– Тяжело жить стало… пить начал.
– Мечеть была в деревне?
– Да, была.
– Кто конкретно тебя привёл к исламу? Имам, знакомый, брат? Мужчина, женщина?
– Знакомый. Мужчина. Ему было двадцать пять лет тогда. Он и призвал меня к исламу. Мы начали общаться в мечети. Он книги мне давал, и я заинтересовался.
– Последнее время ты жил в Таджикистане, затем какое-то время провел в горах на юге Киргизии. Чем здешний ислам отличается от того ислама, который исповедовали в твоей деревне?
– …
– Молчишь. Тебе трудно отвечать, но пойми, что и мне трудно задавать вопросы. Мы не в равных условиях. Я на свободе, а ты в камере. Но если ты хочешь, чтобы я понял, почему ты из своей деревни отправился в Таджикистан, ты должен мне это объяснить. Твои религиозные взгляды отличаются от того ислама, который исповедуют мусульмане в России?
– Да. Отличаются.
– Чем?
– В исламе есть разные течения. То, к которому я принадлежу, русские называют ваххабизмом. А там, у меня в деревне, все мусульмане – сунниты ханафитского толка, а я – ваххабит.
– Какой смысл ты вкладываешь в выражение «я – ваххабит»?
– Я живу по Корану. А тех, кто живёт по Корану, – называют ваххабитами. Но я ещё много не достиг…
– А другие мусульмане, они, по-твоему, живут не по Корану? Я чувствую в твоих словах пренебрежение к тем, кто иначе исповедует ислам. Я прав?
– Есть разные течения в исламе…
– Хорошо, скажи в таком случае, в чём преимущество ваххабизма, для тебя лично? В чём его притягательность?
– …
– Не знаешь. Или не можешь сейчас ответить? Тогда подойдём с другой стороны. В чём самая большая опасность для самого ваххабизма?
– Много в чём… в женщинах, например.
– Про женщин тебе любой мусульманин то же самое скажет. Или ты не хочешь думать, или не хочешь говорить. Если второе, то тогда так прямо и скажи, и я сниму вопрос. Что смертельно опасно для ваххабита?
– Жить… например… в немусульманской стране.
– То есть после освобождения из заключения ты не захочешь возвращаться в Россию?
– Нет.
– Тогда, где находится то место, где ты как последователь учения Мухаммеда ибн Аль-Ваххаба сможешь жить?
– Сейчас даже не знаю. Нет такого места на земле… может быть, в Афганистане… у талибов…
– Поверь – я могу оценить твою прямоту. Однако ты, как мне кажется, создаешь в собственном сознании тупиковую ситуацию. С одной стороны, ты стремишься жить в некоем виртуальном халифате…
– В каком халифате?
– Неважно, в некоем несуществующем халифате, которого реально нигде нет. Ты говоришь про талибов, но у талибов нет государства, нет нормальной жизни, есть одна сплошная нескончаемая война. Так что же, халифат сегодня – это жизнь в газавате?
– Вы не правильно понимаете халифат. Просто сейчас такое время. Вот захватят землю, и начнётся нормальная жизнь.
– Чью землю? Земля поделена.
– Я про талибов говорю… они на своей земле воюют…
– Сегодня – на своей, а завтра могут оказаться и на твоей… объявят Башкирию исламским анклавом, который необходимо присоединить к халифату…
– Не надо их присоединять.
– Значит – бросишь свой народ, а сам уйдешь в неведомый халифат?
– В исламе нет народов и наций. Есть две нации – верующие и неверующие.
– Красиво. А я, православный, с твоей точки зрения, к какой «нации» отношусь?
– Верующей.
– Это ты из вежливости говоришь, чтобы меня не обидеть.
– Нет, почему, я признаю христианство.
– А что делать с атеистами?
– Призывать к Аллаху.
– Убей неверного, говорит Коран…
– Я не читал такого…
– Прости. Скоро суд. Тебя взяли с оружием в руках, скорее всего, по киргизским законам ты получишь большой срок, но поскольку ты молод, то освободишься далеко не старым человеком. Куда пойдёшь, если не найдёшь халифата?
– Не знаю. Бог покажет.
– Где ты бывал, кроме родной деревни и Таджикистана?
– Нигде.
– В армии служил?
– Нет.
– Адвокат есть у тебя?
– Есть.
– А ты молишься в камере?
