Примечания
Полковник Монтгомери был убит на дуэли из-за собаки; капитан Рамсей – из-за слуги; отец Стерна был ранен капитаном Филипсом на дуэли из-за гуся; и существует известная история о джентльмене, который застрелил своего соперника из-за того, что тот неправильно подобрал анчоусов к каперсам.
Капитан Калланан свидетельствует, что преподобный мистер Саурин получил предложение скинуть свою рясу; преподобный мистер Ходсон в августе 1827 года в Булони дрался и ранил мистера Грейди, а в октябре 1825 года преподобный Х.Т. дрался с полковником В. между Сент-Омером и Касселем, и оба были ранены.
Мы никогда ни в письменном, ни в устном виде не употребляли никаких оскорбительных слов против какой-либо нации, личности или коллектива, о чем мы сейчас счастливы вспомнить. Человек, который не способен оценить благородство извинения Мура перед герцогом Ричмондским, достоин сожаления. «В конечном счете я буду прощен, – говорит патриотический композитор, – теми, кто нетерпеливо ждет возможности признать ошибку и устранить несправедливость».
Будучи польщенными любезным заверением герцога Веллингтона, что он с большим интересом ознакомился с «Кодексом чести» во время его публикации, мы надеемся, что герой многих сражений будет руководствоваться статьей VIII, которая рекомендует общественным деятелям жертвовать личными эмоциями ради чувства ответственности перед обществом.
М. Кэрон де Фромменталль, королевский прокурор, когда писал досточтимому Дж.Р. Ходсону, протестантскому священнослужителю, который в Булони дрался с мистером Грейди и ранил его, сказал, что пастор «поддался варварскому предрассудку и, к сожалению, не смог избавиться от него».
Дублинские «Корреспондент» от 20 сентября, «Морнинг пост» от 25 сентября 1823 года и дублинский «Фрименз джорнал» от 12 августа 1824 года, а также лондонская «Сан» от 3 апреля.
Наш поистине достойный и уважаемый друг преподобный доктор Бертон, помощник капеллана Дублинского гарнизона, с удовольствием назвал наши воззрения на дуэли «Ежегодной Гамильтоновской премией»; и мы высоко ценим этот комплимент, потому что знаем, как он предан просвещению своих прихожан, к которым неизменно относится словно к собственным детям.
Если кто-либо сделает попытку уклониться от правил, одобренных на самом высоком уровне главнокомандующим британской армией и другими, чьи письма мы приводили во вступлении, его противник будет иметь право отказаться считать его джентльменом; и если какой-либо случай не будет успешно разрешен, его следует представить на рассмотрение арбитрам или судам чести, каковые мы предполагаем организовать в Лондоне или в Дублине.
Будучи польщенными любезным заверением герцога Веллингтона, что он с большим интересом ознакомился с «Кодексом чести» во время его публикации, мы надеемся, что герой многих сражений будет руководствоваться статьей VIII, которая рекомендует общественным деятелям жертвовать личными эмоциями ради чувства ответственности перед обществом.
Тем не менее, судя по переписке с лордом Уинчисли, его милость отвергает все, что может послужить благоприятному разрешению ситуации. Скоро суд чести сможет разрешить обе стороны.
В первом издании кодекса это предложение было сформулировано в статье II следующим образом: «Каждый джентльмен должен старательно воздерживаться от употребления кличек, передразнивания, оскорбительных шуток, от того, что принято считать грубыми развлечениями, и от непродуманной снисходительности к таким весьма вульгарным выходкам и неуместным ссорам, которые слишком часто имеют место». Тем не менее это положение было устранено, чтобы дать место более важному, которое составило статью X.
Руссо говорит, что одна вспышка ярости влечет за собой другую, не устраняя первую.
Испытывая определенное неудобство, но руководствуясь чувством общественного долга, мы были вынуждены осудить поведение секунданта мистера Брика в том случае, который оказался фатальным для достойного джентльмена. Вряд ли можно считать, что он потребовал бы больших усилий для своего урегулирования. Мистер Брик был поклонником данного кодекса, он и его противник были разумными людьми, их ссора была случайной, из-за третьего лица, и произошла в пылу страстей. Несложного объяснения было бы достаточно, чтобы спасти жизнь Брика и репутацию его секунданта. Окажись мы на том месте, могли бы стать между дуэлянтами и предотвратить пролитие крови, которую мы потом видели уже свернувшейся. Без сомнения, мистер Грегг, секундант мистера Хайеса, часто сожалел, что не встретился с мистером Фицджеральдом, и его излишнее соблюдение правил этикета лишь увеличило трудности этого весьма простого дела. Мы должны подчеркнуть печальную ошибку советчика мистера Брика в данном деле, за которую достойный джентльмен, скорее всего, и заплатил своей смертью.
