Или вот пример последствий искажения законов служителями закона. Накануне принятия ВЦИКом и Совнаркомом Постановления от 7 апреля 1935 года, на Украине проходило совещание прокурорских работников по этому вопросу. И Генеральный прокурор Украинской ССР А.С. Киселев начал совещание так:
«Нам нужно знать мнение педагогов, людей, непосредственно касающихся детей, о том, кого мы будем предавать суду: несовершеннолетних, совершивших то или другое преступление (насилие, убийство, грабеж) в возрасте от 12 лет или в возрасте 16–17 лет. Мы не остановимся даже перед расстрелом, даже в том случае, если бы Москва нам этого не утвердила, мы приложим все усилия, но мы добьемся этого в Москве». (Зачеркнуто в протоколе. — Ю.М.)
Ему возразила прокурор Янковская:
«Неверно, если мы будем требовать применения высшей меры наказания к детям. Если мы стреляем взрослых, мы применяем такую меру наказания в отношении тех, которые не подают никаких надежд к исправлению — к классовому врагу и т. д. Правонарушителя-мальчишку, помещенного на длительный период [в] дом заключении, — можно исправить. Применять же тут высшую меру наказания — нецелесообразно…»
Однако Киселев итожит совещание, попрекая Янковскую:
«…Тут некоторые товарищи либерально отнеслись к некоторым вопросам. Мы либеральничать не можем.
Будем стрелять, если 16-летний мальчишка увязывает свой бандитизм с государственным преступлением. Будем стрелять, не постесняемся, не постесняемся и опубликовать…»
Так вот, этого крутого прокурора Киселева, не стеснявшегося расстрела мальчишек, самого расстреляли в 1938 году. При этом выяснилось, что этот прокурор Киселев на самом деле Кеслер Арон Лазаревич, приехавший в Россию из Америки после революции, купивший себе партийные документы и, с помощью, скажем так, лиц неизвестной национальности, пробравшийся в генеральные прокуроры Украины.
Таким образом, для тогдашних судей, при наличии народных заседателей и с убеждением власти, что судьи нарушают законы не просто так, а чтобы вызвать недовольство населения СССР Советской властью, единственным спасением от обвинения в контрреволюционной деятельности было строгое следование закону — тому закону, который был опубликован и известен народу, а не каким-то тайным указаниям Сталина. В таких условиях суд при постановлении приговора технически не мог, без страха быть жестоко наказанным, руководствоваться никакими секретными указаниями, не известными ни адвокатуре, ни народным заседателям, ни народу. Да и не давал Сталин таких указаний в силу своего стремления к справедливости.
Сегодня по клевете «десталинизаторов» дело представляется так, как будто это Сталин требовал всех убивать. Ничего подобного, он был наиболее терпимым и к тому же убежденным сторонником коллективного руководства, а в этом руководстве многие были гораздо круче Сталина и могли высказывать свое мнение, никого, в том числе и Сталина, не боясь. Вот пример.
Во время февральско-мартовского Пленума Центрального комитете ВКП(б) «страшного» 1937 года для выработки проекта постановления по делу предавших народ членов ЦК Бухарина и Рыкова была создана специальная комиссия, председателем которой стал Микоян, а членами 34 человека, включая и Сталина, как рядового члена этой комиссии. Протокол ее сохранился, и из него следует, что, выслушав доклад о преступлениях Бухарина и Рыкова, начали его обсуждать и вносить предложения. Ежов первым предложил предать Бухарина и Рыкова суду с применением расстрела. Указать расстрел было необходимо, поскольку в те годы были две меры социальной защиты — расстрел и высылка за границу. Выбирало эту меру политическое руководство страны, каким и была данная комиссия. Затем Постышев предложил исключить Бухарина и Рыкова из состава кандидатов ЦК ВКП(б) и членов ЦК ВКП(б) и предать суду, но без применения расстрела. Буденный потребовал суда и расстрела, но тут выступил Сталин и «высказал свою волю», как убеждают «десталинизаторы», «непререкаемую». Он предложил исключить Бухарина и Рыкова из состава кандидатов ЦК ВКП(б) и членов ЦК ВКП(б), суду не передавать, а выслать. Ну и что, сколько человек бросились голосовать за предложение Сталина? Все, как внушают населению России клеветники-«десталинизаторы»? Нет, только Ульянова, Крупская, Варейкис, Молотов и Ворошилов. Зато Мануильский, Шверник, Косарев и Якир плевать хотели на волю Сталина и настаивали на суде с расстрелом. В свою очередь Постышев, Шкирятов, Антипов, Хрущев, Николаева, Косиор, Петровский и Литвинов тоже плюнули на волю Сталина и проголосовали за предание суду, хотя и без расстрела. В результате предложение Сталина не прошло, а прошло предложение передать дела Бухарина и Рыкова для проведения следствия в НКВД.
