В современной египтологии существуют две основные точки зрения на могущественную царицу: её рассматривают либо как выдающуюся правительницу, оставившую далеко позади своё время, либо как коварную узурпаторшу, отнявшую власть и третировавшую в течение двадцати лет великого полководца. Как бы там ни было, но жизнь Хатшепсут была одной сплошной интригой, из которой женщина-фараон вышла абсолютной победительницей.
Храм царицы Хатшепсут в Луксоре. Современная аэрофотосъёмка
Глава 2. Анахарсис – скифский гений
Число семь в Древней Греции считалось сакральным, ибо было числом бога Аполлона. По наследству эта сакральность передалась современному человечеству, причём с веками она приобрела ещё большую значимость. Если не каждому, то многим известны семь чудес света, семь небес со счастьем на седьмом небе, семь холмов, на которых стоят Рим и Москва (в последнем случае выискивают бывшие холмы даже на месте явных природных ложбин), семь возрастов человека[6], семь дней недели, в конце концов, и т. д.
Очень знаменитыми в античные времена были семь мудрецов. Нынче они уже подзабыты, равно как и их мудрые изречения вроде «всё своё ношу с собой», «худших везде большинство» или «знай всему меру». Но древние почитали их беспрекословно.
Из семи мудрейших неизменно во все времена назывались имена четверых: основоположника древнегреческой (считай, европейской) философии Фалеса Милетского, афинского законодателя Солона, общественного деятеля Бианта Приентского и правителя Митилены Питтака. На оставшиеся три места мудрецов исстари претендуют несколько кандидатов. Но лишь один из них не грек, а пришлый – скиф Анахарсис.
В отличие от прочих мудрецов личность Анахарсиса всегда, из поколения в поколение присутствует в нашей жизни и влияет на каждого из нас. Анахарсиса нет в Западной Европе, но народы Восточной и Южной Европы, народы прочих континентов он терзает и унижает неутомимо. Более того, сила его влияния с каждым разом возрастает. И хотя имя Анахарсиса мало кому известно, поскольку помнят конкретно о нём редкие любители истории, но о заложенных его литературным образом в общественное сознание мыслях и устремлениях уже которое столетие спорят и ломают копья лучшие умы нашего общества. Похоже, что именно по следам его деяний создал великое стихотворение-поэму «Скифы» поэт-провидец Александр Блок; ответом на зов Анахарсиса стали сокровенные строки Анны Ахматовой:
Когда в тоске самоубийства
Народ гостей немецких ждал,
И дух суровый византийства
От русской церкви отлетал,
Когда приневская столица,
Забыв величие своё,
Как опьяневшая блудница,
Не знала, кто берёт её, –
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край, глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну чёрный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
Так кто же он такой – этот мудрец Анахарсис?
Если верить философу и биографу философов Диогену Лаэртскому, «скиф Анахарсис был сыном Гнура…, царя скифского; мать его была гречанка; поэтому он овладел двумя языками»[7]. Здесь же отметим, что у царевича имелся брат Савлий[8], который двумя языками скорее всего не владел. Можно предположить, что братья были рождены разными матерями.
Современные исследователи вычислили, что родился Анахарсис около 614 г. до н. э., а в 594 г. покинул Скифию и отправился в Афины. По свидетельству писателя Лукиана Самосатского[9], в Грецию Анахарсис прибыл уже будучи убеждённым поклонником всего греческого. Цель его была «впитать в себя “всё самое прекрасное в Афинах, а потом и в остальной Греции”, узнать “про законы, что мудрее всех, и про людей, что лучше всех и… обычаи и празднества их всенародные, и жизнь и строй государственный”»[10]. Другими словами, Скифия для Анахарсиса была чужой и обыденной, мечтой же его сызмальства стали греческие города и греческая культура. Только не будем воображать себе юношеские восторги от чьих-то рассказов о скульптурах Праксителя или Фидия, о комплексе строений Афинского акрополя или от чтения великой древнегреческой драматургии и философии. Ничего этого во времена Анахарсиса ещё не было даже в зародыше. Скорее всего, молодой человек относился к той категории людей, кто по природе своей презирает соотечественников – людишек, которых ежедневно видит в их обыденной жизни с мелкими однообразными заботами и надеждами, со всеми гадостями, которые присущи человеческому общежитию. Таким натурам противна вечно одинаковая, не так как надо обустроенная родная земля, а потому их влечёт всё иноземное, приукрашенное собственной фантазией по принципу «там хорошо, где нас нет», для таких чужой народ – лучший народ на планете, и наивысшее счастье для них – стать частью чужого «счастливого» и «справедливого» народа.
