Р. Что вы можете сказать о литературных произведениях и фильмах о разведчиках?
Ч. Авторы этих произведений показывают прежде всего наиболее интересные, сенсационные случаи. А труд разведчика — это в первую очередь кропотливая и изнурительная работа, требующая хорошей спортивной формы.
Р. В последнее время в литературе о разведчиках модно описывать техническое оснащение агента: фотоаппарат, смонтированный в зажигалке, кинокамеру в табачной трубке, стреляющую авторучку, магнитофон в часах и т. д. Что вы на это скажете?
Ч. Ну что ж. Это не плод литературного воображения. Техника XX века охватила все области нашей жизни, а следовательно, и ту, о которой мы говорим. Правда, стреляющей авторучки у меня не было, и, признаюсь, я не слышал о ней. Однако минифотоаппарат, миниатюрный магнитофон или же современные средства связи, необходимые при выполнении такого типа заданий, разумеется, мне знакомы.
Р. Вас, наверное, подвергали испытаниям с помощью так называемого детектора лжи? Как вы перенесли это?
Ч. Я был подготовлен ко всякого рода испытаниям. Я прошел их еще в Польше, в период моей подготовки. Прошел я и целый ряд других испытаний, которые также требовали от меня большой выносливости. Впрочем, я уже говорил об этом, а более подробно напишу об этом в своих мемуарах.
Р. Во время работы на радиостанции «Свободная Европа» вы поддерживали связь с Центром в Польше? Такая связь, видимо, особенно опасна?
Ч. Да, поддерживал. Конечно, это очень опасно, но тем не менее такая связь была необходима. Ведь с помощью этой связи я передавал в наш Центр многочисленные материалы в течение всего периода работы на радиостанции «Свободная Европа».
Р. Как вы переносили одиночество, отсутствие контакта с близкими?
Ч. Было тяжело. Я тосковал по родине, по семье. Конечно, я завел знакомых, но в отношениях с ними я постоянно должен был сохранять большую осторожность и бдительность. Ведь среди них мог оказаться кто-нибудь из агентов иностранной контрразведки. Нелегко было приспособиться к психологии и специфическому образу жизни работников радиостанции «Свободная Европа». Можете себе представить, с какой неописуемой радостью я возвращался на родину!
Р. Что, по-вашему, значит «быть отважным»?
Ч. Отвага не в том, что человек не испытывает страха, ибо это чувство свойственно всем людям и нет таких средств, которые бы ликвидировали обычный человеческий страх. По-моему, отвага — это когда человек, несмотря на страх, выполняет задуманное или порученное ему дело. Кроме того, к страху можно привыкнуть, особенно в такой ситуации, когда человек сознательно взял на себя какие-то обязательства и готов их выполнить для родины.
Р. Какие черты характера вы считаете необходимыми для разведчика?
Ч. Помимо таких качеств, как сильная воля, смелость, готовность к самопожертвованию, психическая и физическая стойкость, быстрая реакция, упорство, выдержка и актерские способности, разведчику необходима бескорыстная, глубокая любовь к родине.
Р. Когда вы решили посвятить себя разведке, вы имели о ней какое-нибудь представление?
Ч. Я уже говорил, что в юности читал массу книг о разведчиках. Однако это было чисто книжное представление. В период предварительной подготовки, а уж затем во время пребывания в Мюнхене я хорошо понял, что такое разведка. Колоссальное впечатление произвел на меня лагерь для беженцев. После всего того, что мне пришлось там испытать, я перестал бояться даже тюрьмы.
Р. В фильмах и книгах разведчики обычно отлично владеют огнестрельным оружием. Какие у вас были оценки по стрельбе?
Ч. Могу похвастаться, что и в гимназии на уроках по военному делу, и в университете на военных занятиях у меня были очень хорошие оценки. Я стрелял в самую «десятку».
Р. Когда Центр принял решение о вашем возвращении на родину, не боялись ли вы, что какой-нибудь пустяк может в последний момент привести к провалу?
Ч. Прежде всего я испытал огромную радость, узнав, что возвращаюсь на родину. И хотя это звучит парадоксально, но я опасался, что именно это чувство переполнявшей меня радости может выдать меня. Я решил оставить свой «мюнхенский дом» в таком состоянии, чтобы не возбудить ни малейших подозрений.
Р. Если бы вам предложили вновь выполнить подобную миссию, пригодился бы приобретенный вами опыт?
Ч. Конечно. Я выполнил бы задание еще лучше. Взялся бы я за выполнение нового задания? Да. Я ведь офицер разведки.
