данное поведение диктора, просто «впал в ступор», и зрители смогли насладиться всем процессом —от начала и до конца!
Вторая история связана с именем режиссера Ми-
хаила Мараша. Это было в марте 1968 года.
ПРЯМОЙ ЭФИР 141
В тот вечер редакция «Факел» должна была выйти
в прямой эфир с программой, посвященной столе-
тию со дня рождения Максима Горького. За два часа
до эфира пришла весть о трагической гибели первого
космонавта Юрия Гагарина. На совещании в редак-
ции было решено снять с эфира юбилейную програм-
му про Горького, но что поставить вместо нее?
Мараш заявил, что он выйдет в прямой эфир с про-
граммой, посвященной Гагарину. В это трудно было
поверить, так как оставалось всего два часа и в архи-
ве редакции не было съемок Юрия Гагарина. Но Ми-
хаил Робертович всегда имел собственный огромный
фотоархив, который занимал полки от пола до потол-
ка. Он один мог найти любую нужную фотографию, и в этот момент к нему нельзя было приближаться.
Ровно в назначенное время в эфир Горьковско-
го телевидения вышел прекрасный фоторепортаж
без слов — на музыку песни Пахмутовой «Опустела
без тебя земля». Люди звонили на студию, плакали, просили повторить этот репортаж снова и снова. Это
был тот самый момент единения во время прямого
эфира, когда люди по одну сторону экрана попадают
в ожидания людей по другую его сторону.
Я всегда предпочитала прямой эфир, хотя, ко-
нечно, это огромный стресс и напряжение. В любую
секунду может что-нибудь произойти с техникой
и с людьми, может подвести память и потеряться
нужный листок, могут порваться колготки (случа-
лось!), может заблестеть от пота лицо.
Может подвести гость, приглашенный в прямой
эфир и отказавшийся от него за десять минут до сло-
ва «мотор!». Однажды на «ТЭФИ-Регион» жюри отме-
НИНА ЗВЕРЕВА 142
тило высшей наградой работу журналиста Ольги Ти-
мофеевой из Ставрополя, которая так и не дождалась
в прямом эфире мэра города, но вышла из ситуации
геройски. Она задавала свои вопросы, и сама пыта-
лась ответить на них «за мэра», пользуясь интервью
с ним и текстами его выступлений. Придраться было
невозможно, но ощущение было очень сильное, так
как самые острые вопросы журналиста остались фак-
тически без ответов.
Правильно говорят профессионалы: для хороше-
го ведущего нет невыгодных ситуаций, всегда можно
придумать оригинальный ход, если владеешь профес-
сией и чувствуешь своего зрителя.
Не знаю, как это объяснить, но камера для меня
становится живой именно во время прямого эфира, когда загорается на ней красная лампочка, и ты точно
знаешь, что не будет никакого дубля и все, что про-
исходит в студии, — происходит на глазах зрителя.
Конечно, возникает огромное волнение, но, как метко заметил Эрнест Мацкявичус на одном
из семинаров в нашем учебном центре, надо суметь
конвертировать волнение в кураж!
Я уже писала про прямые эфиры программы
«Без ретуши», где мне пришлось строго следить
за временем каждого выступления и при этом не за-
бывать про свои заветные три минуты общения с го-
стем в самом финале программы, это было увлека-
тельно и очень трудно!
Телемост Москва — Нижний Новгород с участием
президента США Клинтона тоже выходил в прямой
эфир, и надо было решать несколько задач одновре-
менно: развлекать людей в ожидании включения, ПРЯМОЙ ЭФИР 143
помогать им формулировать вопросы и при этом
ни на минуту не забывать о картинке. Москва проси-
ла, чтобы в кадре был виден наш красивый Кремль —символ города с богатой историей.
Но самым ярким прямым эфиром в моей жизни
стали президентские дебаты в 1996 году в студии Рос-
сийского телевидения. В них не принимал участия
Ельцин, а другие претенденты — Зюганов, Жиринов-
ский, Тулеев, Явлинский и Шаккум — пришли в сту-
дию вовремя и готовы были сражаться за каждую се-
кунду своего выступления в эфире, так как это был
последний вечер перед «днем тишины».
