По всей вероятности, здесь перед нами первоначальный вариант легенды. Он отличается от позднейшего официального одной важной деталью. Группа Фильченкова названа разведывательной, а не истребительной, и ничего не говорится о старшем политруке И.Л. Шикаеве, будто бы организовавшем группу истребителей танков и пулеметным огнем отсекшем пехоту от танков. Из рассказа Ефименко видно, что пятерка Фильченкова – это разведчики, действовавшие в ближнем тылу немцев. Эпизод с умирающим Цибулько, перед смертью сообщающим подробности подвига военфельдшеру Петренко, абсолютно мифологичен и напоминает историю Натарова в случае с 28 героями-панфиловцами.
Более поздний вариант легенды отражен во фронтовой листовке конца 1941 года. Там утверждалось, что в начале боя пулеметчик Цибулько меткой очередью поразил смотровые щели одного из танков. Потом краснофлотцы гранатами и бутылками сожгли три танка из семи. Примерно через два часа им на смену пришло еще 15 танков и завязалась главная битва: «Опять Цибулько бьет по смотровым щелям и первой же очередью подбивает один танк. Но вот патроны кончились, и Цибулько хватается за гранаты, ползет навстречу надвигающемуся танку, швыряет две гранаты – второй танк подбит! Бросается к третьему, кидает последние гранаты… Третий танк завертелся на месте с перебитой гусеницей, но сам Цибулько был смертельно ранен. Тогда с четырьмя бутылками в руках выбежал вперед Красносельский, метким ударом он зажег один танк, потом другой и пал, насмерть сраженный врагом. Остались трое – Фильченков, Паршин и Одинцов. Пять немецких танков уже в пятидесяти метрах. И тогда Фильченков решился на невиданное дело – остановить танки собственной грудью. Он прощается с товарищами и подвязывает к поясу гранаты… Фильченков вскакивает и устремляется навстречу передовому танку, навстречу смерти. Танк надвигается ближе, герой бросается под гусеницы. Раздается взрыв, и танк грузно валится набок (совсем как человек! – Б. С.). Следуя примеру своего героя-командира, Паршин и Одинцов бросаются с гранатами под танки. Взрываются и эти два танка. И тут случилось небывалое: оставшиеся восемь немецких танков стремительно повернули вспять (для мифа такая «небывальщина» – обычное дело; точно так же в официальном мифе о гибели российской десантной роты под Улус-Кертом в Чечне в марте 2000 года утверждается, что чеченцы, уничтожив десантников, устрашились их мужества и отступили, хотя на их пути уже никого не осталось. – Б. С.)… Ценой своей жизни герои уничтожили до десяти танков и в этот день своими телами закрыли врагу дорогу на Севастополь…»
В листовке также содержался счастливый финал: на помощь пятерке Фильченкова пришли товарищи по батальону и оттеснили немцев с поля боя, где нашли истекающего кровью Цибулько. Тот успел перед смертью рассказать о гибели товарищей.
Недостоверность эпизода с пятью матросами-севастопольцами видна, что называется, невооруженным глазом. Какой смысл было бросаться под танки со связками гранат? Только затем, чтобы собственным телом ослабить силу взрыва? Ведь если удалось подобраться к танку почти вплотную, гораздо проще бросить гранату или бутылку с горючей смесью ему под гусеницу. Но пропаганде требовалась именно жертвенность. Герои должны были уничтожать врага ценой собственной жизни. Так появился миф о моряках, бросающихся под вражеские танки.
Более же детальное исследование приводит к выводу, что эпизод с пятеркой политрука Фильченкова вообще не имеет под собой реальной основы. Дело в том, что 7 ноября 1941 года моряки-севастопольцы при всем желании не могли уничтожить 10 немецких танков, поскольку к этому времени 11-я немецко-румынская армия, действовавшая в Крыму, не располагала ни одним танком или штурмовым орудием. Об этом сообщает ее бывший командующий фельдмаршал Эрих фон Манштейн, и в этом пункте с ним вполне соглашаются современные российские историки. Как пишет историк Борис Переслегин, осенью 1941 года «везде в наших документах наступление войск Манштейна неизменно поддерживали не существующие в природе группы танков в количестве 30–50—70 штук… Манштейн жалуется, что у него не было ни одного танка, и, исходя из общей оперативной ситуации на Восточном фронте и структуры немецких вооруженных сил, в это нельзя не поверить». Мифические немецкие танки понадобились советским командирам только для того, чтобы оправдать свое бесславное поражение в Крыму в конце октября – начале ноября 1941 года, когда остатки 51-й Отдельной армии в полном беспорядке и с большими потерями эвакуировались на Таманский полуостров, а части Отдельной Приморской армии, не сумев оказать им действенную помощь, откатились к Севастополю.
Главный миф разгрома японцами основных сил американского Тихоокеанского флота на его главной базе Пёрл-Харбор на Гавайских островах заключается в легенде, будто президент Франклин Д. Рузвельт и другие американские политики и адмиралы умышленно спровоцировали нападение Японии на Пёрл-Харбор, чтобы получить весомый повод для вступления США во Вторую мировую войну и преодолеть сопротивление изоляционистов.
Данное утверждение, развиваемое рядом американских историков-ревизи Пёрл онистов, основывается на том факте, что в Пёрл-Харборе японцы уничтожили и вывели из строя все американские линкоры, тогда как отсутствовавшие в момент японского нападения в Пёрл-Харборе авианосцы уцелели, а в дальнейшем именно они, а не линкоры сыграли решающую роль в войне на Тихом океане. Сторонники этой версии считают, что войска и флот на Гавайях умышленно не были приведены в состояние повышенной боевой готовности, чтобы японское нападение увенчалось успехом и потопление крупнейших боевых судов стало бы для американского общественного мнения достаточным основанием, чтобы оправдать отказ от политики нейтралитета и вступление Америки во Вторую мировую войну.
