Я принес небольшой ящик, наполненный размягченной глиной, в комнату, где должен был проходить сеанс. Затем сказал операторам: «Вы помните, как некоторое время назад, когда мы исследовали методы, с помощью которых можно заставить стол левитировать, я пришел к выводу, что при необходимости вы в состоянии приподнять стол снизу, но опирая при этом эктоплазматический стержень на пол таким образом, чтобы ваша «рука» действовала как подпорка?»… Мне ответили: «Да». «Ну что ж, я намерен поместить этот ящик с мягкой глиной под стол и хочу, чтобы вы снова приподняли последний». Спустя совсем немного времени стол воспарил над глиной… Чтобы прийти к определенному заключению, я исследовал глину. На ее поверхности оказался большой отпечаток неправильной формы длиной около двух дюймов и шириной около двух с половиной.
На столе перед моими глазами – черно-белая фотография отпечатка «опоры», полученного аналогичным образом и хранящегося в папке Голигер. Сделал снимок не Кроуфорд, а его современник – физик-исследователь Генри Бремсет, попытавшийся повторить эксперимент с несколько измененными условиями. Он взял две оловянные коробки из-под печенья, заполнил их мягкой массой вроде замазки или шпатлевки, поместил во время сеанса под стол, за которым вкруговую сидели приглашенные, и объяснил медиуму, что именно надеется получить в результате.
В письме, направленном в Общество, Бремсет писал, что банка № 1 показала «ясно различимый отпечаток женской туфельки». А в банке № 2 оказался отпечаток ступни, одетой в чулок – «со следами нитяных петель и шва на ткани». Вторая фотография заставила Бремсета загрустить особенно сильно. Он вспомнил, как в одной из своих статей Кроуфорд упоминал «огромный отпечаток большого пальца, причем линии на коже были в точности такими же, как папиллярный узор на пальце человека…» Бремсет отослал снимок отпечатка в банке № 2 Кроуфорду, желая узнать мнение того на этот счет. Последний не мог и мысли допустить, что на снимке, сделанном Бремсетом, запечатлена нога в чулке: мол, он надеется доказать, что отпечаток, о котором идет речь, – совокупность следов, оставленных [эктоплазматическими] стержнями, передающими психическую энергию и воспроизводящими подобным образом рисунок пространства, из которого они исходят.
В состоянии полного недоумения и озабоченности Бремсет в конце той же недели сел в поезд до Белфаста. Позже в письме, направленном в Общество, он описал свой визит к Кроуфорду. «Мы долго и искренне обсуждали факты в той интерпретации, которая представляется мне уместной. Он, безусловно, был глубоко обеспокоен, хотя все еще оставался верен своей последней теории… Когда я покидал его, он казался очень встревоженным… Прошло немного времени, и его постигла трагическая смерть».
Летом 1920 года Кроуфорд покончил жизнь самоубийством – утопился. В предсмертной записке говорится, что не следует искать связь между его поступком и «работой». Тем не менее, согласно упорным слухам, мотивом его ухода из жизни послужило глубочайшее разочарование, вызванное пониманием того, что он, как последний простофиля, оказался жертвой надувательства.
Есть нечто таинственное в том, что для понимания сути происходящего ему понадобилось столько времени. В одну из своих книг он включил фото, запечатлевшее «Метод [эктоплазменной] опоры при левитации. Схематичное изображение опоры». Однако снимок недвусмысленно показывает полоску тонкой сетчатой ткани: возможно, при опускании ноги Голигер ее колено коснулось сначала поверхности, на которой оставило след, а затем приподнялось и начало раскачивать круглый стол, упираясь снизу в его столешницу. Я ничего не смыслю в инженерных делах, но даже мне ясно: такая полоска ткани не может служить «опорой», поддерживая хоть что-то. Она просто облегает колено. Ничего загадочного или требующего особых предположений. В альбоме Кроуфорда снимки Голигер следуют один за другим, и на них хорошо видно, как отрезки «субстанции» лежат у нее на коленях, ниспадают на пол у ее ног или оказываются привязанными к ножкам стола. В любом случае, невозможно принять эту материю ни за что иное, кроме ткани, сделанной руками человека. На одной из фотографий Катлина Голигер позирует в плиссированной белой блузке, складки которой собраны у шеи. Я потратила, пожалуй, целую минуту для определения, что же именно тут замешано – мода или эктоплазма. Многие из собранных в альбоме фотографий воспроизводятся и в книгах Кроуфорда – но только не снимки 4F и 5E. На них показана та же Голигер, однако не в обычной позе медиума (с закрытыми глазами и погруженная в транс) – на улыбающемся лице женщины видна явная усмешка.
