сделать, это разрешить нам перегруппировку. Иначе войска погибнут. Я вас прошу, Александр Михайлович, поезжайте к товарищу Сталину...
Но Василевский тем же ровным голосом ответил:
— Никита Сергеевич, товарищ Сталин дал распоряжение.
Пришлось Хрущеву самому звонить Сталину.
«Я знал, что Сталин находится на ближней даче, хорошо знал ее расположение. Знал, что и где стоит и даже кто и где стоит. Знал, где стоит столик с телефонами, сколько шагов надо пройти Сталину, чтобы подойти к телефону. Сколько раз я наблюдал, как он это делает, когда раздавался звонок».
Трубку снял Маленков. Поздоровались.
— Прошу товарища Сталина.
Тот громко сказал, что звонит Хрущев и просит к телефону. Слов Сталина не было слышно, Маленков сообщил:
— Товарищ Сталин говорит, чтобы ты сказал мне, а я передам ему.
Никита Сергеевич повторил:
— Товарищ Маленков, я прошу товарища Сталина. Я хочу доложить товарищу Сталину об обстановке, которая сейчас складывается у нас.
Маленков повторил:
— Товарищ Сталин говорит, чтобы ты сказал мне, а я передам ему.
«Чем был занят Сталин? Сидел, пил и ел. Ему нужно было затратить полминуты или минуту, чтобы подняться из-за обеденного стола и подойти к столику, где стоял телефон. Но не захотел меня выслушать. Вероятно, ему доложил генеральный штаб, что командованием фронта решение принято неправильное: операция проходит успешно, наши войска, не встречая сопротивления, движутся на запад, а приказ о перегруппировке вызван излишней осторожностью командующего фронтом и члена военного совета.
Когда я просил, чтобы Сталин взял трубку, он проворчал:
— Хрущев сует свой нос в военные вопросы. Он не военный человек, а наши военные разобрались во всем, и решение менять не будем.
Об этом мне рассказал Анастас Иванович Микоян, который присутствовал при этом».
Хрущев сказал Маленкову, что наши войска, продвигаясь на запад, сокращают себе путь в немецкий плен:
— Мы растягиваем фронт, ослабляем его и создаем условия для нанесения нам удара с левого фланга. Этот удар неизбежен, а нам нечем парировать.
Маленков передал все Сталину. Ответ:
— Товарищ Сталин сказал, что надо наступать, а не останавливать наступление.
— Перед нами нет противника. Это-то нас и тревожит. Мы видим, что наше наступление совпадает с желанием противника. Мы, принимая решение, все взвесили.
— Товарищ Сталин говорит, что это ты навязал его командующему.
— Вы знаете характер Тимошенко. Если он не согласен, то навязать ему решение невозможно, да я никогда такой цели и не преследовал.
Маленков опять повторил:
— Надо наступать.
Разговор окончился...
Только к концу дня 19 мая Тимошенко остановил наступление на Харьков и приказал повернуть войска навстречу танкам Клейста. Но было поздно.
За пять дней Клейст фактически разгромил противостоявшие ему войска. 22 мая его части форсировали Северный Донец, соединились с 6-й немецкой армией генерал-полковника Фридриха фон Паулюса и перерезали пути отхода советским войскам.
9-я армия понесла тяжелое поражение. 6-я и 57-я армии и группа генерала Бобкина оказались в окружении. Тимошенко приказал своему заместителю Федору Яковлевичу Костенко объединить в своих руках командование окруженными войсками, надеясь, что опытный генерал сумеет организовать прорыв. Но пробились — в ночь на 29 мая — немногие. Остальные погибли или попали в плен.
30 мая на военном совете Юго-Западного направления Тимошенко подвел печальные итоги операции.
Общие потери — двести тридцать тысяч красноармейцев, полтысячи танков, три с половиной тысячи орудий и минометов. Погибли заместитель командующего войсками Юго-Западного фронта генерал Костенко, командующие 57-й армией генерал-лейтенант Кузьма Петрович Подлас и 6-й армией — генерал-лейтенант Авксентий Михайлович Городнянский (прославившийся при обороне Смоленска), командующий оперативной группой генерал Бобкин, начальник штаба 57-й армии генерал-майор Андрей Федорович Анисов, командир 21-го танкового корпуса генерал-майор танковых войск Григорий Иванович Кузьмин, командир 220-й стрелковой дивизии Заки Юсупович Кутлин, недавно награжденный орденом Ленина и произведенный в генерал-майоры...
Возник вопрос, кому отвечать за поражение?
Тимошенко свалил вину на командующего 9-й армией генерал-майора Харитонова. Он подписал приказ, который мог стать для Харитонова смертным приговором:
«Командующий 9-й армией генерал-майор Харитонов бросил войска на произвол судьбы и трусливо сбежал... Генерал-лейтенант Малиновский и его штаб не проявили достаточной энергии и решительности для быстрого восстановления утерянного управления, и до сего времени руководство боевыми действиями доверяется обанкротившемуся в бою генерал-майору Харитонову.
ПРИКАЗЫВАЮ:
за потерю управления войсками и трусливое поведение в бою отстранить генерал-майора Харитонова от командования армией и предать его суду военного трибунала».
Федор Михайлович Харитонов в Гражданскую два раза был ранен. Его комиссовали с заключением: «К строевой службе не годен». Он рвался в армию и через два года добился своего, но несколько лет вынужден был прослужить в военкоматах. В 1930 году его взяли на курсы усовершенствования командного состава РККА «Выстрел» и потом дали полк. Шесть лет он командовал полком. Только перед войной начался его служебный рост: начальник штаба дивизии, потом корпуса.
В сорок первом Харитонов окончил курсы высшего начальствующего состава Академии Генштаба и сразу принял воздушно-десантный корпус, в июле его перевели заместителем начальника штаба Южного фронта, в сентябре дали армию.
Казалось, послужной список свидетельствовал против Харитонова: слишком быстро, не имея необходимого опыта, получил под командование крупное соединение. Но, командуя армией, Федор Харитонов показал себя стойким и умным командиром.
За несправедливо снятого генерала вступился Василевский, который знал, кто на самом деле виновен в провале операции. 26 июня 1942 года генерал-полковник Василевский был утвержден начальником Генштаба. Харитонов получил под командование только что сформированную 6-ю армию, воевал, стал генерал-лейтенантом, но через год, 28 мая 1943 года, умер в госпитале от тяжелой болезни.
За провал операции Сталин распорядился наказать Баграмяна, который во время операции стал начальником штаба Юго-Западного фронта.
В распоряжении Ставки говорилось:
«Баграмян оказался неспособным извлечь уроки из той катастрофы, которая разразилась на Юго-Западном фронте. В течение трех недель Юго-Западный фронт благодаря своему легкомыслию не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику восемнадцать—двадцать дивизий».
Баграмяна хотели отдать под трибунал. За этим последовал бы расстрел. Жуков вступился за Баграмяна, который, помня добро, потом, после 1957 года, сохранял доброе отношение к опальному маршалу (см. Красная звезда. 2001. 1 декабря). 26 июня 1942 года Ставка освободила Баграмяна от должности начальника штаба фронта. Иван Христофорович попросил Сталина назначить его на командную должность. И получил ответ по телеграфу: «Ставка назначила генерал-лейтенанта Баграмяна заместителем командующего 61-й армии».
В сталинском приказе командующий фронтом маршал Тимошенко, который в первую очередь нес ответственность за поражение, лишь упоминался:
«Понятно, что дело здесь не только в тов. Баграмяне. Речь идет
