Космонавтов доставили на вертолете до областного центра, а потом самолетом на космодром. Сейчас над космодромным городком опустилась ночь. Последние известия: космонавты прошли медицинское обследование, поужинали с друзьями, ложатся спать.
Фото автора. 14 октября 1964 г.От специального корреспондента «Комсомольской правды»
Сегодня с утра на космодроме затишье. Дело сделано. Утром в столовой ученые и конструкторы первый раз за последние несколько суток спокойно попили чай, не спеша прохаживаются по дорожкам, усыпанным желтыми кленовыми листьями. Сегодня первый день, когда можно поговорить о погоде, о доме, об олимпийских рекордах и кинофильме «Развод по-итальянски», который вчера тут показывали.
Вот они сейчас проходят под окнами, где я пишу репортаж. С полным основанием можно сказать – это особенные люди. В науке эти люди самого переднего края. Если бы сейчас они надели свои парадные пиджаки, мы увидели бы ордена. Но это и обычные люди. Вчера один из них искал иголку пришить пуговицу к пиджаку. У другого покраснели глаза от двух бессонных ночей. Третий носит с собой коробочку с валидолом. Эти люди много работают. Молодежь между собой зовет их «титанами». В этом слове есть оттенок студенческого восхищения любимыми учителями. Люди восхищают своих молодых коллег не только опытом, знаниями, но и готовностью брать на свои плечи ответственность, которую человек слабый брать не решится.
Но вы ошибетесь, если подумаете, что только поседевшие ученые вершат космические дела. Есть люди, которых вы бы приняли за студентов. Они и в самом деле недавние студенты. Они еще не отвыкли от институтских привычек ходить оживленной компанией, состязаться в острословии. Они охотятся за новыми песнями на магнитофонных пленках. У них напускная небрежность в обращении друг с другом. Почти все они ходят в полинявших на солнце ковбойках. В день старта они брали автографы друг у друга на нарукавных повязках:
– Старик, я уверен, твой автограф будет дороже эйнштейнского.
Это талантливые люди. Заслуга «титанов», что они умеют находить этих ребят, умеют воспитывать. Я слышал сегодня, как Главный Конструктор разговаривал с молодыми.
– У нас много успехов. Но мы ни на секунду не позволим себе успокоенности и зазнайства. Техника не простит нам даже маленькой ошибки. Мы – разведчики. Смелость, но при этом бдительность и осторожность.
Ракета – устройство сложнейшее. Она вобрала в себя много людского ума, догадливости, энергии и всего хорошего, чем люди богаты. Молодые ребята вчера вечером с полным правом сидели за столом, где поднимали тост за успех всего дела. Я вглядывался в лица. Люди гордятся делом, к которому прикоснулись. Но со свойственной молодости рисовкой они порой склонны небрежно говорить о работе.
Одного из молодых я уже знаю. Я с ним однажды встречался. Я сказал ему тогда:
– До сих пор не могу поверить, что ты конструктор. Они не такие.
Он весело рассмеялся. Дома у него уголок космических сувениров: нарукавные повязки с автографами, листки с текстом, написанным в космосе, цветные фотографии, сделанные на орбите. У него есть награды и сердечные слова благодарности за корабль людей, которые летали на корабле. На старте я видел, как он много раз подходил к Главному и докладывал.
– Главный, наверное, тебя любит?
– Из-за этой любви стружку с меня снимает на два сантиметра глубже, чем с остальных.
На космодром ему привезли совершенно неожиданно сверток с куском домашнего пирога и листком каракулей, написанных его дочкой. Конструктор отламывал куски уже зачерствевшего пирога и с улыбкой изучал послание из четырех слова: «Папа, мы тебя ждем».
– Вкусно?
– Я сегодня, кажется, не завтракал и не обедал.
Это было за три дня до старта.
А теперь несколько слов хроники космодрома. Днем космонавты Комаров, Егоров и Феоктистов находились в руках врачей. Потом ученые и члены Государственной комиссии четыре часа подряд слушали доклад летчика, ученого и врача. На вопрос журналистов, каков багаж из космоса, ответ был таким:
– Молодцы, много всего привезли. Подробности позже.
А под вечер на стартовой площадке, где стояла ракета, встретились те, кто летал, и те, кто готовил ракету к запуску. Камни на старте потрескались от жара ракет. Человеческое тепло камни не топит. Но его было много на этой площадке. Было много цветов. Была встреча друзей, переживших сутки разлуки и полмиллиона верст расстояния. Чаще всего повторялось слово – Спа-си-бо.
– Спасибо, – говорили трое побывавших в космической экспедиции.
