– А справку показывали?
– Конечно…
С этими справками беженцы трудоустраиваются. Правда, берут их неохотно, и платят меньше, и предлагают в основном грязную работу. «Я за три с половиной тысячи рублей с двумя высшими образованиями туалеты мыть не буду!» – злится женщина, похожая на Дарью Донцову.
– Показывали.
– Произвол! Надо разбираться! – лютует врач, но разбираться, ясное дело, никто не будет. Да и нужного лекарства нет.
– Как же так? – говорю я. – Ведь сказали, всё есть.
– Ну, – пожимает своими острыми плечами доктор.
Через некоторое время местная активистка Зоя объясняет, что лекарств, на самом деле, никогда нет. Рассказывает такой случай:
– Много беременных, много с детьми. Ни витаминов, ни лекарств. Тяжело. Обратились в благотворительный фонд. Мальчик оттуда лекарства привёз. Выгрузил. Через пятнадцать минут иду в медпункт, прошу спрей для горла ребёнку. Говорят – нет. Как нет, только же привезли? Вызываю мальчика обратно, прошу разобраться. Скандал, споры. Наконец, лекарства нашлись. А так воруют и продают в аптеках.
Большинство обитателей палаточного городка, правда, на лечение не жалуется. Довольствуется тем, что есть, и говорит, что в «материковой» России, куда отправляют других беженцев, ещё хуже. Но с лекарством для живота разобраться не получается. И в результате – я иду за ним сам.
По пути общаюсь с сухопарым мужчиной лет 30–35. Беженец из Донецка. На мои вопросы о ситуации в городе отвечает развёрнуто, но почему-то фразами и сюжетами телеканалов. Фейковую историю с распятым мальчиком смакует особо, говорит, что знает, с кем это произошло. От вопроса «почему не остался воевать сам» теряется.
– Не хочу быть «пушечным мясом». Пусть другие воюют…
– А кто там воюет? Местные есть?
– Есть, конечно.
– А среди ваших знакомых?
– Нет, среди моих нет…
Большинство отвечает примерно так же. Да, воюют, но кто – не знают. И добавляют:
– Это не та война, в которой умирать надо. Была бы Россия – за неё бы пошли!
Но Донецкую и Луганскую Народные Республики всё же поддерживают. Правда, что это такое, представляют слабо.
– Говорят они всё правильно, но как-то… Где бюджет? Кто возглавляет?
– То есть в лидерах проблема?
– Ну и в них тоже…
Многие, с их слов, не вступили в ряды ополченцев как раз потому, что сомневаются в победе. И среди женщин с детьми, которых изначально размещали в лагере, встречаются крепкие мужчины призывного возраста. Некоторые, пошатываясь, разгуливают по лагерю.
– Здоровые лбы! Почему не в ополчении? – возмущается всё та же Зоя, крупная молодая женщина. – Идёт один, несёт горшок! Боров! Такому бы воевать! Почему здесь? – кричу ему. А он мне: «Я дезертир!»
Девушка эта – местная знаменитость. Она единственная, кто, не побоявшись, высказала претензии к приехавшему инспектировать городок и. о. губернатору Севастополя Сергею Меняйло.
– Устроили цирк! Подготовили какой-то тётке вопросы заранее, она их задавала, а Меняйло на них отвечал, чуть ли не по бумажке. Враньё! А то, что нам шесть дней никто воду завезти не мог – это не в счёт…
Список проблем лагеря, озвученный Зоей, живущей здесь с начала июля – «уехала из Луганска тогда, когда это ещё можно было нормально сделать», – впечатляет. Бытовые трудности: жара, антисанитария, нет света, зато в палатках есть тарантулы, однообразная еда, проблемы с водой. «В душевых только холодная. Чтобы детей помыть, греем с утра на солнце». Бутыли стоят рядом с палаткой.
Жалуются и на тех, кто приехал отдохнуть, походить на море. Рассказывает, в соседней палатке дамочка каждый день звонит в Донецк, у неё там магазин, командует, по каким ценам торговать, а сама тут – на морях.
Но уезжать из палаточного городка Зоя не хочет. И возвращаться в Донбасс, как и большинство беженцев, тоже.
«Там ад. Разбомбили всё. Цены выросли в десятки раз. Связи нет. Только “Киевстар” берёт. Стартовые пакеты продаются по несколько сот гривен. В “АТБ” муку по пятнадцать завезли – тут же она в соседнем магазине, перекупили, по тридцать. Да и куда возвращаться? Вот если наши победят, тогда вернёмся. А если нацики – смысла нет».
