Верно, что военная наука сделала гигантский скачок со времени Наполеона, что изобретение сначала орудий, заряжающихся с казенной части, а потом магазинной винтовки, бездымного пороха, скорострельной пушки, способной нанести огромный ущерб, революционизировали тактику. Но великие принципы, помогающие полководцу командовать войсками и осуществлять свои планы, остаются неизменными со времен Ганнибала и Цезаря. Читая «Военные принципы Наполеона», мы легко отличим те, что имеют отношение к тактике, от тех, что относятся к руководству кампанией. Первые теперь имеют не такое значение и не так важны. Вторые же очень поучительны. Уроками, которые они преподносят, не может безнаказанно пренебрегать никто, кроме гениального полководца, способного подняться над правилами и с уверенной, но сдержанной отвагой ухватить победу там, где более скромный полководец не увидел бы ничего, кроме беды. Такой характер был и у самого Наполеона, который нередко нарушал собственные принципы, иногда успешно, иногда с сокрушительным результатом; и у «Стоунуолла» Джэксона[47], который неоднократно, когда педант, неукоснительно соблюдающий правила ведения войны, был бы разбит, бросал вызов каждому правилу и одерживал победу в абсолютно безнадежной ситуации.
Но не каждому дано оценить ситуацию так же быстро и так же точно, как Джэксону, или замыслить дерзкую операцию, с помощью которой сам Наполеон сокрушил столько вражеских армий. Полководцу меньшего калибра рекомендуется лишь следовать принципам, установленным Наполеоном, и никогда не отступать от них, если он не может продемонстрировать к своему удовлетворению, что его действия полностью оправданы.
В каждой кампании мы можем увидеть пример плачевных результатов пренебрежения правилами здравого смысла, предписанных Наполеоном. Лишь немногие кампании были более богаты подобными уроками, чем кампания, печальный след которой до сих пор ощущается в Южной Африке. Когда история этой войны будет, наконец, написана так, как она не сможет быть написана в течение еще многих лет, мы увидим историю, написанную кровавыми буквами, внушительное предостережение будущим поколениям военачальников, которые будут способны извлечь уроки из военных поражений и успехов. Мы увидим, что за полководцем, пренебрегающим в своем самомнении опытом великих военачальников прошлого, который осмеливается идти к победе, как к церемониалу, вообразив, что противник растает от его прикосновения, идут немезиды.
Там, где осторожность счастливо сочеталась с храбростью и к обеим присоединялся проницательный здравый смысл, мы видели, что искусного военачальника ожидает победа. Там, где обычной предосторожностью пренебрегали, где доблесть врага недооценивали и презирали, где не предпринимали ни одной попытки предсказать его шаги или ввести его в заблуждение относительно наших намерений, там всегда, неизбежно, как ночь и день, наступала гибель.
Никто никогда не ощущал влияние случая в битве больше, чем Наполеон; никто никогда так мало не надеялся на случай. Никто не превзошел его в дерзости замыслов или в быстроте, с которой он их претворял в жизнь; никто не уделял больше внимания мельчайшим подробностям военного управления и не был более осторожен, когда ситуация требовала осторожности.
Если привести конкретные примеры, читатель сможет сформировать лучшее мнение о связи между правилами, предписанными в «Военных принципах», и некоторыми нашими (британскими. – Ред.) поражениями в Южной Африке.
Такое исследование можно осуществить одним из двух способов, а именно: или принять принципы такими, какие они есть, указав, когда их нарушение или пренебрежение ими становилось причиной поражений, или констатировать постигшие нас неудачи, указав, до какой степени их можно избежать, если твердо придерживаться принципов Наполеона. Из этих двух способов последний мне кажется лучшим.
Так каким же был наш первый «досадный промах» в этой кампании? Безусловно, разукрупнение армии сэра Джорджа Уайта[48] в Натале[49] и самостоятельные действия генерала Пенна Саймонса[50], ринувшегося в лобовую атаку на буров, чтобы удержать небольшими силами открытую позицию Данди[51], несмотря на возражения сэра Джорджа Уайта.
Давайте посмотрим, говорил ли что-нибудь Наполеон по поводу той ситуации, когда военные соображения подчинены политическим требованиям. В принципе LXXII мы прочтем следующее: «Главнокомандующий не имеет права приписывать свои ошибки монарху или министру, когда эти двое находятся далеко от театра военных действий и, следовательно, или плохо информированы, или совсем не информированы о положении вещей. Из этого следует, что любой военачальник виноват, если он осуществляет план, который считает ошибочным. Его долг представить свои доводы, настаивать на изменении плана и скорее подать в отставку, чем позволить себе стать инструментом разгрома своей армии. Любой главнокомандующий, который ведет битву в соответствии с указаниями свыше и точно знает, что проиграет ее, заслуживает осуждения». Наполеон мог сказать гораздо больше по этому вопросу, и я отсылаю любопытного читателя к самому принципу. Однако я процитировал достаточно, чтобы ясно показать, что он, скорее всего, не одобрил бы действия сэра Джорджа Уайта, когда тот защищал аргументы сэра Хели Хатчинсона по такому жизненно важному вопросу, как первоначальная диспозиция войск в начале кампании.
