Тамара, ежеминутно встречаясь глазами с Генриком, потирала покрасневший на ветру кончик носа и, плотнее прижимая наушники, напряжённо всматривалась в рацию, стоящую перед ней. В наушниках, однако, по-прежнему было тихо.
— Слушай, Генрик, — шёпотом произнёс Юрий, — у меня предчувствие, что всё пройдет отлично.
— Откуда такая уверенность? — спросил тот, убеждаясь, что все они думают в эти минуты об одном и том же.
— А я сон видел. Интересный.
— Э, тоже мне, сон, — бросил кто-то из разведчиков. — Комсомолец, а в сны верит…
— Одно другому не мешает, — сказал Андрей. — Временами бывает, что приснится, то и исполнится. Давай, Юра, расскажи, что за сон.
— Мне приснился сад, точь-в-точь как у нас дома.
Тони расхохотался:
— И под яблонькой Маруся. Передаю по буквам: М — «мерседес»…
— Не перебивай, — сказал Юрий. — В том саду было полно яблок, таких спелых и красных, что я их столько нарвал, что унести не
Мог. А это хорошая примета. Бывало, дома как приснятся яблоки, так обязательно в школе четвёрка или пятёрка. Потом тоже: после яблок всегда с Настей встреча.
— То есть как: после яблок или после сна? — с серьёзным видом уточнил Тони.
— Конечно, после такого сна. Да и на фронте всегда, как только во сне яблоки, значит, всё в порядке. Сами увидите.
— А мне снилось, — сказал Тони, — что я ел ватрушки с творогом. А я уж подметил, что после ватрушек обязательно с каким-нибудь дуралеем повстречаюсь. И правда!
Все рассмеялись. Лес шумел угрюмо. Мокрый снег так усилился, что временами шоссе тонуло в его белёсой пелене.
В томительном ожидании прошло полдня. Они сидели в своих укрытиях молча, желая только одного: скорее бы началось, скорее бы бой, а не это проклятое бездеятельное нервное напряжение! Сразу после обеда на лес стали медленно наплывать ранние декабрьские сумерки. На операцию по захвату машины оставался час, от силы два. Потом в лесу окончательно стемнеет, и тут уж недалеко до оплошности. Правда, по предыдущим наблюдениям, «мерседес» мог проехать в сторону Гижицко и совсем под вечер.
— Помнится, — напряжённую тишину прервал шёпот Тони, — сбросили меня с одним десантом в Литве, так мы там целый штаб дивизии немецкой в плен взяли.
Все повернулись в его сторону.
— Сбросили нас, пятнадцать человек, вот в такие же леса, — продолжал он. — Дали задание: выяснить местонахождение штаба, не помню уж, дивизии или корпуса. Мы должны были либо захватить их всех в плен, либо уничтожить.
Командиром нашей группы был капитан. Боевой парень, не раз участвовавший в такой работе. Мы быстро установили связь с местными партизанами, захватили пару попавшихся фрицев и довольно быстро выяснили, где следует искать штаб.
Штаб этот, — продолжал Топи, — размещался в одном поместье, вернее, в его старых просторных винных погребах, настоящих пещерах, пролегавших на разных уровнях под домом.
В усадьбе проживал садовник, который ещё при владельцах хозяйничал в этих подземельях. Там хранилось вино, продукты и многое другое. Наш капитан познакомился с тем садовником. Старик, ненавидя фашистов, согласился помочь нам, и то, что он рассказал, было для нас дороже золота.
Часть погребов была разрушена. Один довольно длинный подземный коридор шёл от дома к реке и имел выход среди огромных камней в зарослях орешника. О существовании этого хода было известно только садовнику и самому хозяину поместья, который был далеко от этих мест. Подойдя к реке, можно было отодвинуть камень и через этот ход очутиться в самом немецком штабе.
Наш командир радостно потирал руки и чуть не сломал рёбра старику, сжав его в объятиях. План, таким образом, определился: ночью добраться по реке до места, где расположен вход в подземный коридор. По нему в штаб, по дороге пристукнуть охрану и всех остальных, кроме офицеров, а тех забрать с собой. Подземелья размещались на такой глубине, что хоть стреляй — наверху не услышат, как уверял садовник. Вокруг усадьбы и в ней самой находилось много эсэсовцев.
Участвовать в операции должны были десять человек. Было это, кажется, в июле или августе. Партизаны провели нас высокими хлебами к речке. Там, в условном месте, уже ожидал нас старичок. Мы разделись, старик тоже, подняли одежду и оружие над головой и потихоньку зашли по шею в воду.
Шли мы так чёрт знает сколько времени через какие-то тростники, камыш, по вязкому илу. Наконец видим: на берегу белеет барская усадьба, а меж деревьев — движущиеся тени фрицев.
Осторожно, шаг за шагом, выкарабкались мы на берег и, дрожа от холода и волнения, обжигаясь крапивой, поползли за стариком. Спустя минуту все мы очутились в пещере, откуда тянуло гнилым, затхлым воздухом.