В окружении помощников и советников они сто-
ронились друг друга, но каждая группа отправляла
своих делегатов для того, чтобы убедить ведущую
программы, то есть меня, проявить особое внимание
именно к этому кандидату.
Жириновский поразил всех ярко-желтым пиджа-
ком, который сразу стал самым заметным цветовым
пятном в студии, оно сразу бросалось в глаза. Все
остальные кандидаты были одеты в темно-синие
и темно-серые костюмы, то есть уже с первой секун-
ды «проиграли» Жириновскому.
Естественно, я думала в основном о том, смогу ли
я остановить его пламенные речи и соблюсти спра-
ведливый баланс по времени между всеми кандида-
тами.
Но уже первый вопрос Жириновского стал длин-
ным выступлением, а не вопросом, на что ему сразу
указали все оппоненты, что, впрочем, только раз-
дразнило и позабавило человека в желтом пиджаке.
Шла пятая минута прямого эфира, а в студии взвол-
НИНА ЗВЕРЕВА 144
нованные кандидаты пытались урезонить Владимира
Вольфовича, и мой голос тонул среди их голосов.
И тут я решила вынуть тот козырь, который при-
пасла на самый крайний случай.
Я заявила, что в нашей стране голосуют в основ-
ном женщины, и в этот момент я являюсь их един-
ственным представителем в этой студии, и мне ка-
тегорически не нравится, когда мужчины ведут себя
подобным образом!
Упоминание об избирателях отрезвило участни-
ков программы, и далее прямой эфир пошел ров-
но и насыщенно. Я жестко следила за временем, и на каждый вопрос сопернику отвела всего полми-
нуты, а на ответ — две минуты.
Этот час мне показался вечностью. Но я была воз-
награждена — так как после эфира каждый из участ-
ников дебатов подошел ко мне и шепнул на ухо: «Спа-
сибо, что вы за меня!» Они говорили это совершен-
но искренне, и я была счастлива, так как остаться
объективной и внимательной в этой ситуации было
сложно.
Сразу после эфира я побежала искать телеви-
зор, так как все гости моей программы перемести-
лись из студии Шаболовки в студию Останкино, где
с ними должен был работать в прямом эфире Влади-
мир Познер. На Российском канале дебаты вышли
в эфир в восемь вечера, а на Первом канале (тогда
ОРТ) — должны были выйти сразу после программы
«Время».
Но Познер поступил неожиданно: он сказал, что без главного претендента на победу дебаты про-
водить бессмысленно, и отказался от программы.
ПРЯМОЙ ЭФИР 145
Мне было досадно, уж очень хотелось увидеть его
работу и тем самым понять свои ошибки, а, может, и находки! Не удалось.
Под финал расскажу о самом смешном случае
из моей практики.
Однажды во время прямого эфира по каналу «ТВ-
Центр» я вдруг услышала… громкий храп оператора
в студии. Моим гостем в студии был уважаемый адми-
рал флота, и я больше всего на свете боялась, что он
услышит храп, растеряется и замолчит. Ассистентов
в студии не было, связи с режиссером через «ухо» —тоже, то есть я понимала, что выходить из этой си-
туации должна сама. Я развернулась к гостю всем
телом, посмотрела ему прямо в глаза, стала задавать
много коротких вопросов и все-таки продержалась
до момента включения сюжета, когда уже стало воз-
можно снять петличный микрофон и ринуться искать
виновника трагедии. Действительно, на стуле рядом
с камерой безмятежно спал и громко храпел уважае-
мый оператор, человек преклонного возраста. Я до-
тронулась до его плеча, и он так перепугался, что мне
уже ничего не хотелось говорить.
Адмирал тоже выглядел испуганным, так
как не понял, почему я так резко бросила его одного
в прямом эфире и побежала вглубь темной студии.
В общем, это был незабываемый эфир, хотя зритель
вряд ли заметил что-то особенное.
Прямой эфир получается хорошим только тогда, когда работает слаженно вся команда, и все понима-
ют, что ведущий нуждается в поддержке и заботе.
Даже интонация режиссера в момент включения
прямого эфира имеет особое значение.
НИНА ЗВЕРЕВА 146
Телеведущие только кажутся уверенными и важ-
ными, а на самом деле это просто люди, для которых
доброе слово, улыбка и комплимент в нужный мо-
