Несомненно, большинство людей никогда не добьются успеха, пока не достигнут средних лет, пока не пройдёт достаточно времени для того, чтобы избавиться от всех фальшивых идеалов, с которыми они начинали свою жизнь. Неестественность никогда ещё не порождала расу героев и никогда не породит. Все великие расы — хищники.
«Жаждущий сожрать человека» тигр знает, что если он первым зарычит о своих намерениях, то он просто-напросто предупредит свою намеченную жертву и (очень возможно) получит разрывную пулю, всаженную прямо в мозг. Поэтому он замирает в засаде, прячась в тени скалы или за бревном, и бросается на свой «обед» с переменным результатом. И точно так же — совершенно точно так же — среди плотоядных двуногих. Немногие из них — тигры, жаждущие сожрать человека, остальные же — мясо для тигров, жаждущие быть съеденными. Тот факт, что морализмы цивилизации совершенно нерациональны, полностью неестественны и абсолютно недейственны, очевиден. Христианские принципы и естественные принципы взаимно противостоят друг другу. Природа есть Антихрист. Дарвинизм есть смертельный враг иудаизма.
Приказ природы: «Будьте эгоистичны, обладайте землёй и сражайтесь за неё». Иисус настаивает: «Будьте альтруистичны, отрекитесь от мира и любите своих врагов». Дарвин провозглашает: «Все вы — соперничающие хищники! Поэтому будьте сильными и отважными и ничего не бойтесь». Иисус учит: «Все вы нежно любимые братья. Будьте же покорными и «добрыми» и бойтесь духа». Иисус убеждает своих приверженцев молиться во спасение. Дарвин мягко намекает на свою искреннюю веру в закон битвы. «Тот, кто не будет работать, не будет есть», — вот апостольское воззвание. «Тот, кто не будет сражаться, не будет есть», — вот беспощадная логика природы.
«Блаженнее давать, нежели принимать»,[279] — вот бессодержательный лепет пастора. «Блаженнее захватывать, нежели принимать», — вот простой здравый смысл.
Тот, кто отрицает право человека эксплуатировать человека, осуждает не поведение человека, но порядок природы.
Кто же тогда прав — англо-сакс или израильтянин? Учёные или ораторствующие кудесники? Западный мыслитель или восточный мечтатель? Что есть подлинная честность: здравый смысл Иафета или вымысел Сима?[280]
6
Здравый смысл не даёт никакой определённой установки на то, что есть правильно, а что — неправильно. «Вся моральная философия лжива и бесполезна», — для человека это абсолютно. В области этики большинство современных мудрецов — оголтелые и безрассудные фанатики. Они действительно верят в то, что этические принципы — это дом, возведённый на скале; в то время как «дом» есть необоснованная гипотеза, а «скала» не существует.
Добро и зло живут только в человеческих разумах. Они не реальность, но тени — убеждения — призраки — и только самый безумный из безумных поклоняется своей собственной тени.
Что есть правильно — а что неправильно? Эти простейшие вопросы задавались в каждом веке, и формулировки каждого века отвечают духу его времени. De facto правильно и неправильно есть не более, чем алгебраические произвольные величины, представляющие из себя загоняющие в сон фантазии. Они — символы залежавшихся фрагментов кичливых церковных непристойностей. В природе любое развитие по своей сути есть один и тот же феномен, вечно передающийся и перемешивающийся. Зло и добро есть человеческие изобретения, порождённые человеческой глупостью, узколобостью и недальновидностью. Органический мозг слишком мал и слишком ничтожен, чтобы полностью постичь, что природа имеет в виду. То, что кажется нам неправильным, может быть правильным для природы, и наоборот.
Мы больше не можем устанавливать непогрешимую систему этики, равно как не можем устанавливать нерушимую систему религии, философии и политики. Вся вселенная находится в состоянии постоянного движения, и люди есть не более, чем рой надоедливых, зародившихся в тепле насекомоядных,[281] бесцельно живущих на вершине плывущего бревна, которое кружится, швыряется, и вертится — ещё, ещё и ещё — среди отбросов, грязи и слизи бурлящего и пузырящегося перегонного куба. Внутри сферы своей индивидуальности человек есть и должен быть главным определяющим фактором. Вне этой сферы он абсолютно ничего не знает — а его философия меньше, чем ничто.
