Выходя из самолета, пассажиры невольно приостанавливались и с нескрываемым любопытством разглядывали аэродром, его строения и прилегающую к аэродрому местность, особенно высоты севернее аэродрома. Кто первый раз ступил ногой на эту чужую землю, тому все интересно. А тем более, если тебя еще и не встретили. Тогда прилетевший люд вынужден кучковаться возле самолета и ждать до тех пор, пока обстановка не разрешится в их пользу. Но пассажир в звании капитана быстро спустился по трапу и уверенно направился в расположение разведроты, которое было в каких-то ста метрах от стоянки самолета. В это же время из штабной палатки вышел рослый офицер и направился в сторону автопарка, но увидев шедшего к нему навстречу офицера-пассажира, от неожиданности остановился оторопев.
– Иван! – воскликнул он.
– Саша!
Капитаны радостно обнялись.
– Я ведь здорово волновался, когда шел в расположение роты, – сказал Комар. – Зайду, а меня начнут расспрашивать: «Кто ты? Зачем пришел? Покажи документы!» Слушай, а где рота?
Комар командовал дивизионной разведротой более года и убыл на должность замкомбата в Кандагар. Сейчас, еще спускаясь по трапу, он обратил внимание на пустоту в расположении роты.
– Рота уже больше недели на боевых, где-то в районе города Чарикар, – ответил Ленцов. – На мою должность прибыл сменщик, Евсюков. Его сразу на войну определили, а мне сказали: «Отдыхай и потихоньку в Союз собирайся». Вот так я от боевых действий и «сачканул»! Где-то через неделю-другую убываю в 76-ю дивизию во Псков. Правда, пока освободится должность начальника штаба батальона, временно покомандую полковой разведротой. Все же этот вариант намного лучше, чем направление на свободную должность в Кировабад. Как сказали бы, «поменял шило на мыло», хотя и в Союзе.
– Саша, а Скрынников еще в дивизии или заменился?
– Нет, он в феврале уехал в Москву. В Минск его командующий не отпустил, а определил ему должность в боевой подготовке штаба ВДВ. Так что вскоре в войсках с ним встретимся. В прошлом году он ко мне в Анаву прилетал, и с тех пор не виделись. Мы с ним там в огневой переплет попали. Сидим в гостях афганского комбата, а тут с той стороны речки начался обстрел. Обычно душманы начинали постреливать затемно, а здесь еще было светло. Мы хозяину «спасибо», – и бегом к своим, да еще через бугор. Нет бы обойти его, а мы поперлись напрямую, – так было ближе до своих, – и попали в поле зрения «духов». Вот здесь около нас пули и засвистели. Мы на землю. «Ну что будем делать дальше?» – и смотрим друг на друга, а расстояние между нами, ну, метра два, не более. Так вот, между нами один фонтанчик из пыли появился, а затем другой. «Из винтовки, гад, стреляет!» – определили мы. Тут наши минометчики стали бросать мины по камышам. «Делаем ноги», – предложил я шефу. «Давай!» – ответил он. Дружный бросок, и мы внизу. Пыль с себя стряхнули, подбежали к своим, а здесь уже и обстрел закончился. Вот такой у нас получился волнительный эпизод.
– А кто ему на смену прилетел?
– Климов, который раньше был в оперативном отделе дивизии.
– Помню. Ваня, а сколько мы уже с тобой не виделись?
– С прошлого года, как улетел в Лашкаргах, так вот и до сегодняшнего дня.
– Слушай, Ваня, забыл у тебя спросить: а ты в отпуск или из отпуска?
– Из Союза, Саша.
Командиры еще долго делились впечатлениями. Комар рассказал Ленцову о своей семье, о жизни в Союзе.
– Ты понимаешь, Саша, сын Ярослав взрослеет, дочь Снежана родилась. Такая симпатичная, словно куколка. Вместо меня тяжесть семьи на Светлану легла. Все на жену, а ей без поддержки тяжело с двумя детьми. Как не хотелось от семьи уезжать, но служба, черт бы ее побрал, всегда куда-то зовет, не спрашивая нашего мнения. Кто на что учился, Ваня. Мы с тобой учились Родину защищать. Но уж извини, где Родина и где мы? Но что я все о себе да о себе? Наверное, рассказом замучил… Саша, а как твоя семья поживает? Что пишут?
– Пишут, что пока все неплохо. Скучают и ждут домой. Думаю, что вскоре увидимся.
– Вот и хорошо, что ты замены дождался, вскоре домой уедешь. А вот когда мне замену пришлют в Лашкаргах, не знаю. Да ладно, послушай, товарищ ротный, у меня кое-что есть. На таможне удалось за некоторую мзду пронести больше положенного. Давай накроем стол.
Накрыли солдатский стол. Разговор затянулся далеко за полночь. В дружеской беседе Ленцов задал вопрос:
– Я понимаю, народ в кабульской и центральных провинциях живет нелегко, но как ты на юге в самом пекле жары все это переносишь, я представляю с трудом.