В опровержение данной версии необходимо сказать, что вплоть до вступления США в войну американские адмиралы придерживались традиционной теории, согласно которой решающую роль в военно-морских операциях играли линкоры. Только успех японцев в Пёрл-Харборе и последующее успешное применение авианосцев американцами в сражениях в Коралловом море и у атолла Мидуэй в 1942 году привели адмиралов к убеждению, что на смену линкорам в качестве решающей силы в морской войне пришли авианосцы. Точно так же и политики в тот момент не могли даже и догадываться, что линкоры отжили свой век, и не стали бы так рисковать американской морской мощью. Тем более что одного факта нападения японского флота на Пёрл-Харбор, независимо от его результатов, было бы совершенно достаточно для объявления войны Японии.
К тому моменту, когда 26 ноября 1941 года японское авианосное соединение под командованием вице-адмирала Тюити Нагумо вышло в поход к Пёрл-Харбору со своей базы на Курильских островах, соблюдая полное радиомолчание, японско-американские переговоры окончательно зашли в тупик. Японское правительство, в котором решающим голосом обладали военные, рассчитывало завоевать гегемонию в Восточной Азии и обеспечить Японию сырьем, топливом и продовольствием. Для этого считалось необходимым захватить Китай, Бирму, Малайзию, Филиппины, Индонезию и ряд тихоокеанских островов. Здесь главным соперником Японии являлись США, отрицательно относившиеся к японской оккупации Индокитая после краха Франции и грозившие Стране восходящего солнца экономическими санкциями – нефтяным эмбарго и замораживанием японских активов в американских банках. 26 июля 1941 года, после отказа японцев вывести войска из Французского Индокитая, японские активы в США были заморожены и фактически была введена топливная блокада Японии. Можно было догадаться, что раз Токио не желает идти на компромисс, то попытается в ближайшее время разрешить ситуацию военным путем. Ведь без нефти Япония долго существовать не могла, а тем более продолжать войну в Китае и оккупацию Французского Индокитая. Однако американские политики и военные не ожидали, что Япония осмелится совершить столь рискованную операцию, как нападение на Гавайские острова. Поэтому атака на Пёрл-Харбор оказалась внезапной. Гарнизон, включая средства ПВО, не был приведен в боевую готовность, а корабли не были выведены в море и стали хорошей мишенью для японских самолетов.
Японская делегация в Вашингтоне должна была передать американской стороне заявление о прекращении переговоров за полчаса до атаки на Пёрл-Харбор, однако, поскольку телеграмма была получена с опозданием, ее не успели расшифровать, поэтому заявление о прекращении переговоров последовало через несколько часов после нападения на Пёрл-Харбор. А декларация об объявлении войны была вручена американскому послу в Токио через десять часов после атаки.
Операцию против Пёрл-Харбора спланировал командующий японским флотом адмирал Ямамото Исороку. Соединение Нагумо включало шесть авианосцев: «Акаги», «Хирю», «Кага», «Секаку», «Сорю» и «Дзуйкаку», на которых размещался 441 самолет, в том числе истребители, торпедоносцы, пикирующие бомбардировщики и истребители-бомбардировщики. Авианосцев охраняли 2 линкора, 2 тяжелых и 1 легкий крейсер и 9 эсминцев. Еще 2 эсминца были направлены для обстрела атолла Мидуэй. В операции против Пёрл-Харбора также участвовали 6 подводных лодок, доставивших к месту атаки карликовые подводные лодки. 7 декабря 1941 года последовала атака главной американской военно-морской базы в Пёрл-Харборе на Гавайских островах. 360 японских самолетов, поднявшиеся с авианосцев, застали противника врасплох. Хотя американская разведка расшифровала японские коды и еще 27 ноября послала предупреждение о возможном нападении, на него не обратили внимание, считая такую операцию невероятной. Японскую атаку ожидали против Индонезии, Малайзии или Филиппин. Было потоплено 4 американских линкора, 2 эсминца, один минный заградитель. Американцы потеряли 2403 убитыми, включая 68 гражданских лиц, и 1178 человек были ранены, включая 35 гражданских лиц. В результате японцы завоевали на полгода господство в Тихом океане. Три американских авианосца в момент нападения были в море, а один ремонтировался в Калифорнии. Некоторые историки полагают, что это было той счастливой случайностью, которая спасла американцев от полного краха. Если бы в Пёрл-Харборе погибли бы не только линкоры, но и авианосцы, то американскому флоту было бы гораздо труднее восстановить свои позиции. Необходимо заметить, однако, что при наличии в Пёрл-Харборе авианосцев японским бомбардировщикам пришлось бы иметь дело с базирующимися на них истребителями, а авианосцы адмирала Нагумо подверглись бы удару американской авианосной авиации. Так что в этом случае исход боя мог бы быть гораздо менее благоприятен для японской стороны, чем это было в действительности. Японцы потеряли лишь 29 самолетов, и еще 74 были повреждены, причем 20 из этих последних не подлежали восстановлению. Японский флот также лишился пяти малых подводных лодок, эффект от действий которых оказался близок к нулю. Безвозвратные потери американской авиации в Пёрл-Харборе составили 188 самолетов. Еще 155 машин было повреждено. У японцев погибло 55 летчиков и 9 подводников. Один подводник был взят в плен. Еще ошибкой японцев стало то, что они не атаковали склады торпед и других боеприпасов, мастерские и склады топлива, где находилось 400 тыс. т мазута. Эти потери американцам было бы куда труднее возместить, чем гибель устаревших линкоров (новейшие были лишь повреждены).
