Следующий скандальный пример говорит о том, что творилось на горящем корабле: единственная спасательная шлюпка, которая была оснащена мотором и могла без труда вместить пятьдесят человек, достигла спасительного берега, имея на борту всего шесть пассажиров — старшего инженера "Морро Касл" Эббота, мексиканского миллионера, короля олова, Дорреза, его жену, дочь и двух матросов, необходимых для обслуживания шлюпки. Оставшиеся в живых пассажиры рассказывали, что, когда тонущие цеплялись за борт и пытались вскарабкаться в шлюпку, Эббот абордажным крюком сталкивал их обратно в воду. Шлюпка причалила к берегу в полумиле от Асбери в семь часов утра, то есть когда с момента передачи сигнала бедствия не прошло еще и четырех часов. Свидетели рассказывали, что главный инженер Эббот вышел на берег в белой парадной форме, надетой им по случаю большого прощального бала, который проводился на "Морро Касл" накануне вечером.
"Было такое впечатление, будто он прибыл с морского парада, а не с горящего корабля", — говорили позднее те, кто видел, как шлюпка приставала к берегу.
Вскоре поползли слухи, будто то, что на самом деле произошло на "Морро Касл", в интересах судовладельцев стараются скрыть. Правда, морское управление сразу же начало расследование причин катастрофы, но все детали случившегося хранились, как государственная тайна. Пресса не получала никакой информации. Федеральная полиция и прокуратура вели себя очень сдержанно. В коротком сообщении они лишь отметили, что нет никаких оснований вмешиваться в расследование, проводимое морским управлением.
Только 12 сентября, через четыре дня после катастрофы, смогли попасть на выгоревшее судно два агента страховой компании. Им было поручено выяснить, что стало с алмазными украшениями 73-летней мультимиллионерши Кэтлин Моррисон, которая, судя по всему, погибла во время пожара. Украшения были застрахованы на два с половиной миллиона долларов. Экзальтированная миллионерша не захотела даже на время увеселительной поездки расстаться со своими бриллиантами. Родственники, увидев фамилию своей богатой тетки в списках погибших, не нашли ничего более срочного, как потребовать выплаты страховой суммы.
Агенты, вооружившись газовым резаком, пробрались сквозь нагромождение частично выгоревшего, частично обуглившегося корабельного оборудования на нижнюю палубу к апартаментам, где во время путешествия жила Кэтлин Моррисон.
Дверь в маленький салон была открыта и зловеще раскачивалась на петлях в ритм прибою, приподнимавшему и опускавшему остов судна.
В первом помещении они ничего не увидели, кроме голых, покрытых копотью металлических стен. Панели из дорогих пород дерева, которыми была обшита каюта, мягкая мебель, другие предметы обстановки — все сгорело, остались только металлические части и грязно-серый пепел.
Рядом с салоном находилась спальня. Здесь была такая же картина: голые почерневшие стены, иллюминаторы без стекол, слой пепла на полу и покореженные металлические остатки какой-то мебели. Под потолком тихо раскачивался железный каркас бывшего абажура. Под прямым углом к внутренней стенке лежали спиральные пружины от матраса. Кучки золы, оставшиеся от деревянных частей кровати, создавали впечатление какого-то необычного коврового узора.
Сейф, вмонтированный в двойную наружную стенку корабля и приваренный к ней, казался неповрежденным. Однако когда агенты подошли ближе, чтобы вскрыть его при помощи газового резака, то обнаружили, что он не заперт — от одного движения руки дверца легко открылась.
Сейф был пуст. Они не увидели даже золы, не говоря уже о бриллиантах, изумрудах и рубинах.
Не надо было быть детективами, чтобы понять, что содержимое сейфа не погибло в огне, а кем-то изъято. Этот кто-то пользовался ключом, так как оба мощных засова были открыты, а на дверце сейфа отсутствовали какие-либо следы взлома.
Может быть, сейф открыла владелица украшений, когда начался пожар? Миллионерша могла взять с собой драгоценности на верхнюю палубу, а потом утонуть вместе с ними. Сначала оба агента так и подумали, но тут одна ужасная находка убедила их, что украшения, застрахованные на два с половиной миллиона долларов, украдены.
Между пружинами матраса, на которые агенты сначала глянули лишь мельком, лежали слегка присыпанные пеплом остатки не сгоревшего полностью человеческого скелета. Тут же находился зубной протез, благодаря которому впоследствии стала возможна идентификация останков.