Но уехать из лагеря беженцам, по всей видимости, придётся. Уже подписан указ о том, что в Севастополе они могут размещаться только до 6 августа. После чего выселяют в «материковую» Россию. Люди должны подписать уведомление, сообщающее об этом.
Уведомление добровольное, но подписывать его мало кто хочет. Люди боятся, что их просто бросят. Потому их заставляют подписывать в обмен на продуктовые талоны.
Куда ехать – выбирают сами. Наибольшим спросом пользуются Дальний Восток – «подальше от Украины» – и Кубань.
– А я объявляю голодовку! – говорит Зоя. – Ничего подписывать не буду! Куда мне в Тюмень в одних трусах в мороз ехать? Разведу костёр, буду жить здесь! Мы везде чужие, и никому не нужны!
Что сказать ей в ответ – не знаю…
Спускаясь к причалу Радиогорки, я вдруг натыкаюсь на забор из зелёного сайдинга. На нём расклеены листы А4 с цитатами из Библии: «Блаженны страждущие, ибо они должны быть утешены. Блаженны кроткие, ибо они наследуют царство земное. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они должны насытиться…»
Листы с цитатами выглядят насколько странно, настолько и символично, и сначала я даже не верю в их реальность. Стою, удивлённо рассматривая.
Но всё же они есть. Слова надежды, слова утешения на грязном заборе. Точно знак.
Во всяком случае, я хочу верить, что это знак.
Зоология патриотизма
Об истинных друзьях и недругах Украины
06.08.2014
Всплеск украинского патриотизма можно описать чудным польским выражением: «Что занадто, то не здраво». Собрались на Евромайдане люди, вроде как с благими намерениями: стать частью Европы, разобраться с олигархами, продемонстрировать волю, национальный дух. И лозунги верные: «Слава Украине!», «Украина превыше всего!». Флаги, гербы повсюду. Хлопцы, ими себя украшающие, почти казаки. В глазах – священный огонь, в сердцах – патриотический трепет. Их показывают на телеканалах, о них пишут в газетах – мол, смотрите, какое в Украине выросло поколение, чтящее историю, культуру, традиции. Патриоты!
И вот тут начинаются сложности. Беглое общение с патриотами (будем говорить так) выявляет, что на карте их знаний белых пятен больше, чем на глобусе до открытий Васко де Гамы и Магеллана. База культурных, экономических, исторических данных, на которой зиждется их украинская идентичность, являет собой брутальный коктейль из популистских телепередач и статей в маргинальных изданиях. Она хлипка и ненадёжна, её легко демонтировать элементарными контраргументами.
Но беда в том, что носители этой информации по своей конституции не прошибаемы. Ты, конечно, можешь приводить доводы, но в какой-то момент понимаешь, что оппоненту отвратителен сам звук твоего голоса. Потому все попытки отыскать истину в дебатах с украинскими патриотами (ряжеными, а не подлинными) заранее обречены. У них есть только одна правда – их собственная, размноженная и утверждённая.
В других странах по большей части то же самое. Ломовой патриотизм всегда безаппелляционен. Во многом потому, что занимает нишу догматической религии, сам являясь религией, со своими законами, обрядами, жрецами, паствой и жертвами.
Но современный украинский патриотизм отличает одна существенная особенность – ему дали шанс реализоваться. Жрецы Евромайдана вызвали демонов национализма, вскормленных криминалом, безработицей, нищетой, кризисом медицины, образования девяностых и революционными брожениями нулевых. Патриотизм, густо замешанный на лубочном национализме, стал единственной по-настоящему живой, действенной идеей новой независимой Украины.
Хрестоматийная, в общем-то, история для социума, охваченного реваншистскими настроениями. И в данном контексте Украина не стала исключением, а оказалась в характерном ряду, дополнив его своими особенностями.
Говорить об активистах Евромайдана исключительно как о фашиствующих молодчиках, безусловно, глупо, но отрицать факт их присутствия там – ещё глупее, а главное – опаснее. Хотя именно этим занимаются кураторы нынешней Украины, исключившие из медиапространства любые «патриотические инциденты».
Между тем постевромайдановская реальность говорит о другом. Случай 3 августа на одесском концерте певицы Ани Лорак – тому пример. Ей и до этого устраивали травлю, но в Одессе нарыв если не вышел, то определённо созрел.
Для начала патриотически настроенные граждане бойкотировали концерт певицы в клубе «Ибица». «Добро» всё же было дано, когда представители Ани Лорак пообещали выделить половину гонорара на поддержку АТО. Логично в стране, где с граждан собирают 1,5‑процентный налог на убийство других граждан.