У этой истории есть еще одно объяснение. Сошлюсь на слова Гарри Гудини, показавшего фотографии Голигер одному инженеру и во время трехчасового обеда прослушавшего все объяснения: «Кроуфорд был душевнобольным». Свидетельство тому – слабый контакт с реальностью, если судить по тем фотографиям, с которыми я сегодня знакомилась. Например, снимок 8E: «На этой фотографии видны белые и серые субстанции. Доктор Кроуфорд утверждает, что последние связаны с физиологическими выделениями». Двадцать второго июня 1920 года, незадолго до смерти, Кроуфорд написал в своем дневнике, что обдумывает мысль о том, не выделяется ли эктоплазма из прямой кишки медиума? Впервые он пришел к этой весьма необычной идее, обнаружив «частички выделений» на белых панталонах, которые он просил спиритуалиста надеть перед сеансом и снять после него. Нужно было обладать особым складом ума, чтобы интерпретировать частички фекалий на нижнем белье как визитную карточку эктоплазмы, а не побочный продукт плохой гигиены. Для этого требовалось, думаю, умеренно психотическое состояние ума. Явным проявлением психоза, вероятно, следует считать и беспокоившую исследователя фиксацию на нижнем белье. Вдобавок к белым панталонам следует принять во внимание и «весьма вероятные факты, подкрепленные авторитетным мнением» – о них упоминается в направленном в Общество незадолго до смерти Кроуфорда письме мистера Бестермана. В нем же, сохранившемся в архиве Общества, автор пишет, что Кроуфорд «потратил практически все свои деньги (и в результате остался без средств) на то, чтобы накупить своей семье груду белья из шерстяной ткани, которого хватит еще на несколько лет».
После ухода Кроуфорда из жизни Общество поручило другому исследователю – Е. Е. Фурнье д’Албе – продолжить изучение действий Голигер. Хотя Фурнье д’Албе ранее и имел дело с медиумом, выделяющим эктоплазму (а именно с Евой С.), и не сомневался в аутентичности происходящего, с Голигер все обстояло иначе – он с самого начала стал испытывать определенные подозрения, в значительной мере навеянные знакомством со сделанными Кроуфордом фотографиями. Двадцать третьего июня 1921 года, во время своего девятого посещения сеансов Голигер, он прямо обратился к якобы вызванным духам с вопросом, касавшимся эктоплазмических «опор» на фотографиях Кроуфорда. «Нет, я не понимаю, откуда берется такая структура, – сказал Фурнье д’Албе. – В некоторых случаях она выглядит в точности как обычная ткань. В вашем мире есть ткацкий станок?»
Вскоре после этого Фурнье д’Албе уличил Катлину Голигер в том, что стул «левитирует» благодаря ее ноге. Уверенный в том, что ее «эктоплазма» была куплена в Белфасте, он приобрел у тамошних торговцев тканями ярд хорошего шифона и опубликовал рентгеновские крупноплановые снимки этого материала. А рядом – рентгеновские снимки «эктоплазмического стержня». Две полосы выглядели совершенно идентичными.
Продолжая прощупывать сестер Голигер, Фурнье д’Албе перечитал всю корреспонденцию Кроуфорда, а также его неопубликованные отчеты о сеансах медиумизма. Интерпретируя свидетельства, полученные Кроуфордом, вновь и вновь, ученый в конце концов пришел к выводу, что «психическая структура» Катлины Голигер – это ее правая нога. «Соприкасаясь с концевой частью структуры, – читает он заметки Кроуфорда об октябрьском сеансе 1919 года, – я почувствовал: то, чего я коснулся, было похоже на кости человека… если сблизить их – на кости выгнутых пальцев руки… или похоже на пальцы ноги, даже на ногти». Если бы Кроуфорд был более проницателен, вряд ли бы он сделал подобную запись.
В 1922 году, после выхода книги Фурнье д’Албе, Катлина Голигер ушла из медиумов, сославшись на состояние своих нервов. В архиве документов Общества есть несколько редких ее фотографий, сделанных спустя примерно 15 лет – результат ее неустанного обхаживания другим исследователем по имени Стефенсон. Прямо перед Голигер расположено грубо сработанное из дерева и проволоки сооружение, напоминающее клетку для цыплят: похоже, именно в нее Стефенсон намерен заключить эктоплазму. Катлина выглядит старше своих лет. Она склонила голову, а сжатые руки держит на коленях. Не улыбается никто. Не будь на фото кроличьей клетки, эти люди могли бы показаться заскучавшими гостями во время затянувшегося чаепития. Даже эктоплазма, кажется, вяло раскинулась на ковре – как тряпки, которыми художники вытирают кисти, – и выглядит утомленной.