– Не только живем, но еще и банды гоняем, – ответил Комар. – Ты знаешь, Саша, там действительно самое настоящее пекло, особенно в летний период. Даже ночью духота нестерпимая. Но люди живут. Поближе к воде побогаче, дальше от воды одна нищета. В целом народ приспосабливается к местным условиям, выживает и не только выживает, а еще и плодится. Поэтому у них и детей рождается много, но выживают не все. Медицина напрочь отсутствует. Одним словом, у них все по принципу «аллах дал, аллах забрал». Там еще и банд полным-полно. В этом регионе контроль со стороны правительства полностью отсутствует, а с племенами договора нет. Наших войск тоже не густо. Вот банды после кратковременного курса обучения в Пакистане и прут прямо в Кандагар и Герат, в том числе и через пустыню.
Все же, несмотря на тяжелые климатические условия, мы мятежникам спокойной жизни не гарантируем. Наиболее тяжелые, ответственные и жаркие операции, – по крайней мере с учетом местных климатических условий – проводились прошлым летом. В один из летних жарких дней батальону по радио была поставлена боевая задача. Необходимо было совершить двухсоткилометровый марш через населенный пункт Гиришк на Диларам, выйти на северную часть «пекла» (а по-другому этот район и не назовешь), то есть пустыни Дашти – Марго, и в определенной точке встретить армейскую автомобильную колонну с топливом, продуктами и боеприпасами для гарнизона в Кандагаре. Колонна формировалась в Герате. По мнению армейского начальства, встреча должна была произойти на северной окраине безлюдной пустыни, в серединной точке маршрута Герат – Кандагар. После встречи и небольшого отдыха личного состава требовалось обеспечить ее безопасное движение через зеленую зону в направлении на Кандагар. Из Кандагара навстречу тыловой колонне выйдет сопровождение, и в точке, где встретятся войска и пройдет обмен конвоем. Дальше мотострелки будут сами охранять тыловую колонну аж до самого Кандагара.
Саша, ну что такое для нас совершить такой марш? Бывали и намного длиннее. Это для нас просто пустяк! Беспокоили только местные условия. Тот, кто хоть раз побывал в пустыне, никогда ее не забудет. Не потому, что она его очаровала своей красотой, а потому, что при одном воспоминании о ней человека бросает в жар, а затем в холод. А здесь еще по такой «красоте» необходимо совершить длительный марш. Даже не марш, можно смело назвать это движение рейдом. Группировка находилась за тысячу километров от дивизии, как бы в тылу противника. Маршрут проходил по незнакомой местности, да еще при наличии банд, в условиях адской жары. Броня боевой техники накалялась как сковородка на газовой плите, голыми руками до нее дотронуться было нельзя, – обжигает руки. Внутри боевой машины страшная духота, а территория – чужая, расслабляться нельзя, и всегда в силе оставалось «большое командирское «табу». Пыль тоже досаждала, особенно когда маршрут пролегал по песчаным барханам. Пыль была далеко не русская, а какая-то особенно вонючая! И конечно же пыль здорово демаскировала колонну в движении. Облако поднималось над колонной на сотни метров и наблюдалась за десятки километров. Оседала пыль часами, особенно в безветренную погоду, – а безветренная погода в том районе была ежедневно. Пыль набивалась в нос, рот, уши, и от этого становилось противно. От нее многих тошнило. Тем не менее из пыли десантниками тоже была извлечена польза. Огромные клубы пыли выдавали и тех, кто двигался параллельным с колонной курсом и вел за ней наблюдение, выбирая момент, когда и как можно больнее ужалить.
С момента получения приказа на боевое сопровождение мы сразу же стали готовиться к выходу. К подготовке и проведению этого серьезного мероприятия десантники, как и принято, отнеслись со всей ответственностью. Старшим группировки «наверху» утвердили меня. Колонна из базы вышла рано утром: как бы это лучше выразиться, «по прохладце», пока не встало солнце. Даже летом в этом районе и рано утром температура под 30 градусов с лишним. С началом пути к нашей колонне было приставлено «око», которое неотступно следовало за нами. Особенно это стало заметно с рассветом, когда один ротный, а затем другой докладывали, что слева или сзади видят то мотоциклиста, то просто человека на верху бархана, – но несколько секунд помаячив, они тут же исчезают. Душманские наблюдатели следовали за колонной на добротной японской технике, мотоциклах и внедорожниках, которых мы в Союзе и в глаза не видели. Маршрут пролегал по пескам и невысоким барханам. Ориентироваться на такой местности очень трудно. Часам к восьми впереди стали мерещиться миражи, которые вводили людей в заблуждение и тем самым раздражали. Прошло еще не более часа движения, когда старший бокового охранения лейтенант Аристов обратил внимание на облако пыли в километре от них. Охранение остановилось. Лейтенант стал внимательно наблюдать и увидел, что на фоне песчаного бархана находятся два автомобиля с людьми, которые тоже ведут наблюдение за десантниками.
