Негодование Гришина было легко представить: он, всесильный и всемогущий в пределах Москвы, вот так среди бела дня на ровном месте потерял ценного человека!
И наихудшим в этой ситуации было то, что даже МВД здесь бы не помогло. Поговорить или просто увидеть Соколова в Лефортово было нереально. Жаловаться на Андропова также было некому: председатель КГБ был в своей стезе, расследовал кражи дефицита, реагировал на остро стоящую проблему, а секретарь ЦК к нему формально вообще никакого отношения не имел.
В тайной борьбе и интригах политической элиты СССР даже всемогущий КГБ часто был вынужден играть ва-банк
Таким образом, все, что мог сделать в этой ситуации Гришин, – защищаться. Внимательно смотреть по сторонам и не позволять хитрой лисе воровать цыплят из своего курятника. Однако и здесь КГБ действовал более чем осмотрительно, не форсируя события и не проводя громкие, бессмысленные задержания. Юрий Соколов не терял присутствия духа и молчал, сидя в изоляторе. Было совершенно очевидно: пока директор «Елисеевского» не утратит надежду на спасение свыше, он не скажет ни слова. Взамен сотрудники КГБ стали вызывать на допросы окружение Соколова. Среди его подчиненных не все имели крепкие нервы и были готовы горой стоять за спасение патрона. Постепенно доказательная база росла, хотя главный подозреваемый держал рот на замке.
Ситуация складывалась патовая: одна из сторон ушла в глухую защиту, а другая, сделав ход, была вынуждена выжидать. Андропов, в прежние годы мастерски ставивший на место всех своих конкурентов, ждать умел. И дождался. Спустя 10 дней после задержания умер Брежнев. Трон опустел. Короткая, но агрессивная борьба между сложившимися заранее группировками почти сразу продемонстрировала превосходство Андропова. На его стороне была армия и кадровый состав мощнейшей организации СССР, имевшей крючок на большинство оппонентов. Гришину и другим претендентам, в чьих руках были деньги да обесценившееся влияние ЦК, пришлось отступить. Это был перелом. 12 ноября 1982 года Андропов стал новым генеральным секретарем ЦК КПСС. Самые старые враги стали для него не опаснее муравьев.
Юрий Андропов – Генеральный секретарь ЦК КПСС в 1982–1984 годах
После расправы над Щелоковым – короткой и беспощадной – всем стало ясно, что в Советском Союзе грядут перемены. Это поняли даже те, кто, по идее, был оторван от мирской суеты и предоставлен прохладной тишине следственных изоляторов. 20 декабря 1982 года Юрий Соколов осознал, что никто его не вытащит. Это сломало торговца, и он стал откровенничать.
Показания Юрия Соколова стали своего рода сенсацией. Хотя до сих пор сложно судить, какие из указанных им имен действительно были причастны к охватившей Москву паутине взяточничества, а какие нашептали заботливые люди, оставшиеся неизвестными, однако размах был воистину государственный. Согласно рассказу Соколова, одних только взяток он лично получил более 250 ООО рублей. При обыске дома у бывшего директора гастронома было обнаружено 50 ООО рублей, предназначенных, по его словам, для передачи в Главторг. Это позволило КГБ вплотную подобраться к ключевой в торговой отрасли фигуре – Николаю Трегубову, начальнику Моспродторга и хорошему другу Гришина. Но одного крючка, чтобы вытащить рыбу таких размеров, было маловато, поэтому для начала сотрудники арестовали старого сослуживца Трегубова – Моисея Яковлевича Байгельмана.
Байгельман, немолодой и поднаторевший в торговых делах еврей, со своими теневыми доходами мог позволить себе жить лучше генерального секретаря. А все потому, что Моисей Яковлевич умел заключать сделки. Он мог торговать с кем угодно и, лишь взглянув на человека, мог точно определить, сколько из того можно выжать. Попав в руки к следователям КГБ, Моисей Яковлевич безошибочно определил все возможные условия сделки и ту небогатую, но очень важную прибыль, которую с нее можно было получить. Он рассказал все, что знал о делах Трегубова и Главторга....
Весной 1983 года, когда Виктор Гришин был в отъезде, за главой Моспродторга приехала комитетская «Волга». Сотрудники, отправившиеся на арест, во многом действовали на свой страх и риск. В тот день Трегубов как раз находился в ЦК, и никто не мог предугадать, чем закончится его визит. Но, к их счастью, ничего экстраординарного не произошло. Николая Трегубова арестовали, стоило ему сойти со ступенек здания правительства и направиться к служебной машине. Он хмыкнул в лица оперативников и понимающе сказал: «Ничего-ничего. Сегодня вы нас. А завтра, глядишь, все изменится…».