В первый же день пребывания в Афинах Анахарсис случайно встретил ещё одного скифа – некого Токсарида. Этот низкородный варвар бросил на родине жену и детей и уехал в Афины. Там он стал врачевать, имел успех, а потому остался в Элладе навсегда. Впоследствии греки возвеличили Токсарида как героя и даже обожествили. На родине же о нём лишь изредка поминали недобрым словом. Анахарсис восторгался Токсаридом и при встрече просил предателя стать ему проводником в новой жизни.
Токсарид представил молодого человека афинскому законодателю Солону. Мудрец сразу же проникся к Анахарсису всей душой, принял царевича как родного сына и тридцать лет опекал его. Благодаря протекции Солона Анахарсис стал гражданином Афин и единственным в истории иноземцем, кого старейшины законно посвятили в свои Элевсинские мистерии[11] – тайные культовые обряды в честь богинь плодородия Деметры и Персефоны, к которым допускались далеко не все афиняне, но только посвящённые. По преданию, эти мистерии символизировали единение человека с богами, даровали ему бессмертие и божественную власть в потустороннем мире. Помимо этого, скифский царевич участвовал в нескольких Олимпиадах и даже был победителем игр. В каких состязаниях он участвовал, история умалчивает. Под конец Анахарсиса избрали членом ареопага – самого авторитетного органа высшей и судебной власти в Афинах VI в. до н. э.
Встреча Анахарсиса с Солоном. Изображение на древнегреческой вазе
При этом, будучи в числе предтеч философии киников, все годы в Греции Анахарсис оставался бездомным. Жил мудрец на повозке, отчего его порой сравнивали с богом Гелиосом, который странствует на колеснице, посещая то ту, то иную сторону неба. Царевич и в самом деле много путешествовал по городам и островам Эллады, посещал знаменитых греков и познавал их мудрость. Он побывал на Лесбосе, в Беотии, Коринфе, Фивах, Фокиде, далеко за пределами греческого мира в Египте, в Персии и на Сицилии. При этом каждое путешествие Анахарсиса завершалось в Афинах. Скифии для царевича не существовало.
В 558 г. до н. э. умер престарелый Солон – ему было более девяносто пяти лет. Покровителя не стало, и тогда потрёпанный жизнью стареющий Анахарсис вдруг вспомнил, что он скиф. Пришло время возвращаться на родину.
О том, что случилось потом, рассказал Геродот.
«Скифы также старательно избегают пользоваться обычаями других народов и больше всего эллинскими, как показала судьба Анахарсиса… Анахарсис, после того как посетил многие земли и в каждой из них воспринял много мудрого, возвращался в местопребывание скифов. Плывя через Геллеспонт[12], он прибывает в Кизик[13] и застаёт кизикенцев очень пышно справляющими праздник в честь Матери богов[14]. Анахарсис принёс Матери обет; если здравым и невредимым возвратится к себе, то будет совершать жертвоприношения таким же образом, как он это видел у кизикенцев, и установит ночное празднество.
Когда же он прибыл в Скифию, то, углубившись в так называемую Гилею[15] (а она находится близ Ахиллова бега[16] и вся полна разнообразнейшими деревьями), так вот, углубившись в неё, Анахарсис стал совершать весь обряд в честь богини – с бубном, увешав себя священными изображениями.
И кто-то из скифов, заметив, что он это делает, донёс царю Савлию. Тот прибыл сам, и когда увидел, что Анахарсис делает это, выстрелив из лука, убил его. И теперь, если кто-нибудь спросит об Анахарсисе, скифы утверждают, что не знают о нём, из-за того, что он побывал в Греции и воспользовался чужеземными обычаями»[17].
