Чукотский сложносоставной лук.
Длина — 1,6 м. А — деталь внутренней оплетки сухожилиями этого лука.
Воспроизведено по: Богораз 1991: 89, рис. 69; 92, рис. 70а
это было импортное из Аляски изделие (КПЦ. № 71: 186; Мерк 1978: 116; ср.: Parry 1824: 510). Боевой лук был сложносоставной, сделанный из нескольких кусков дерева с накладками, и сложный, состоящий из нескольких деревянных частей. Оба типа были близки по форме[27]. Первый тип имел слабоизогнутую кибить, состоящую из основы из лиственничного (а в XVIII в. — елового) креня — наружного слоя древесины с винтообразными слоями, — к которому сверху рыбьим клеем приклеивалась тонкая березовая планка. Далее лук оклеивался одним-двумя слоями сухожилий оленя, оплетался шнурком из этого же материала заливался клеем, а сверху часто обматывался берестой, очевидно для того, чтобы кибить не отсырела и не утратила гибкость (ср.: Линденау 1983: 114―115; Миддендорф. Отд. 5. 1869: 598; Шренк 1899: 245; Глинский 1987: 126; МАЭ. № 704-1). Снаружи на лук накладывался китовый ус (Глинский 1989: 125). Часто рога лука делались из отдельных кусков дерева. В разрезе лук представлял собой треугольник. Этот тип был слабоизогнутым, с отогнутыми вперед краями рогов. Общая длина лука была весьма значительной и составляла 150―170 см (ср.: Адлер 1903: 183, 192). Тетива была сделана из плетеных сухожилий (у эскимосов — оленьих или китовых) или ремня. Она была съемной и крепилась к луку по краям за петли. Последние были сделаны отдельно, что повышало устойчивость тетивы к перетиранию (Богораз 1991: 89; Меновщиков 1959: 61; Глинский 1986: 11; ср.: у оседлых коряков — из тюленьего ремня (Линденау 1983: 115)).
Детали восточносибирского (корякского) лука с мыса Тайгонос.
Воспроизведено по: Глинский 1987: Рис. 3
Сложный тип имел три вида. Первый, наиболее распространенный, вид лука представлен кибитью, оплетенной сухожилиями и оклеенной берестой или оплетенной ремешками (Тан-Богораз 1979: 53; Богораз 1991: 88―89; МАЭ. № 611: 103―104; 752-10, 21). Этот вид лука делался из подручного материала: обычно из лиственницы, иногда из березы или сосны. По форме и размерам он был аналогичен сложносоставному типу. Этот тип Е. А. Глинский (1986: 8) рассматривает как аляскинско-эскимосское оружие, импортировавшееся на Чукотку.
Второй вид сложного лука отличался по форме — он не имел отогнутых концов. В конце XIX в. этот лук встречался У оленных колымских чукчей (Богораз 1991: 89). Ю. Б. Симченко (1976: 133) логично предполагает, что чукотские луки развивались от простого к сложному. Однако, возможно, прав Б. Адлер (1903: 188), считавший, что данный упрощенный вид лука не являлся более древним, чем сложносоставной, а наоборот, представлял собой поздний дегенеративный тип, производимый для охоты (ср.: Норденшельд 1936: 321). Действительно, сложный (вероятно сложносоставной) лук, имеющий вставные навершия, встречается уже в древнеберингоморской культуре в начале I тыс. н. э. (Глинский 1986: 7; 1989: 125).
В сказаниях и документах говорится, что лук, как и стрелы, делался из китового уса, однако до этнографической современности он не сохранился (Богораз 1900. № 127: 332; 1991: 89―90; Антропова 1957: 191). Он известен лишь как детская игрушка, состоявшая из нескольких частей китового уса (Богораз 1991: 89―90. Рис. 72). Подобный вид лука был распространен в XVIII в. у народов северо-востока Сибири (Богораз 1991: 88). Впрочем, возможно, лук не был изготовлен целиком из этого материала, он лишь укреплялся накладками из китового уса (ср.: Ollivier 1877: 591; Шренк 1899: 245. Табл. XLIV, 4―5).
Сам лук не был специфически боевым оружием, он же применялся и в индивидуальной охоте на оленей, лосей и птиц (Вдовин, Кочешков 1985: 97). Очевидно, сложносоставной лук чаще применяли в бою. В. Г. Богораз (1991: 88) указывает, что именно этот тип лука был распространен у народов северо-востока Сибири (якутов, эвенов, юкагиров, коряков), сами же чукчи приобретали его у соседей (Симченко 1976: 107―135).
Налучье. Существовало и налучье для хранения лука из обработанной тюленьей кожи (Мерк 1978: 129; Этнографические материалы. 1978: 165; Богораз 1991: 90). Налучье из МАЭ (№ 752-9) представляло собой ровдужный чехол длиной 1,74 м и максимальной шириной 20 см, украшенный снизу бахромой. Сбоку был разрез для вложения лука, завязываемый тремя парами завязок. Судя по всему, во время боевых действий лук носили в руках или клали на нарту. Тетиву снимали с лука и хранили в отдельном мешке (Богораз 1899: 369).