Изменений ему увидеть не предвиделось. Даже первый секретарь горкома, поспешно возвратившийся из отпуска, теперь не смог бы помочь своему протеже. Делу был дан ход. Морально сломленный Соколов не спорил и не торговался с судом. Рассказывал обо всем, о чем его спрашивали. Выдавал сообщников и до последнего верил, что обещания, которые давали ему в Лефортово, будут исполнены. Что ему сохранят жизнь.
Общий размер взяток, циркулировавших в торговой сфере Москвы, составил порядка 1,5 миллиарда рублей [34] . Под следствие попали 15 000 сотрудников торговли. По установленным фактам злоупотреблений, взяточничества, а также получения черной прибыли были арестованы 174 крупных должностных лица. В их число попали директора «Диетторга», ГУМа, «Елисеевского» и многие другие.
...
Общий размер взяток, циркулировавших в торговой сфере Москвы, составил порядка 1,5 миллиарда рублей.
Однако настоящим народным врагом был признан сам Соколов. Официальная пропаганда слепила из него монстра. Беспринципного торгаша, без единой положительной черты. Кровопийцу, едва ли не единолично наживавшегося на бедах трудового населения. В общем, сделали все, как любил и продолжает любить народ. Люди ненавидели Соколова и требовали расправы. И получили ее.
14 декабря 1984 года по решению суда Юрий Соколов был расстрелян. Николай Трегубов, так ни в чем и не сознавшийся, был осужден на 15 лет, из которых отсидел 9. На свободе, прежде чем умереть, старик прожил еще один год. Коррупции и взяточничеству в торговле был нанесен сильный удар. Но главных реформ, которые, возможно, сумели бы искоренить ключевые для государства проблемы, страна не дождалась. Чего хотел Юрий Андропов на самом деле – модернизировать государство, которому служил, или освободить лакомые места для верных ему людей, – мы так и не узнаем. Он умер 9 февраля 1984 года, так и не узнав, чем закончилось начатое им дело.
Глава 5 Красное безмолвие. Криминальные группировки застоя
Одной из первых группировок, получивших всесоюзную известность и удостоившейся громкого звания бандитской, была действовавшая в начале 1970-х годов группа братьев Толстопятовых. Они были своего рода пионерами нового бандитизма, открывшими эту шкатулку Пандоры для широкой общественности. Свое прозвище «фантомасы» получили за несколько театральную манеру ходить на дело с чулком на голове. Образ грабителя с револьвером и озверелым, смазанным под тонким капроном лицом – это их образ.
Никто из них не принадлежал к кругу лиц, которых компетентные органы держали на карандаше за склонность к садизму или асоциальному поведению. Особенных предпосылок к их появлению также не было. Собственно поэтому, когда бандиты свалились как снег на голову ростовским милиционерам, долгое время никто не мог предложить адекватных мер по борьбе с налетчиками. Само слово «налетчик» могло показаться неприличным в конце 1960-х годов! А уж их стиль, тактика и оружие вовсе будили подспудное ощущение нереальности происходящего и в мирных жителях, и в сотрудниках МВД. «Фантомасы» действовали, словно картинные громилы, соскочившие с серых экранов зарубежных гангстерских кинолент: оглушительно громко, с автоматными очередями в потолок, в саднящем дыму сыплющейся бетонной крошки и пороховых газов. 7 октября 1968 года банда в первый раз вышла на сцену, совершив вполне себе киношный захват автомобиля Ростовского часового завода. Машина была им нужна для крупного дела.
К концу октября проблема Ростовского МВД приковала к себе взоры могущественных стариков из ЦК. Согласно сводкам и донесениям, в городе творилось неизвестно что. Некие ребята, позабывшие о том, какой год на дворе и о законе, носились по Ростову-на-Дону, нападая на кассиров, инкассаторов и продавцов. Ростовская обувная фабрика и персонал магазина № 46 воочию убедились в амбициозных намерениях «фантомасов». Были ограблены несколько касс, однако денежный ущерб не шел ни в какое сравнение с ударом по репутации правоохранительных органов. Показания очевидцев нападения не отвечали на поставленные перед следствием вопросы, а плодили новые. За один только месяц «фантомасы» стали предметом городских слухов и сплетен. Хотя, разумеется, это не было их главной целью.