– Спасибо, – говорили все, кто их посылал и ждал.
Как чувствуют себя трое, впитавшие своими куртками цвет голубого неба?
– Ребята чувствуют себя очень хорошо. Сверх всякого ожидания хорошо. Ставьте сейчас ракету – готовы лететь немедленно, – говорит Комаров. Он достает кусочек полотна, на котором красными звездочками сверкают два десятка комсомольских значков. – Дорогие друзья, товарищи, ваш комсомольский секретарь просил меня взять эти значки на корабль. Я с радостью выполнил это комсомольское поручение. Значки будут вручены комсомольцам, запускавшим ракету.
Тут же, на площадке, один из значков секретарь приколол на пиджак корреспонденту «Комсомольской правды».
– На старте работали вместе. Передайте от нас этот дорогой символ редакции «Комсомолки».
Космонавты обошли всех, кто был на площадке. Пожатия рук, короткие фразы привета и уважения. Каждый на этой встрече почувствовал себя участником большого дела, которое завершилось успешно.
Сейчас на космодроме вечер. Большие осенние звезды светят над землею. Необычное для этой поры безветрие.
Космодром, 14 октября. 15 октября 1964 г.Сегодня в первой половине дня космонавты В. М. Комаров, К. П. Феоктистов и Б. Б. Егоров встретились с журналистами. Пять минут в спортивном зале гостиницы космонавтов трещали кинокамеры и щелкали фотоаппараты. А потом космонавты вместе с журналистами сели за стол. 100 минут обстоятельного, делового и дружеского разговора об экспедиции в космос. Виновники торжества в серых шерстяных костюмах, бодрые и веселые.
– Ну начинайте…
Мы начинаем.
– Ваши самые яркие впечатления от полета.
Комаров: Первые минуты выхода на орбиту. Радость от того, что все благополучно, и вид Земли с ошеломляющей высоты. Одно дело слышать об этом рассказы друзей, другое дело видеть все самому. Все внизу проплывало, как на карте. Ну и конечно, невесомость. Руки вдруг становятся легкими, тело легким. Я выпустил из рук прибор, и он повис у меня перед носом.
Для Феоктистова самое яркое впечатление оставила встреча с полярным сиянием.
– Зрелище это удивительное. Мы увидели сияние вблизи Антарктиды. По очереди в иллюминатор глядели на столбы желтого пламени. Меня покорила необычность световой и цветовой гаммы по горизонту Земли на границе ночи и дня. До этого я слышал – «голубой ореол». Теперь я тщательно наблюдал: из темноты сначала появляется желтая полоска, она переходит в оранжевую, потом над этой полоской начинает светиться голубизна. Потом сильнее голубизна. Потом какое-то мгновение видишь огненно-красную прямоугольную полосу. Полоса на твоих глазах превращается в шар Солнца. Летим навстречу этому шару. Восход протекает там быстрее, чем на Земле. Я рассказал вам о явлении главным образом с точки зрения эстетики. Но, конечно, меня световые явления в верхних слоях атмосферы очень интересовали как физика. Наблюдения уже тут, на Земле, будем анализировать и изучать. Меня очень интересовали звезды. Мы наблюдали созвездия Лиры, Ориона, Пегаса. Но, сами понимаете, я следил за созвездиями не только ради любопытства и удовольствия.
– Какими вы видели привычные нам Луну, Млечный Путь, Солнце?
Егоров: Все выглядит так же, как с Земли. Только небо черное, а от этого светила кажутся более яркими.
Вопрос к Комарову:
– Что лично вы делали во время полета в космическом корабле?
Ответ: Работы хватало. Руководить экипажем, с точки зрения командира, мне не пришлось. Каждый хорошо знал, что ему делать. Я управлял кораблем, ориентировал его на нужные объекты наблюдения, делал записи наблюдений в бортжурнале. У нас было два бортжурнала. Один у врача, другой – общий.
– Борис Борисович, расскажите о вашей работе на корабле.
Егоров: У меня была большая программа. Меня интересовали все тонкости биологической жизни на корабле. По программе с помощью специальных приборов я собирал наблюдения по сердечно-сосудистой деятельности организма, следил за работой мозга и периферийной нервной системы. Меня интересовала работа дыхательных центров. Я присматривался к условиям гигиены в корабле. Слово «гигиена» надо понимать широко: расположение кресел, рациональное размещение приборов и рычагов управления – все это тщательно предусматривалось. Но проверить удобства корабля для работы можно только в полете. Предметом медицинских исследований и наблюдений были мои товарищи, но, конечно, и себя в первую очередь я держал под тщательным наблюдением.
