении количества танков противника на поле – их насчитывалось больше за счет включения и тех, которые действовали вблизи, но в полосе другой бригады; то якобы сосед не проявил упорства в отражении атак врага на своем фланге, что послужило причиной отвода частей на другой рубеж» [72, с. 11].
Хотя в целом немецкое наступление с плацдарма 4 сентября явно «пробуксовывало», тем не менее в первой половине дня немцы ворвались в Нижний Бекович, расширив, таким образом, плацдарм 111-й дивизии на запад. Последней удалось овладеть частью высот в районе Вознесенской, но полноценного прорыва не произошло. Вечерняя оперсводка 9-й советской армии сообщает: «18 танков противника в 10:30 прорвались от Предмостный на Вознесенская и находятся в 7–8 км южнее Предмостный» [8, л. 14]. Прорвавшись через боевые порядки бригады Красовского, немцы уперлись в следующий оборонительный рубеж, занятый морскими пехотинцами Кудинова, и здесь были остановлены [70, с. 39].
Между тем и советские контратаки 4 сентября продолжились и приобрели уже характер, близкий к тому, чтобы назвать их первым контрударом – пусть и ограниченного масштаба – в ходе Малгобекской оборонительной операции. В 15:30 4 сентября ударная группа 11-го гвардейского стрелкового корпуса – 62-я морская стрелковая бригада полковника С. П. Кудинова с 249-м отдельным танковым батальоном, во взаимодействии с 8-й и 9-й гвардейскими стрелковыми бригадами и авиацией перешла в наступление в направлении на Предмостный [131, с. 107]. Атакующим удалось нанести противнику значительные потери, в том числе и в танках (сообщается об уничтожении 5 танков противника) [8, л. 14]. В свою очередь, в немецких источниках говорится о том, что танкисты 201-го полка, не потеряв ни одной своей машины, уничтожили семь танков Т-34 [292, f. 46].
Данное утверждение вражеских танкистов представляется как минимум не до конца правдивым – если советские потери вполне могли быть таковыми (хотя действующие на тот момент из засад советские танкисты объективно несли, как обороняющаяся сторона, меньшие потери), то отсутствие потерь среди немецких танков, наступавших по открытой местности против хорошо подготовленной противотанковой обороны, не кажется правдоподобным. Дополнительным подтверждением немецких потерь в танках является вывод на следующий день из боя 2-го батальона 201-го танкового полка, участвовавшего в атаках 4 сентября, с переводом его в распоряжение штаба 1-й танковой армии [293, f. 16].
Подтверждением внушительных потерь немцев в танках в тот день служит и боевой счет советских противотанкистов, поддерживавших 4 сентября обороняющиеся стрелковые части 11-го гвардейского корпуса. Так, сержант Фирсанов подбил 4 танка, старший сержант Шульгин – 3, а командир орудия сержант Печерский уничтожил 6 боевых машин противника. Комиссар 2-й батареи истребительно-противотанкового дивизиона политрук П. А. Коледа, подбив два танка противника, сам погиб при отражении вражеской атаки [72, с. 11].
Потери, понесенные в первые дни боев на плацдарме частями 3-й и 23-й танковых дивизий, вынудили немецкое командование дополнительно усилить танковую группировку на малгобекском направлении. Теперь основную поддержку атакующих с моздокского плацдарма сил 111-й пехотной дивизии должна была осуществлять 13-я танковая дивизия. Ее подразделения уже вышли к Тереку, заняли Павлодольскую, и теперь командование вермахта спешило переправить эту мощную боевую силу (насчитывавшую по состоянию на 3 сентября 156 танков и 8 самоходных орудий) [291, f. 88] на южный берег Терека. Для переправы частей 13-й танковой дивизии было определено два моста – 8-тонный на кизлярском плацдарме и 16-тонный – на плацдарме в Предмостном [227, f. 39; 231, f. 40].
В любом случае, хотя согласно донесениям передовых немецких частей, к вечеру 4 сентября они находились уже в 17 км южнее Моздока, первый натиск на вознесенском участке фронта немцам ожидаемого успеха не принес. Более того, положение их ударной группировки ввиду активных действий советской стороны оставалось сложным. Во второй половине дня 4 сентября в донесениях из передовых наступающих частей 111-й пехотной дивизии, шедшей во главе ударного клина вермахта на этом участке, сообщалось о том, что они ведут упорные бои против превосходящих советских сил, включавших 25 танков, вблизи высот севернее Вознесенской [360, f. 690].
Обстановка на различных участках фронта менялась очень быстро, инициатива постоянно переходила из рук в руки. Так, к 17 часам дня противник, сломив ожесточенное сопротивление частей 10-й стрелковой бригады, вторично овладел Терской [368, f. 691]. Сбив выдвинутый вперед на стыке двух батальонов взвод, немецкие танки и пехота обошли с тыла защитников Терской и вынудили их к отходу.
Одной из причин оставления этого важного населенного пункта было отсутствие у оборонявшегося батальона под командованием капитана Г. Диордицы артиллерийской поддержки. Хотя бронебойщики из роты старшего лейтенанта П. Вилкова подбили три танка противника, но одних ПТР оказалось недостаточно, чтобы отбить атаку поддержанной танками многочисленной пехоты [72, c. 12]. Таким образом, решение штаба корпуса усилить центр за счет сил правого фланга позволило выстоять на ключевом участке вдоль дороги Моздок – Вознесенская, но привело к оставлению такого весьма важного в оперативном плане пункта, как Терская.
Как и в предыдущие дни, советские части упорно оборонялись, постоянно контратакуя. Уже к 18 часам вечерняя армейская сводка штаба 9-й армии за 4 сентября сообщала о том, что 9-я гвардейская стрелковая бригада с 204-м пулеметным батальоном и одним левофланговым батальоном 62-й стрелковой бригады ведет уличный бой в Кизляре [8, л. 14].
В то же время противник продолжал наращивать ударную мощь группировки на правом берегу Терека. В 13:30 4 сентября началось движение немецких колонн по наведенному 20-тонному военному мосту «Моздок» в районе Предмостного [331, f. 93]. Однако уже в 17:30 в ходе налета советской авиации мост получил серьезные повреждения от прямых попаданий бомб, и движение по нему было восстановлено лишь к середине дня 5 сентября [292, f. 46]. При этом советская авиация не прекращала активности и в ночные часы. В утренней сводке от 5 сентября командование 52-го армейского корпуса сообщало в штаб 1-й танковой армии о мощных бомбовых ударах на протяжении всей ночи вплоть до утра 5 сентября. При этом ударам подверглись передовые командные пункты обеих пехотных дивизий корпуса, что привело к частичному нарушению связи [277, f. 17].