Януш Кольчиньский
ПЕРЕД ТЕЛЕВИЗИОННЫМИ КАМЕРАМИ
К. Сегодня у нас в студии находится капитан Анджей Чехович. Мы сердечно приветствуем вас, Анджей, и поздравляем с большим успехом.
Ч. Большое спасибо.
К. Сначала скажите несколько слов о себе. Как вы пришли в разведку? Как готовились к выполнению ответственной и очень трудной задачи?
Ч. В семье меня воспитывали в патриотическом духе. В 1962 году я окончил исторический факультет Варшавского университета. Меня всегда интересовала история и особенно традиции борьбы за независимость. Я собирал различные материалы на эту тему. С детства увлекался книгами о разведчиках. После окончания Варшавского университета решил посвятить себя разведке. Готовили меня очень тщательно. Я прошел целый ряд специальных испытаний, прежде чем мне дали это задание. Мой шеф и другие мои начальники не скрывали, что задание это трудное и очень сложное.
К. Какие чувства вы испытывали, получив такое задание?
Ч. Мое состояние тогда трудно передать. Я был готов ко всему. С одной стороны, конечно, меня мучили сомнения, сумею ли я справиться с заданием, а с другой — я гордился, что именно мне поручили эту миссию, что мне оказали большое доверие.
К. Какие задачи были поставлены перед вами?
Ч. Я должен был изучить центры политической и идеологической диверсий на Западе, и прежде всего деятельность радиостанции «Свободная Европа», где сходятся все нити остальных центров диверсии, таких, как «Культура»[2], различные «институты советологии», сионистские организации, «конгресс свободы культуры» и т. д.
К. Да, это сложное задание. Ведь «Свободная Европа» — это главный центр идеологической диверсии. Впрочем, все центры идеологической диверсии окружены особой заботой со стороны разведок и контрразведок наших противников. Не так ли?
Ч. Да, это так. Но наша разведка уже имела целый ряд данных, с которыми я подробно ознакомился. Я заранее знал, какие люди работают в «Свободной Европе», их образ мыслей, отношение к беженцам. А ведь я должен был изображать из себя именно беженца. Я заранее получил точные характеристики отдельных лиц и всей организации в целом.
К. Значит, в процессе подготовки вас уже в определенной степени информировали и вооружили для выполнения этой задачи?
Ч. Да.
К. С чего вы начали выполнение поставленной перед вами задачи?
Ч. Сначала я официально выехал в Англию. Каждый поляк может выехать на Запад по приглашению родных и знакомых. Но Англия не была моей целью, это, конечно, был лишь предлог. Мне нужно было попасть в Федеративную Республику Германии, на территории которой находится радиостанция «Свободная Европа».
Я остановился в Кельне и попросил политического убежища. Из полицейского участка, куда я обратился, меня в автомашине отвезли, кажется, в главную комендатуру города. Там меня поместили в камеру, а на другой день ко мне явились два детектива с поднятыми воротниками, как их порой и показывают в фильмах, и отвезли в лагерь для беженцев в Цирндорфе. Это было уже вечером. Портье, который там дежурил, выдал мне какое-то одеяло и матрац. Затем меня отвели в комнату, где находилось человек тридцать — сорок. Это была комната, так сказать, временного пребывания, где обычно беженцы проводят два-три дня. Мне здесь довелось прожить несколько дней с людьми, которых больше никогда в жизни не хотел бы встретить.
К. Не сладко выглядит эта свобода?..
Ч. Вы правы. На эту тему мне есть что рассказать, но это как-нибудь в другой раз… На следующий день начались допросы. Самым важным был первый допрос. Его проводил офицер западногерманской разведки. Этот господин вытянул из меня все жилы. Допрос продолжался в течение пяти дней. Я вынужден был, по крайней мере, шесть или семь раз рассказывать свою биографию. Немец спрашивал меня о различных моментах из этой биографии, при этом то в одном плане, то в другом.
К. Он хотел вас поймать?
Ч. Да, но это ему не удалось. Офицер западногерманской разведки в своем заключении, видимо, написал, что я представляю интерес как по своему образованию, так и по связям в Польше и мог бы сообщить нечто важное для американской разведки, с которой сотрудничает западногерманская разведка. Мое дело передали в Нюрнберг. Выглядело это так: ежедневно за мной приезжал автомобиль из Нюрнберга, меня привозили к довольно угрюмому зданию, и начинались допросы.
