Ездовые оленные восьмикопыльные нарты.
Воспроизведено по: Левин 1946: 93, рис. 17
Чукча, едущий на оленьей упряжке на ездовых нартах.
Воспроизведено по: Богораз 1991: Табл. V
На ездовых оленьих нартах не возили тяжелого груза. Для уменьшения трения полозья подбивали костями из челюсти кита (Майдель 1871: 61), смазывали китовым жиром (Кибер 1824: 97). Копье, когда не было непосредственной угрозы со стороны врагов, специальными ремешками горизонтально крепили к нарте (Богораз 1901: 30) или же держали в правой руке (Сарычев 1952: 266). Лук, колчан могли класть при езде в нарты за спину ездока (Сарычев 1952: 267), туда же клали аркан и добычу (Богораз 1900. № 135: 362; № 156: 400), теплую одежду на случай непогоды и мешок с провизией, обычно мясо с салом (Богораз 1991: 30). Оседлые жители в поход обычно брали сушеное мясо, вяленую рыбу (юколу), китовую кожу, срезанную вместе с жиром (мантак) (Меновщиков 1988: 497), весной — запасную обувь (Меновщиков 1985. № 127: 308). Водой не запасались — вместо этого ели снег (Богораз 1991: 133; ср.: Митчель 1865: 325). В обычных поездках едой не запасались, надеясь на традиционное северное гостеприимство (Богораз 1991: 30). Обычной едой были павшие олени (КПЦ. № 70: 181).
Гоночные оленьи нарты представляли собой максимально облегченный тип саней. Г. Майдель (1894: 145―146) описывает эти нарты как сани высотой и шириной в 25 см, в месте сиденья ширина была 45 см, длина, не считая выступов полозьев впереди, — 1,2 м. Весили такие сани всего 3―4 кг (по К. К. Нейману (1871. Т. I: 15) — до 15 фунтов (6 кг); ср.: Тюшов 1906: 358 (корякские гоночные нарты — 4―6 кг)). Этот тип нарты делали из березы, с изящной спинкой, с копыльями из оленьих рогов и полозьями, подбитыми китовым усом. Всю конструкцию связывали белыми ремешками.
В соответствии с нуждами использовали и оленей. Более сильных запрягали в нарты весной и осенью, когда снежный покров еще не устоялся и нужна была сила для тяги саней; зимой использовали других оленей, а третьих специально обучали для гонок (Берет™1929: 72). Ездили обычно на быках-кастратах (Мерк 1978: 113)[46]. Самыми быстрыми считались дикие олени третьего поколения, которые иногда посещали стада чукчей (Богораз 1902а: 82). Чукотский тундровый олень был меньше и слабее эвенского, лесогорного, его окрас был темнее, чем у эвенских, но светлее, чем у корякских оленей (Несчастливцев 1930: 78―79, 81). Продолжительность жизни оленей примерно 15 лет (Каллиников 1912: 169). Для того чтобы животные не бодались, им удаляли рога. Естественно, оленей для езды специально тренировали. У коряков это обучение продолжалось 1,0―1,5 года (Орлова 1929: 104). Они могли быть так приучены, что для запряжки их можно было подзывать простым свистом (Меновщиков 1974. № 42: 186; ср.: Тан-Богораз 1979: 28 (эвены)). При хорошем снеге в марте оленья упряжка может проходить 400 км за 10 дней (Орловский 1928: 65; ср.: Сарычев 1952: 266; Кибер 1824а: 23 (20―30 верст в день)). Однако при очень глубоком снеге скорость оленей с грузом падала до 10 верст (10,5 км) в день (Свербеев 1857: 15).
В ездовую нарту запрягали пару оленей[47]. Казак Б. Кузнецкий наряду с такими «стандартными» санями упоминает еще и нарты, запряженные тремя оленями (КПЦ.№70: 181 (1756); Бахтин 2000: 234; ср.: Дмитриев 1892. № 51: 8). В грузовую нарту впрягали одного оленя, на ней, впрочем, могли ездить бедняки (Тан-Богораз 1979: 29). В упряжке-биге правое животное, привязанное ремнем к центру нарт, бежало на голову впереди и было ведущим. Система тяги была представлена лямкой — нагрудным ремнем, к которому справа крепился на пуговице подтяг (постромок), непосредственно тянущий сани. Система контроля состояла из недоуздка с двумя вожжами, из которых одна была связана с недоуздком соседнего оленя, а другую, правую, с петлей на конце, держал в руках ездок, для прочности обмотав ее вокруг кисти. В качестве стимула использовали пару своеобразных гребенок, расположенных на лбу и под нижней челюстью, при натяжении вожжей они давили на животное и тем самым заставляли его двигаться в нужном направлении. Оленей погоняли длинным ивовым прутом с поперечным костяным наконечником (Богораз 1901: 39; 1991: 27―28; Васильев, Кирюшина, Меньшиков 1935: 151; Василевич, Левин 1951: 65―70). В поход брали несколько запасных прутов, которые привязывали вдоль саней (Лессепс 1801. Ч. II: 196).
Костяные «расчески» для управления оленьей упряжкой:
а — длина 13 см; б — высота 5 см.