Что касается пророков загробной жизни, то со времён Гаутамы, Бела и Иштар вплоть до времён Христа, Магомета, Петра, Лютера, Кальвина[282] и Брайма Янга, все они были крикливыми «все-обманщиками», пользовавшимися эмоциональной доверчивостью женщин — и придурковатой черни. Лживый учитель может быть убедительно и благородно искренен во всех своих теориях, но это не обязательно свидетельствует о присущей ему божественности. Многие лжепророки, помимо Иисуса из Назарета (Иудея) и Смита из Нову (Иллинойс) были убиты (из-за своих взглядов).[283] Казнь основателя мормонства (вдохновлённая политическими протестами) представляет собой точную параллель с казнью основателя христианства (вдохновлённой священническими протестами). Суть в том, что ни расстрел, ни распятие не является достаточным доказательством божественности или честности.
Правильно и неправильно, так же, как верх и низ, восток и запад, есть относительные понятия, не имеющие никакого определённого или законченного смысла. То, что хорошо для простофили, не всегда хорошо для болвана. Ньюфаундленд лежит на востоке от Чикаго, но на западе от Берлина. Всё зависит от точки зрения. Следовательно, то, что в одном веке может быть «правильным», в другом веке может быть совершенно «неправильным».
В древнем Риме среди свободнорожденных граждан считалось верхом неуважения, ереси и государственной измены почитать обрезанных азиатов, но в современной Европе и Америке это считается благочестивым и модным, и всем настоятельно рекомендуется делать именно так.
Даже то, что правильно для одного человека при одних условиях, может быть совершенно неправильно для него же при другом наборе обстоятельств. Кромвель, как командующий «железнобоких», считал королевский абсолютизм квинтэссенцией дьявольщины, но будучи президентом республики защищал его как «венценосное милосердие».
Когда правительственные солдаты расстреляли американских «бунтовщиков», это было названо «доблестной победой», но когда правительственные солдаты расстреливали колониальных повстанцев в период Бунтов Красного Флага[284] (знаменующих начало Войны за независимость), на это обычно клеится ярлык «чудовищная резня».
Когда банда богатых людей грабит бедного, это называется деловой проницательностью, практикой искусства управления государством или финансовой интеграцией, но если банда бедных людей грабит богатого, то это уже кража, разбой, грабёж на большой дороге и мятеж. Когда англо-саксонского оккупанта отлавливают и убивают в Индии, то это бунт и кровавое убийство, но когда он косит сипаев батальонами или привязывает их к дулам пушек и разрывает в клочья, то это поддержка закона и порядка.[285] Когда кубинские партизаны убивают испанцев, все американские газеты характеризуют это «войной», но когда испанцы отвечают тем же и убивают кубинцев, это подаётся как «ужасная бойня, учинённая генералом Вайлером».[286] Испанские головорезы прославляются (в Испании) как лихие герои, а кубинские патриоты описываются как бандиты, преступники и жестокие негры-убийцы. Всё зависит от точки зрения.
Победа очищает от греха. В области абстрактной этики нет никакого иного факта, на котором простой человек может в конечном счёте основывать свой разум. Если принимать во внимание социологию, то этические принципы устанавливаются в битвах сталкивающихся армий. Правильное всегда прославляется на штандартах победы, а неправильное покоится на замаранных лохмотьях потерпевших неудачу дел.
«А в ту пору галлы осаждали этрусский город Клузий. Клузийцы, обратившись за помощью к римлянам, попросили направить к варварами послов и письменные увещания. Посланы были трое из рода Фабиев. Люди уважаемые и облечённые в Риме высшими званиями. Из почтения к славе Рима галлы встретили их приветливо и, прекратив бои у стен, вступили в переговоры. В ответ на вопрос послов, какую обиду нанесли клузийцы галлам и за что они напали на город, король галлов Бренн засмеялся и ответил так: «Клузийцы тем чинят нам несправедливость, что вспахать и засеять могут мало, иметь же могут много и ни клочка земли не уступают нам, чужеземцам, хотя мы и многочисленны и бедны. Не так ли точно и вам, римляне, чинили несправедливость прежде альбанцы, фиденаты, ардейцы, а в последнее время — жители Вей, Капены и многих городов фалисков и вольсков?! И если они не желают уделить вам части своего добра, вы идёте на них походом, обращаете в рабство, грабите, разрушаете города и при всём том не делаете ничего ужасного или несправедливого, но следуете древнейшему из законов, который отдаёт сильному имущество слабого и которому подчиняются все, начиная с бога и кончая диким зверем. Да, ибо даже звери от природы таковы, что сильные стремятся владеть большим, нежели слабые. Бросьте-ка лучше жалеть осаждённых клузийцев, чтобы не научить галлов мягкосердечию и состраданию к тем, кто терпит поражение!»»[287]