Строго исполнивший «волю Сталина» хитрый Варейкис — расстрелян, как и крутые, жаждавшие крови Бухарина и Рыкова, Косарев и Якир. Но наплевавший на волю Сталина Хрущев почти сразу же стал главой одновременно и партийной, и государственной власти на Украине. Наплевавшие на волю Сталина стали: Буденный — маршалом, Шверник — в 1946 году первым лицом СССР, возглавив Президиум Верховного Совета, Шкирятов — главой партийного контроля, Мануильский продолжал возглавлять Коминтерн, Николаева — ВЦСПС.
Где в этом конкретном решении по конкретному делу видно желание Сталина подчинить всех своей воле? Где стремление Сталина убивать всех без суда и следствия? Наоборот, Сталин без следствия и суда предлагал простить преступников, а далее, когда его предложение не прошло, настоял сначала на предварительном следствии.
Вот Ходорковский приводит статистику оправдательных приговоров нынешнего российского «правосудия» — 0,8 %, и уже эта статистика показывает полное отсутствие правосудия в России. Зачем нужны судьи, если обвинители «не ошибаются»? Пусть прокуроры и сажают в тюрьму, раз судьи не оправдывают, а подтверждают их обвинения.
А теперь сравните эту статистику со сталинским правосудием.
После начала Великой Отечественной войны жизненно важно для СССР было ужесточение дисциплины, следовательно, от судов требовалось ужесточить карательную политику, и никто бы особенно суды не упрекнул, если бы они ошиблись и в спешке военного времени признали виновным кого-либо при недостаточности доказательств. Но в июле — августе 1941 года судебная коллегия Мосгорсуда рассмотрела по 1-й инстанции дела 157 обвиняемых, и из них только 1 16 были осуждены (5 — к расстрелу). На 14 человек были прекращены уголовные дела, а 27 человек оправдано из-за отсутствия «достаточных улик».
Сравните, Ходорковский пишет, что сегодня «его» судьи — именно такие, каких он с остальными банкирами хотел в России иметь — осуждают и при полном отсутствии состава преступления. Мне за примерами ходить не надо — я сам так осужден. А сталинским судьям было плевать, что подсудимых считают преступниками НКВД и прокуратура, сталинские судьи подчинялись закону, а не «пахану», и сами решали, виновен человек или нет. И оправдывали уже при недостатке улик, а не только при отсутствии состава преступления. Вот тогда, при Сталине, и было правосудие. И были следователи. Почему?
Следственный и прокурорский аппараты
Потому, что как только Сталин понял, что в стране под шумок ликвидации «пятой колонны» идет осуждение невиновных, наркомом НКВД был назначен Л.П. Берия, очень не похожий на сегодняшних директоров ФСБ и министров МВД. И Берия сначала взялся за следователей — за таких следователей, на которых сегодня и жалуется Ходорковский. Берия начал с пересмотра дел и реабилитации невиновных, одновременно выясняя, благодаря кому на невиновных были заведены уголовные дела. В результате в дополнение к уже расстрелянному бывшему наркому НКВД Ягоде, расстреляли и сменившего его наркома Ежова. (Прошу обратить внимание Ходорковского на этот нюанс — не на пенсию отправили, а расстреляли.) А также расстреляли заместителя Ежова Фриновского, начальника 2-го управления НКВД Федорова, бывшего начальника 1-го отдела 1-го управления И.Я. Дагина, начальника 2-го отдела 1-го управления Попашенко, начальника 3-го отдела 1-го управления Николаева-Журид, начальника 4-го отдела 1-го управления Журбина, начальника 5-го отдела 1-го управления Пассова, начальника 6-го отдела 1-го управления Морозова, начальника 7-го отдела 1-го управления Рейхмана, начальника Секретариата и 1-го спецотдела Шапиро и много других, не менее «выдающихся чекистов».
Всего за 1939 год из НКВД были уволены 7372 человека (22,9 процента от общего количества оперативных кадров НКВД, из них 66,5 процента — за должностные преступления). Из Центрального аппарата НКВД СССР в 1939-м были уволены 695 сотрудников руководящего и оперативного состава, а из 6174 человек руководящих работников НКВД в 1939 году было сменено 3830 человек (62 процента).