Мультимиллионерша Кэтлин Моррисон не утонула, как это вначале предполагалось, а сгорела в своей каюте люкс. Вернее, сгорел ее труп, так как, будь она жива в момент возникновения пожара, она ни в коем случае не погибла бы в огне — ведь ее каюта находилась непосредственно под верхней палубой и, как все каюты на корабле, имела автоматическую противопожарную сигнализацию. Кроме того, должно было пройти несколько часов, прежде чем огонь распространился бы по всему судну и достиг кают высшего класса. Так что у пожилой леди времени было вполне достаточно, чтобы добраться до спасительной верхней палубы.
Может быть, Кэтлин Моррисон была убита грабителем перед пожаром, когда застала его перед открытым сейфом?
Страховые агенты не могли ответить на этот вопрос, но у них возникло новое, еще более ужасное предположение: что, если вообще все происшедшее на "Морро Касл" — дело рук убийцы? Ведь он мог сам устроить пожар, чтобы скрыть следы преступления, и обречь тем самым на смерть почти полторы сотни человек.
В тот же день, 12 сентября 1934 года, почти в то же самое время, когда агенты страховой компании сошли с выгоревшего корпуса "Морро Касл" на причал курортного городка Асбери-Парк, в Нью-Йорке состоялось заседание суда американского морского управления, на котором рассматривался вопрос о причинах катастрофы.
Это был не суд в привычном значении этого слова, с предъявлением обвинения и вынесением приговора, а заседание комиссии по расследованию из четырех авторитетных морских офицеров, которым предстояло определить, было ли несчастье результатом случайного стечения обстоятельств, или же оно произошло по вине людей. Только после того как в этом вопросе разберутся специалисты, полиция и прокуратура смогут начать официальное следствие и искать виновных.
Четыре представительных седовласых господина в синих, расшитых золотом капитанских кителях сидели в небольшом зале морского управления за длинным столом, заваленным папками, блокнотами и морскими картами. Звездно-полосатый флаг и портрет Авраама Линкольна были единственным украшением на обитых деревянными панелями стенах.
Около двадцати человек расположились в зале на жестких стульях и с нетерпением поглядывали на небольшую дверь в деревянной стене, из которой должен был показаться первый и самый важный свидетель — капитан "Морро Касл".
Наконец, подволакивая ноги, в зал вошел высокий худощавый человек с большим крючковатым носом. Среди присутствующих пробежал невнятный ропот. Вся Америка за эти дни сотни раз видела в газетах фотографию капитана "Морро Касл", и поэтому здесь ждали коренастого мужчину с широким, обветренным за тридцать лет плаваний лицом.
Человек же, который сейчас, пугливо озираясь, подошел к столу с четырьмя капитанами, не имел ни малейшего сходства с мужчиной на фотографиях. Вид его не внушал ни доверия, ни симпатии. Трудно было предположить, чтобы этот мужчина являлся капитаном. И звали его не Уилмотт, как было написано во всех газетах под фотографиями, а Уильям Уормс.
И тем не менее это был последний капитан "Морро Касл"! Человек с фотографий в газетах, которого звали Уилмотт, командовал "Морро Касл" только до того момента, когда на судне возник пожар. Более того, Уормс даже утверждал, что он принял командование уже за несколько часов до появления огня.
7 сентября, около девяти часов вечера, когда корабль находился еще в сотне миль от Нью-Йорка, а триста восемнадцать пассажиров собрались в большом зале на прощальный бал, судовой врач доктор де Витт обнаружил капитана в его каюте мертвым. Он лежал в ванной комнате, перегнувшись через край ванны; рот и глаза его были широко раскрыты, колени касались кафельного пола, а рука судорожно вцепилась в хромированный кран.
Опытный врач сразу понял, что смерть Уилмотта вызвана отнюдь не естественными причинами. Налицо были все признаки отравления быстродействующим ядом.
Когда Уильям Уормс вполголоса, скупыми словами рассказывал это суду, в зале царила напряженная тишина. Только когда он сделал небольшую паузу, чтобы взять стакан с минеральной водой, напряжение разрядилось покашливанием и несколькими невнятными фразами.
Итак, уже первые минуты заседания морского суда выявили в этом деле новые, но далеко не последние сенсационные подробности.