– Да, совершаю намаз.
– А как в камере к этому относятся? Там есть верующие?
– Трое нас в камере. Негр есть, и христианин один есть. И я.
– Христианин тебя не агитирует веру менять?
– Агитирует. Он меня в христианство тянет, я его – в ислам… так и спорим с ним.
– Он православный, баптист?
– Ну, как сказать, он сам ещё только начинающий, да и русский плохо знает.
– Библию даёт читать тебе?
– У него по-английски Библия, мне непонятно.
– По-английски?! Так кто же он?
– Я его не спрашиваю.
– Ты знаешь, Руслан, у нас, христиан, «толков» ещё больше, чем у вас, мусульман. Ты, наверное, слышал, что есть православные, а есть католики… ты всех христиан принимаешь?
– Я принимаю ту Библию, которая была написана на древнем еврейском языке. А сейчас много нового у христиан, лишнего… обрядов много лишних. Мне те ближе, которые только на Библию опираются, они мне братья.
– Братья говоришь? Любопытно. Ты слово «фундаменталист» знаешь?
– Нет. От вас первый раз слышу.
Опубликовно: Независимая газета, 14 апреля 2001
2 апреля 2001 года президент Грузии Эдуард Шеварднадзе выступил по национальному радио с официальным заявлением об изменении Конституции страны. Он подтвердил, что 30 марта парламент внес в Конституцию дополнение, согласно которому между государством Грузия и Автокефальной православной апостольской церковью Грузии устанавливаются конкордатные отношения. Эти отношения будут регулироваться специальным Конституционным соглашением.
Шеварднадзе подчеркнул, что «права других религиозных организаций и атеистов» не будут ущемлены. Президент отметил, что «представители» Армянской Григорианской Церкви, Католической Церкви, иудаизма, ислама и баптисты отнеслись к изменению Конституции «с пониманием». За введение конкордатной системы проголосовали 188 депутатов грузинского парламента, как пропрезидентские, так и оппозиционные.
Проект Соглашения регламентирует отношения Церкви и Государства и затрагивает следующие темы: армия, тюрьма, больница, образование, социальная деятельность, брак, имущественные отношения и финансирование церкви.
Перечислим некоторые положения:
• Церковь свои функции выполняет на основе норм канонического права, в рамках настоящего Соглашения и в рамках законодательства Грузии.
• Духовные лица не подлежат призыву в армию.
• Представители духовенства имеют право не давать показания по фактам, которые им доверили как духовным наставникам или которые им стали известны.
• Государство признает брак, зарегистрированный Церковью.
• Государство обеспечивает создание института военных священников в армии.
• Государство обеспечивает создания института капелланов в тюрьмах.
• Учебные программы предмета по православному вероисповеданию и кандидатуры преподавателей утверждает Государство по представлению Церкви.
• Государство и Церковь имеют право осуществлять совместные программы социального обеспечения.
• Имущество Церкви освобождено от налога на землю и от налога на имущество.
• Собственность Церкви и другие имущественные права защищены законом.
• Государство не имеет право отчуждать от Церкви ее имущество.
• Церковь имеет право получать пожертвования, а также доходы от передачи своего имущества в аренду.
• Государство признает церковным имуществом находящиеся на территории Грузии православные храмы и монастыри, земельные участки, на которых они расположены, а также руины.
• Государство признает собственностью церкви церковные ценности, которые хранятся в музеях и хранилищах.
• Государство обязуется частично возместить церкви ущерб, нанесенный ей в XIX–XX вв., особенно в 1921‑1990‑х годах.
• Двунадесятые праздники (12 великих праздников) объявляются праздничными и выходными днями.
Проект Конституционного соглашения был опубликован на грузинском языке в трех редакциях. Работа над текстом будет продолжена. Последний вариант отправлен на экспертизу в Парламентскую ассамблею Совета Европы, откуда в мае должно поступить заключение на предмет соответствия Соглашения международным нормам.
Консультации с Советом Европы по поводу конкордата носят необязательный характер, так как многолетняя практика заключения конкордатов между различными государствами и Католической церковью указывает на их легитимность. Только за время нынешнего понтификата Ватикан заключил около шестидесяти двухсторонних дипломатических договоров с европейскими партнерами. Так что обращение Грузии в Совет Европы можно интерпретировать либо как «подстраховку», либо как знак уважения к европейским традициям.
