«Никто и не собирается ставить рекорды в скорости, я думаю, что мы будем проходить не больше 546 миль, а это совсем неплохо для первого плавания».
И все же утром в воскресенье развели пары в резервных котлах. Машины работали нормально, и Исмей со Смитом были уверены, что «Титаник» добьется лучших результатов, чем год назад его «родственник» «Олимпик» во время своего первого плавания. Днем «Титаник» шел со скоростью 21 узла, и для многих бывалых пассажиров постоянное увеличение скорости не осталось незамеченным. Все были уверены, что «Титаник» станет на якорь в нью-йоркском порту еще вечером во вторник. Рассказывая о том, как прошло воскресенье 14 апреля, пассажир I класса полковник Арчибальд Грейси вспоминал: «…нам сказали, что в следующие сутки будет достигнут еще более высокий результат (чем 546 миль накануне. — М.Г.)». К сожалению, Грейси не указывает, кто ему это сказал, но, несомненно, то был человек достаточно осведомленный и авторитетный. Таким образом, убедительность утверждений Исмея, что он не намерен был «гнать» «Титаник», выглядит весьма сомнительной, как и слова помощника распорядителя рейса Баркера.
Вторая половина воскресного дня проходила так же спокойно, как и предыдущие дни плавания. Но одно изменение все же произошло — заметно похолодало, а с приближением вечера становилось еще холоднее. Стояла все такая же ясная погода при почти полном безветрии, но быстрый ход судна создавал неприятный холодный ветер, защищаясь от которого тъ немногие пассажиры, какие еще отваживались оставаться на открытых палубах, кутались в теплые пальто. Остальные предпочли уйти в помещение или на закрытые прогулочные палубы.
Полковник Грейси провел несколько часов, беседуя с супругами Исидором и Идой Страус. Страус рассказывал о своей молодости, прошедшей в Баварии, о том, как в 1854 году вместе с матерью и родственниками последовал за отцом в Америку, в Джорджию, ставшую их новой родиной, как шаг за шагом добивался успехов в торговле и финансах, как основал и развил сеть крупных торговых домов. Говорил и о своей политической деятельности, о дружбе с президентом Кливлендом, у которого он был советником и которому очень помог в избрании на второй срок. Огромное состояние позволяло супругам Страус проводить оставшуюся часть жизни совершенно беззаботно и много путешествовать. Эту зиму они провели на Ривьере. Супруги сказали полковнику, что по беспроволочному телеграфу послали привет сыну и невестке, плывшим в Европу на пароходе «Америка», и вскоре, около шести, посыльный из радиорубки принес им ответ, доставивший обоим радость.
Супруги Ида и Исидор Страус
Молодой учитель из Лондона Лоренс Бизли проводил послеполуденное время в обществе английского священника Эрнеста К. Картера и его жены. Картер был выпускником Оксфорда, а Бизли — Кембриджа, поэтому они долго говорили о преимуществах и особенностях этих прославленных учебных заведений. Потом Визли пошел в библиотеку, где по случаю прохладной погоды было много посетителей. Даже спустя годы Бизли мог описать любую деталь этого прекрасно оборудованного помещения: везде были расставлены удобные кресла, вдоль стены во всю ее длину тянулся большой застекленный книжный шкаф из красного дерева, откуда стюард доставал книги в зависимости от интересов посетителей, у других стен стояли небольшие письменные столы.
На одной из закрытых прогулочных палуб играли дети, «Кафе паризьен» и салоны были переполнены. В холле рядом с парадной лестницей небольшое общество играло в покер. Среди них была и Рене Харрис. Перед ужином она пошла в каюту переодеться, поскользнулась на лестнице и сломала руку. Д-р О’Лафлин обработал рану, наложил гипс, и, несмотря на острую боль, миссис Харрис настояла на том, что они с мужем, как обычно, будут ужинать в ресторане I класса.
В семь часов супруги Уайднер давали ужин во французском ресторане в честь капитана Смита. В числе гостей, кроме капитана, были супруги Тэйер, миллионер Уильям Картер с женой, адъютант президента Тафта майор Арчибальд Батт и сын Уайднеров Гарри. За ужином царила приятная атмосфера, все выражали удовлетворение тем, как проходит плавание, и капитан с удовольствием принимал поздравления. Когда ужин закончился и дамы удалились, мужчины, включая капитана Смита, закурили сигары, расположившись в глубоких креслах. Около девяти часов капитан извинился и ушел на мостик.