Стрелы чукчей имели длину около 60―85 см. Уже в XVIII в. участник похода Д. И. Павлуцкого (1744) указывал на аналогичный размер древков стрел (один аршин), изготавливаемых из разных пород дерева (Вдовин 1965: 35); (у чукчей из ивы диаметром 1 см (Руденко 1947: 82); у коряков — из березы (Линденау (1983: 115)). Сами древки делались из плавуна или покупались. Как отметил Д. Э. Ухтомский (1913: 117), большинство чукотских стрел обладали равновесием древка и наконечника. Стрелы чукчей, как видим, имели среднюю длину. Длина же стрелы, как известно, зависит от мощности натяжения лука: она должна покрывать расстояние от кибити до центра натянутой тетивы. На пятке древка обязательно был вырез для тетивы. Иногда эта пятка была костяной или просто обматывалась сухожилиями для предохранения от расщепления (Богораз 1991: 90; Вдовин 1965: 35).
До XVIII в. основным материалом для наконечника служили моржовые клыки, кость, камень, а с этого столетия — также и железо. Однако еще в XVIII в. наконечники из моржовой кости и клыков были наиболее распространенными, ведь стрелы производили оседлые жители (Мерк 1978: 114, 116). Даже у коряков, тесно связанных с русскими, в середине XVIII в. железных стрел было в два раза меньше, чем костяных, как следует из описи имущества оленного коряка Яллаха (Вдовин 1973: 228). В чукотском фольклоре упоминаются стрелы с наконечником из рога (Богораз 1900. № 146: 390), известные археологически (Руденко 1947: 82). Согласно одной чукотской сказке, стрелы с железными наконечниками появились у чукчей от русских во время столкновения с Митреем, под именем которого скрывался казачий голова А. Ф. Шестаков, то есть, по исторической хронологии, в 1730 г. (Богораз 1900. № 146: 389). В XIX в. железные наконечники полностью вытеснили каменные, но не острия из моржовых клыков и кости. При этом, как справедливо отметил Е. А. Глинский (1986: 12; 1989: 10), железные наконечники не дали в классификацию каких-нибудь новых форм. Описывая материал наконечников 1860-х гг., французский офицер А. Оливье упоминает кость, кремень, стекло, железо и медь (Ollivier 1877: 593).
Было два основных способа крепления наконечника на древко: черенок наконечника вставлялся в щель древка и приклеивался (Мерк 1978: 116), а иногда для прочности оплетался ремешком (МАЭ. № 752-21—25); был и вильчатый насад острия на древко, когда древко устанавливалось на наконечник, а затем место соединения укреплялось бандажем. Эти системы крепления наконечника были известны в регионе еще в I тыс. и не зависели от его вида (Арутюнов, Сергеев 1969: 128).
Каким образом крепилось каменное острие к стреле, показывают более поздние аналоги, где камень просто был вытеснен железом. На древке крепились две склепанные костяные пластины длиной 9,5—17,0 см, а в них, в свою очередь, вставлялся плоский треугольный наконечник из листового или котельного железа длиной 4—10 см (Богораз 1901: Табл. IX, 3; 8; Ухтомский 1913: 110―111. Рис. 3). У корякских стрел железное острие удерживала в роговом наконечнике заклепка (Вдовин 1971: 290). В более раннее время вместо железа употреблялся камень. Кремневый наконечник мог вставляться и непосредственно в разрез древка, как мы это видим у лавровидного острия длиной 8,5 см из МАЭ (№ 752-52). Причем данный тип наконечника с черенковым насадом преобладал на побережье Восточной Чукотки еще в I тыс. (Арутюнов, Сергеев 1969: 130; ср.: Руденко 1947: 82―83; Орехов 1977). Подобный каменный наконечник имел при стрельбе меньшую пробивную силу, был рассчитан на расслоение своего материала «из темного, в горах находящегося хрусталю» (КПЦ. № 70: 183)[28], что приводило к заражению крови (ср.: Соколов 1852: 103 (о. Уналашка)). А для усиления этого действия в середине XVIII в. острия смазывали ядом из сока корня травы лютика, от которого «человек, получа стрелою язву, в скором времени опухнет и умрет» (КПЦ. № 70: 183); это свидетельство казака Б. Кузнецкого (1756) почти дословно повторяется в сообщении чукчи Хехгитита (1763) (КПЦ. № 71: 186; Сергеева 1962: 85; Malaurie 1974: 143)[29]. Сок аконита как яд использовали с аналогичной целью ительмены, а также алеуты и айны (Крашенинников 1949: 404; Стеллер 1927: 22; Миддендорф 1869. Отд. 5: 601).
Чукотские стрелы с железными наконечниками из листового железа, вставленные в костяные муфты, закрепленные на древках.
Воспроизведено по: Ухтомский 1913: НО, рис. За, Ь, с, d, e, f
Костяные наконечники стрел чукчи, судя по всему, изготовляли сами, ведь производство стрел — наиболее расходного вида оружия — было одной из обязанностей мужчин (Мерк 1978: 116; ср.: Бахтин 2000: 229). Это же касается комбинированных железокостяных наконечников, которые чукчи делали из котельного металла (Ухтомский 1913: 116; Богораз-Тан 1934: 13―14). Железные наконечники хорошего качества, иногда, как указывает В. Г. Богораз (1991: 91), с растительными насечками из меди и латуни на втулке, приобретали у русских на Колыме или Анадыре, а также у коряков. Они высоко ценились: на них часто надевали меховые колпачки (шкурой внутрь) для защиты от сырости и ржавчины. Эти чехлы часто делались из снятой с ног теленка оленя шкуры (Богораз 1991: 144. Рис. 74k, 1)[30].