Воспроизведено по: Богораз 1991: 25, рис. 14а, с
Нарты широко применялись на охоте, когда нужно было догнать зверя: оленя, барана, росомаху (Мерк 1978: 114, 119; Этнографические материалы… 1978: 156―157). С этой функцией связано и использование их на войне. В 1731 г. чукчи дважды неожиданно нападали на нартах на походный караван Д. И. Павлуцкого (КПЦ. № 59: 159). Цель такого нападения, вероятно, состояла в том, чтобы сначала обстрелять врага с нарт на ходу, а затем уже спешиться для боя (Бабошина 1958. № 103: 251). При этом сани оставляли в тылу, чтобы при необходимости тут же можно было ретироваться. Ездовые сани могли использовать и для захвата языка: воин, неожиданно подъезжая, бросал аркан и, подхватив врага, сажал его на сани (Богораз 1958. № 98: 239).
Для быстрых набегов использовали гоночные нарты (Тан- Богораз 1979: 98; Лебедев, Симченко 1983: 129), которые развивали скорость на гонках 35 км/ч (Нейман 1871. Т. I: 15). С нарт могли стрелять из лука и бросать копье (Bogoras 1918. № 2: 29; Бабошина 1958. № 101: 245; Меновщиков 1974. № 42: 182). Если при скачке одного из двух оленей убивали, то постромок просто перерезали, и нарты продолжал тянуть другой олень (Бабошина 1958. № 101: 244).
Оседлые чукчи и эскимосы использовали для передвижения нарты, запряженные собаками, обычно кастрированными кобелями. Достаточно полное описание этих саней мы находим у К. Мерк (1978: 119―120): длина нарты составляла 5,5 футов (1,8 м), ширина — более 1 фута 4 дюймов (43 см), высота — 8—10 дюймов (21―27 см); сиденье в виде четырехугольной рамы с поперечными планками и бортиком сзади размещалось на 7―8 копыльях; 3―7 собак впрягали по фронту отдельным потягом[48]. К концу XIX в. этот способ запряжки вышел из употребления. В последней четверти XIX в. применяли более крупные нарты с длиной полозьев 3,0―3,5 м и общей высотой 1,0 м с 3―4 копыльями с каждой стороны. Эти нарты делались из березы и скреплялись ремнями. Каюр (ездок) сидел на шкуре белого медведя посередине нарты и держался левой рукой за специальную дугу, предназначенную для балансировки, собаками он управлял правой рукой с помощью палки-остола, имеющей на верхнем конце металлические кольца, позвякивая которыми, он направлял собак в нужную сторону. Остол служил и тормозом: им упирались в землю, а при недовольстве ездока собаками эту палку даже запускали в нерадивое животное. Для уменьшения трения полозья поливали водой, которую носили в специальной фляге, при этом на полозьях образовывался ледяной покров. 10―12 собак впрягали в такую нарту цугом попарно. Собачья упряжь состояла из горизонтальной петли-лямки с наспинным и подбрюшным ремнями. Постромки пристегивались к центральному ремню-подтягу. Никакой узды не было (Норденшельд 1936: 308―309; Богораз 1991: 46―47; Каллиников 1912: 163―165; Левин 1946: 90―91; Меновщиков 1959: 55―57).
Нарта для собачьей упряжки (рубеж XIX―XX вв.).
Воспроизведено по: Богораз 1991: 43, рис. 21а
На четырех парах копий лежат поперечные планки, на которых устроен настил из двух досок; борта созданы перевитым ремнем Посередине нарты имеется дуга для управления, за нее можно держаться, около дуги находится палка-остол (1). Нарта обычно изготавливалась из березы и скреплялась ремнями. Длина полозьев — 3,5 м, высота стоящей дуги — 1,2 м, высота нарты — 1 м
Детали эскимосских нарт, запрягаемых собаками (втор. четв. XX в.):
1 — копыл; 2 — задняя дуга; 3 — полоз; 4 — средняя дуга для держания; 5 — передняя дуга; 6 — ременная вязка; 7 — петля для прикрепления тягового ремня; 8 — доска-сидение; 9 — «нахлестка»; 10 — кнут с погремушками; 11 — оштол; 12 — погремушка; 13 — упряжь, надеваемая на собаку; 14 — фляга для воды, чтобы смачивать полозья; 15 — кусочек шкуры белого медведя, которым смачивают полозья.
Воспроизведено по: Рубцова 1954: 540, рис. 39
На коротких дистанциях собачьи упряжки медленнее оленьих, а на длинных — быстрее вследствие большей выносливости собак (ср.: Орлова 1929: 105). Причем даже три собаки могли спокойно везти на нартах двух людей (Хаугаард 1880: 88). Однако при глубоком рыхлом снеге езда была трудна для собак, для создания пути впереди шел лыжник. В среднем собачья упряжка проходила 4―5 км/ч, а за день — более 30―40 км, при легком грузе и хороших собаках в сутки можно было проехать 100―200 км (Кенан 1871: 107; Майдель 1894: 477 (60―70 верст в день); Олсуфьев 1896: 147―148; Слюнин 1900: 507; Беретти 1929: 62―65; Норденшельд 1936: 105, 308―309; Богораз 1991: 43―52).