В ресторане ужинали и супруги Астор, лорд и леди Дафф-Гордон и Брюс Исмей с доктором О’Лафлином. Генеральный директор компании «Уайт стар лайн», президент моргановского судовладельческого треста, был доволен. «Титаник», как и «Олимпик», оправдал ожидания. Слова признания, на которые не скупились даже самые требовательные пассажиры, доставляли радость этому гордому и неприступному человеку. Все свидетельствовало о том, что благодаря строительству двух новых суперсудов «Уайт стар лайн», руководимая Исмеем, окончательно завоевала ведущее место в трансатлантическом пассажирском судоходстве. «Титаник» явно превзошел «Олимпик», и, когда Исмей оглядывался вокруг, он с удовлетворением отмечал: еще никогда и ни на одном судне не собиралось столь избранное и блестящее общество. И это было только начало.
Безмятежность царила и в ресторане I класса. За одним столом собралось многочисленное общество американских и канадских бизнесменов, возвращавшихся домой после деловых встреч в Европе. Рядом блистала Маргарет Браун, пребывавшая в прекрасном настроении. Чуть дальше — американский художник Фрэнсис Миллет и один из представителей высшего света Нью-Йорка, друг полковника Грейси, жизнелюб Джеймс Клинч Смит. Невдалеке спокойно ужинали вдвоем супруги Страус, за следующим столом в одиночестве сидел наследник железнодорожной империи Джек Тэйер. Его родители проводили этот вечер во французском ресторане с Уайднерами.
После ужина, когда большинство дам разошлись по каютам, мужчины, ехавшие в I классе, продолжили свои беседы в просторном курительном салоне на палубе А, где играл судовой оркестр. За маленькими столиками, окруженными пальмами, за кофе и виски сидели как небольшие, так и многочисленные компании. Поскольку на этот раз старший стюард не настаивал на соблюдении традиционного правила, запрещавшего на судах «Уайт стар лайн» карточные игры по воскресным дням, за несколькими столиками играли в бридж. Здесь же находился и полковник Арчибальд Грейси, который вел оживленную беседу с канадским железнодорожным магнатом Чарлзом М. Хейзом, возвращавшимся из Европы, где он знакомился с опытом, который собирался внедрить в отелях, возводимых вдоль железнодорожных линий его компании. Обсуждали и огромный размах судостроения в последние годы. Хейз сказал: «Уайт стар лайн», «Кунард» и «Гамбург—Америка линие» соревнуются в роскоши оборудования своих судов, но скоро наступит день, когда результатом этого будет самая крупная и самая ужасная из всех случавшихся катастроф.
Мультимиллионер даже не предполагал, сколь роковое пророчество он высказал, как быстро и с какой невероятной точностью свершится его предсказание, а сам он окажется среди многих сотен жертв этой катастрофы. Вскоре после этого полковник Грейси отправился спать и попросил стюарда разбудить его рано утром — ему надо было условиться о партии в теннис, и, кроме того, до завтрака он хотел поплавать в бассейне.
Полковник Арчибальд Грейси, выпустивший вскоре после катастрофы книгу «Правда о „Титанике“»
А во II и особенно III классах веселье все еще продолжалось. Отовсюду доносились музыка и пение, молодые люди танцевали, редко кто в эти минуты был занят какими-либо серьезными делами. Ведь забот станет намного больше, когда они вскоре ступят на землю незнакомого континента.
Только около одиннадцати часов холлы, рестораны и курительные салоны стали пустеть. Оркестр на прощание исполнил отрывки из оперы Жака Оффенбаха «Сказки Гофмана». И лишь в курительном салоне I класса на палубе А остались несколько молодых полуночников, включая Хью Вулнера, сына известного английского скульптора, и лейтенанта шведского военно-морского флота Бьернстрема Стеффансона, направлявшегося в Вашингтон, чтобы занять должность морского атташе посольства Швеции.
Неожиданно резко похолодало, и некоторые пассажиры, перед тем как лечь спать, включили в своих каютах электрорадиаторы. Но ночь была необыкновенно прекрасной. Молодой Джек Тэйер, накинув теплое пальто, еще раз на минуту вышел на опустевшую шлюпочную палубу. И был потрясен. Позднее он вспоминал:
«Была ясная ночь, полная звезд. Луны не было, но я никогда не видел, чтобы звезды светили так ярко. Казалось, они буквально выступают из небосвода. Они сверкали, как бриллианты… Это была ночь, когда человек испытывает радость от того, что он живет».