Мы можем подтвердить это случаем, который находится перед нами.
Ярд – единица длины в английской системе мер, равна 91,44 см.
Мы знаем несколько случаев, когда секунданты были убиты или ранены.
Хирурги, которые, как покойный Джон Адриен и его сын, хорошо знакомы и с ситуациями, где затронута честь, и с ранами от пистолетных пуль, могут при посещении разумных джентльменов внести свои примирительные предложения. Мистер Хьюи пошел еще дальше – он даже заряжал пистолеты для лорда Веллингтона и Уинчисли. Как люди со стороны, которых в какой-то степени можно считать представителями общества и в чьих глазах любой джентльмен хочет выглядеть достойно, они менее вовлечены в конфликт, чем дуэлянты и секунданты, и своим своевременным вмешательством могут оказать воздействие на счастливое завершение ссоры.
Джентльмен, который немедленно приносит извинения, когда к нему обращаются за ними, должен испытывать немалое удовлетворение при воспоминании о том, что друзья и родственники обеих сторон были избавлены от больших тревог и волнений, которые обычно возникают, когда становится известно о ссоре и возможности поединка. Такая линия поведения куда предпочтительнее, чем стоять в ожидании выстрела, а потом разряжать пистолет в воздух. Конечно, если требуют извинений, их нельзя приносить слишком быстро.
Друг и родственник мистера Хануэя был вызван на дуэль человеком, которого он никогда не видел и не слышал. Тем не менее, как человек мужественный, он принял вызов, и исход был в его пользу – он заставил противника просить о милосердии; позднее тот признался, что у него не было иных мотивов для дуэли, кроме плохого настроения. Раны, которые он получил, вызвали к нему большое сочувствие; такое экстравагантное мероприятие закончилось для него благополучно лишь благодаря благородству человека, которого он спровоцировал показать свое искусство.
Доктор Додд дал такой ответ на вызов: «Сэр, Ваше поведение прошлым вечером убедило меня в том, что Вы подлец, а полученное утром Ваше письмо – в том, что Вы дурак. Прими я Ваш вызов, я буду и тем и другим. У меня есть обязательства перед Богом и моей страной, и нарушать их было бы бесчестием для меня. Я наделен жизнью и не могу не думать, что ставить ее на кон против Вашей было бы верхом глупости. Я считаю Вас недостойной личностью, но унизить меня Вам не удастся. Возможно, ухмыляясь этому письму, Вы будете втайне восторгаться своей грубостью, но помните: чтобы предотвратить убийство, у меня есть шпага, а чтобы наказать за оскорбление – трость». Маркиз Гастон де Ренти, блестящий аристократ, был солдатом и христианином; к тому же он обладал счастливой способностью примирять обе эти стороны своего характера. Он был командиром во французской армии, и ему не повезло получить вызов от лица, находящегося на той же службе. Маркиз ответил, что готов убедить автора вызова в ошибочности его действий; если же он не сможет убедить его, то готов попросить у него прощения. Тот, не будучи удовлетворенным этими словами, продолжал настаивать на встрече со шпагами в руках, на что маркиз отправил ему следующее послание: «Он принял решение не отвечать на это требование, поскольку на то существует запрет от Господа и его суверена; с другой стороны, он готов незамедлительно убедить противника, что все старания умиротворить его проистекают отнюдь не от страха перед дуэлью. Он должен каждый день заниматься своими привычными делами и готов защитить себя против любого нападения, которое может его ждать». Вскоре обе стороны встретились, и маркиз, а также его слуга были вынуждены защищаться; по прошествии небольшого времени и противник и его секундант были ранены и обезоружены. Затем маркиз доставил противников в свою собственную палатку, где, подкрепив их сердечными средствами и позаботившись перевязать их раны, вернул им шпаги, которых они лишились после схватки, и отпустил их с заверением, что, будучи христианином и джентльменом, он никогда впредь не будет упоминать о несущественных обстоятельствах, связанных с его триумфом. Этому отважному аристократу часто приходилось наблюдать, что «подлинная смелость и благородство связаны с умением терпеть и прощать ради любви к Богу, а не сводить счеты; со страданием, а не с отмщением – потому что на самом деле это гораздо труднее». И добавляет: «У быков и медведей хватает смелости, но это смелость жестокости; сомнительно, чтобы человек, разумное существо, должен был бы вести себя подобным образом».
