и поручил произвести операцию. Они выполнили мое поручение.
Капитан госбезопасности Лев Емельянович Влодзимирский был тогда заместителем начальника следственной части Главного экономического управления НКВД.
Влодзимирского судили вместе с Берией. Он рассказал:
— В 1939 году, в июне или июле, меня вызвали в кабинет Берии. Там находился Меркулов и еще кто-то. Берия дал указание Меркулову создать группу из трех-четырех человек и произвести арест жены Кулика. Я был участником этой группы. Меркулов разработал план, как устроить засаду, и предложил жену Кулика взять секретно. Ордера на арест не было...
Задержание гражданки Кулик должно было быть произведено на улице, без огласки. Для этого были выделены одна или две легковые машины. На второй или третий день, когда гражданка Кулик вышла из дома и пошла по пустынному переулку, она была нами задержана и доставлена во двор здания НКВД СССР. С ней оставались сотрудники 3-го спецотдела НКВД...
Непосредственно операцией по аресту Кулик-Симонич занимались Шалва Отарович Церетели, начальник 3-го спецотдела НКВД, и Вениамин Наумович Гульст, заместитель начальника 1-го отдела по охране НКВД, впоследствии заместитель наркома внутренних дел Эстонии.
Церетели занимался у Берии «мокрыми делами». Летом того же 1939 года он по устному распоряжению Лаврентия Павловича убил молотком полпреда и резидента внешней разведки в Китае Ивана Тимофеевича Бовкуна (он же Луганец-Орельский)...
Гульст показал, что его вызвал Берия и сказал:
— Надо украсть жену Кулика. В помощь даю Церетели и Влодзимирского. Но надо украсть в тот момент, когда она будет одна.
В районе улицы Воровского в течение двух недель они держали засаду. Но жена Кулика одна не выходила. Каждую ночь к ним приезжал сам Меркулов. Он их торопил.
Киру Кулик сдали на Лубянку. Оттуда ее отправили в страшную Сухановскую тюрьму, где держали «особо опасных» политических преступников. Она провела в заключении полтора месяца, а потом ее уничтожили.
В 1953-м на допросе бывший первый заместитель Берии Богдан Захарович Кобулов рассказал:
— Берия, сославшись на указание инстанции, сказал, что имеется указание уничтожить Симонич-Кулик... Но уничтожить нужно таким образом, чтобы, кроме Влодзимирского, об этом никто не знал. Тут же Берия проинструктировал Влодзимирского, как это сделать... Закрыть лицо Кулик шалью и в таком виде доставить ее в специальное помещение и поручить Блохину расстрелять ее.
— Через полтора месяца меня вызывал Кобулов, — рассказал на суде Влодзимирский, — приказал выехать в Сухановскую тюрьму, получить там жену Кулика и передать ее Блохину. Я понял, что если она передается коменданту НКВД Блохину, то для исполнения приговора, то есть ее расстреляют.
Капитан госбезопасности Василий Михайлович Блохин несколько лет служил начальником комендантского отдела административно-хозяйственного управления НКВД. Он же при необходимости исполнял обязанности палача. После смерти Сталина его не расстреляли вместе с Берией, а всего лишь лишили генеральского звания «как дискредитировавшего себя за время работы в органах...».
— Гражданку Кулик, — рассказывал Влодзимирский, — мы доставили в помещение НКВД в Варсонофьевском переулке. Нас встретил во дворе комендант Блохин, который отвел ее во внутреннее помещение нижнего этажа здания. Я с ними прошел в первое помещение и остался в нем, а Блохин провел гражданку Кулик в другое помещение, где ее и расстреляли.
Через несколько минут, когда мы вышли уже во двор, к нам подошли прокурор СССР Бочков и заместитель наркома внутренних дел Кобулов. Я хорошо помню, как Блохин при мне доложил им, что приговор приведен в исполнение. Бочков тогда выругал Блохина, сделав ему строгое замечание, что он привел приговор в исполнение, не дождавшись его и Кобулова...
— Меня вызвал заместитель наркома внутренних дел Кобулов, — вспоминал Блохин, допрошенный в качестве свидетеля, — и сказал, что Влодзимирский приведет ко мне женщину, которую надо расстрелять. При этом Кобулов запретил мне спрашивать эту женщину о чем-либо, а сразу после доставки ее расстрелять. Я выполнил указание Кобулова и ее расстрелял. Никаких документов на эту женщину ни Кобулов, ни Влодзимирский мне не передавали, и точно так же я о произведенном расстреле никаких документов не составлял...
— Так за что же убили Кулик-Симонич? — спросили на суде Меркулова.
— Берия сказал мне, что о ее расстреле есть указание свыше, — объяснил Меркулов.
Лаврентию Павловичу указания мог давать только один человек в стране — сам Сталин...
Аппарату НКВД было приказано считать, что шпионка Кира Кулик бежала за границу. Уже после расстрела Кулик чекисты сажали людей, которые всего лишь были с ней знакомы. 15 мая 1940 года следственная часть НКВД СССР арестовала Бориса Аркадьевича Мордвинова-Шефтеля, главного режиссера Государственного академического Большого театра, профессора консерватории, заслуженного артиста республики.
В справке, составленной 1-м спецотделом НКВД в 1944 году, говорилось:
«Обвинялся в том, что, будучи знаком с женой начальника Главного артиллерийского Управления Красной Армии Кулика Г.И. — Кулик Кирой Ивановной, в продолжении нескольких месяцев до ее побега из СССР имел с ней подозрительные по шпионажу конспиративные встречи.
Будучи допрошенным по существу предъявленного обвинения, Мордвинов-Шефтель в наличии преступного характера встреч с Кулик К.И. виновным себя не признал, но не отрицал самого факта этих встреч и их конспиративный характер.
Осужден Особым Совещанием при НКВД СССР 12 апреля 1941 года за шпионские связи к заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на три года.
Наказание Мордвинов-Шефтель отбывал в Воркутинском исправтрудлагере НКВД, освобожден из-под стражи в 1943 году и работает в лагере по вольному найму в качестве Главного режиссера театра Воркутауголь.
По сообщению оперативного отдела лагеря, показаниями заключенного Войтова изобличается в причастности к повстанческой деятельности. Кроме того, занимается в лагере самоснабжением, используя для этой цели заключенных».
Дело в том, что Мордвинов написал письмо Сталину, в котором просил, поскольку он отбыл срок полностью, разрешить ему вернуться к подлинной творческой жизни. Но руководители госбезопасности не хотели разрешать даже освобожденным заключенным вернуться к обычной жизни. Оперчекистские подразделения лагерей собирали материалы на всех осужденных, чтобы была возможность посадить еще раз — например, режиссера «за участие в повстанческой деятельности».
А Мордвинов не мог понять, за что его посадили.
Он писал Сталину:
«15 мая 1940 года моя жизнь оборвалась. В результате курортного знакомства в июле 1939 года с семьей и в частности с женой одного крупного военного начальника и в связи с неизвестной мне до сих пор причиной я был арестован...»
Если бы эта история не была такой трагической, она бы свидетельствовала об опасности курортных романов.
Писатель Владимир Карпов считает, что у Сталина был роман с красавицей Кирой Кулик. Режиссер Мордвинов оказался ненужным соперником.
Некоторые ветераны госбезопасности предполагают,