Зажгли фонарь, и при его свете все надели эсэсовские мундиры. Проверили оружие, мешки, верёвки. Командира своего я любил и доверял ему во всём, но, когда оказался в этой вонючей, затхлой дыре, невольно подумалось: а ну как наш старик, на вид такой хороший, милый, возьмёт и заведёт нас в капкан, как крыс. А там, ребята, ни тебе сопротивляться, ни бежать — бесполезно, потому что, как оттуда выйти, знал один лишь проводник.
Капитан оглядел нас, спросил, помнит ли каждый свою задачу, и мы двинулись по катакомбам дальше, за стариком.
Не помню, как долго мы шли, но мне это показалось вечностью. Подземный ход крутил то влево, то вправо, то вверх, то вниз. Наконец остановились. Отсюда слышна была немецкая речь. Ещё минуту мы передохнули, вспотевшие, как мыши, от духоты, напряжения, спешки.
Старичок с капитаном начали что-то делать у стены. Мы находились в просторном помещении. Штаб, видимо, размещался рядом, в нескольких хорошо оборудованных винных погребах. И только мы собрались было двинуться дальше, как из-за поворота коридора прямо на нас налетел здоровенный эсэсовец. Он так и остолбенел. Наш капитан в форме офицера СС подошёл к нему: «Где штаб? Мы здесь со специальным поручением от генерала…» Фамилию скомкал, послышалось только что-то вроде «берг» или «дорф». Эсэсовец окинул нас подозрительным взглядом и, показав жестом за спину, дескать, там, спросите, поинтересовался: «А кто вас сюда впустил?»
С нами был один парень с Урала, про которого рассказывали, что он чуть ли не на медведя с ножом ходил. Как уж оказался в его ручищах тот эсэсовец, я и не приметил, только что-то заклубилось, охнул немец, хрустнуло у него в костях, и спустя мгновение он уже лежал неподвижно на каменном полу погреба. Мы тем временем побежали дальше за капитаном. Перед нами открылся коридор, ярко освещённый электричеством; в конце его, у дверей, за столиком, сплошь уставленным телефонами, сидел другой эсэсовец и что-то писал. Он успел лишь поднять глаза, как мы уже накрыли его.
И тут один из телефонов па столике зазвонил. Капитан рванул дверь…
В эту минуту внимательно слушавшая рассказчика Тамара вдруг быстро опустилась на колени и обеими руками плотно прижала к ушам наушники. Разведчики встрепенулись.
— Есть! Есть! Три точки, три точки! — выпалила она одним духом.
Юрий выбежал из зарослей и несколько раз взмахнул куском привязанной к палке материи.
— Все по местам! Спокойно! Не суетиться и не стрелять! — распорядился Генрик, отряхивая пальто от хвои и мха.
Восьмёрка разведчиков вышла на шоссе, и, разделившись по двое, все двинулись в восточном направлении. На горизонте появилась и стремительно приближалась к ним машина. На её пути уже должны были лежать брошенные /Петром шипы.
«А что, если Наташа ошиблась?… Если это не штабники, а какие-нибудь снабженцы?… А если Пётр плохо разбросал шипы?…»
Тысячи таких мыслей проносились в разгорячённом мозгу.
Выйдет ли? Всё ли продумано?
Прошло несколько секунд. Когда автомобиль был в каких-нибудь трёхстах метрах от разведчиков, его вдруг начало заносить то в одну, то в другую сторону. Двигаясь с большой скоростью, он чуть не влетел в кювет. «Мерседес» остановился, из него вылез шофёр, осмотрел колёса и сказал что-то сидящим внутри. Затем вылезли ещё трое.
— Спокойно, спокойно, — произнёс Генрик. — И без спешки… Каждый помнит, кто кого берёт.
Чеканя шаг, Генрик и его группа направились к машине. Теперь уже можно было различить двух офицеров, шофёра и четвёртого гитлеровца, вероятно адъютанта, помогавшего водителю снимать проколотое колесо.
Офицеры, закурив сигареты, насторожённо наблюдали за приближавшейся группой.
— Хайль Гитлер! — бросил Генрик отрывисто.
— Хайль Гитлер! — Не сразу, с некоторым колебанием поднял в ответ руку офицер в форме полковника.
— Что случилось? Резина? — В голосе Генрика слышалось волнение.
Полковник быстрым движением протянул руку к кобуре:
— А вы кто такие? Что здесь делаете в это время?…
Договорить полковник не успел. Стоящий ближе всех к нему Генрик прыгнул и сбил его с ног. Сергей бросился на другого офицера, оба покатились по скользкому асфальту. Нагнувшегося к колесу шофёра Тони так двинул автоматом, что тот, не издав ни звука, свалился под машину. Тоня и остальные разведчики бросились на помощь Генрику п Сергею.