Следующим нашим несчастьем в войне был захват в Николсон-Нек полутора батальонов пехоты и горной батареи в тот день, когда сэр Джордж Уайт вел нерешительные действия в Ломбардс-Коп. К этому конкретному случаю не применим ни один из принципов, кроме принципов XI и XXXIV. В первом нас предупреждают, что «действовать на отдаленных друг от друга линиях, не имея между ними сообщения, значит совершать ошибку, которая всегда порождает другую. Отрезанная колонна сохраняет порядок только в первый день. Ее операции на следующий день зависят от того, что стало с остальными силами», с которыми, как правило, удается связаться слишком поздно. «Поэтому всегда следует соблюдать принцип, согласно которому армия должна держать свои колонны объединенными, чтобы помешать неприятелю безнаказанно пройти между ними», как сделали буры в этом конкретном случае.
Наполеон считает очень опасным предоставлять такую возможность неприятелю. В принципе XXXIV он снова возвращается к этой теме: «Следует взять за правило никогда не оставлять между корпусами таких расстояний, образующихся в ходе битвы, в которые может вклиниться противник, если, конечно, вы не хотите заманить его в ловушку». Сейчас это правило соблюдать легче, чем во времена Наполеона, поскольку разнообразное современное огнестрельное оружие позволяет отрядам, разделенным значительными расстояниями, охватить огнем обширные территории и не пустить туда противника. Например, тактическая диспозиция для атаки на позицию буров на Эландслаагте требовала широкого интервала между девонширцами, предпринимающими ложную фронтальную атаку, и горцами, манчестерцами и имперским полком легкой кавалерии, идущими во фланговую атаку. Во времена Наполеона, безусловно, это обстоятельство стало бы причиной контратаки и гибели, хотя великолепно подходят к обстоятельствам настоящего времени. Принципа, который предлагает Наполеон, придерживались в Эландслаагте, а в Ломбардс-Коп и Николсон-Нек им пренебрегли, несомненно, как тогда казалось, по веским причинам. Результат всем известен.
Переходя, наконец, к блестящей истории обороны Ледисмита, мы почти не обнаружим ничего, что имеет прямое отношение к принципам Наполеона. Однако, если прочесть принцип XLI, можно обнаружить, что буры следовали принципам, установленным великим мастером войны. Они, как он и указывал, подготовили линии заграждений, чтобы удержать осажденных, и циркумвалационные линии в Коленсо и везде, чтобы удержать армию, пришедшую на помощь осажденному гарнизону. Это подводит нас к попыткам, предпринятым армией сэра Редверса Баллера, освободить осажденный Ледисмит. Попытки долго были безуспешными и некоторые, во всяком случае, были предприняты почти без соблюдения принципов войны – например, попытка освободить гарнизон Ледисмита путем организации операций в Марицбурге, нарушая тем самым первоначальный план кампании, целью которого был Блумфонтейн, а также рискованное решение сэра Редверса Баллера форсировать реку Тугела в Коленсо. В принципе XVI читаем: «Это проверенный принцип войны: никогда не делай того, чего от тебя хочет противник, только лишь потому, что он этого хочет. Поэтому избегай поля боя, которое враг предварительно изучил и разведал, и будь вдвойне осторожен, когда он успел укрепиться и окопаться! Из этого принципа следует только одно: никогда не атакуй с фронта позиции, которые можно завоевать обходным путем». Было высказано много критических отзывов о действиях генерала Баллера, перебросившего всю армию в Наталь, а также о рискованном решении форсировать Тугелу фронтальной (лобовой) атакой. Мы без труда найдем другие принципы, в которых затрагивается та же тема. Например, в принципе XXXVII говорится: «С того самого момента, как вы становитесь хозяином позиции, господствующей над противоположным берегом, прежде всего, у вас появляется возможность разместить на ней крупные силы артиллерии, если эта позиция достаточно просторна». Конечно, здесь содержится намек на чрезвычайную важность удержания горы Хлангван, прежде чем предпринимать попытку форсирования Тугелы, потому что на этой высокой горе, как было обнаружено впоследствии, было достаточно места для размещения мощной артиллерии. Поэтому если бы гора была нашей, то все бурские позиции близ Форт-Уилли и вдоль северного берега реки сразу же стали бы ненадежными. Из приказов, отдаваемых генералом Клери, предположительно с разрешения генерала Баллера, становится ясно, что британские полководцы начали осознавать важность этой позиции, но явно не оценили степень ее важности, иначе на ее захват были посланы не десятки, а тысячи всадников.
