По всей видимости, через речку смогли переправиться только единицы чернорубашечников. Мятежников крепко лупили со всех стволов, и после боя те еще долго оставались горячими. Наши парни патронов не жалели, поэтому стволы остывали долго. Как бы это странно ни прозвучало, но надо было отдать должное и местным жителям: они не проявили ни малейшего желания оказать помощь и поддержку бандитам, что бывает очень не часто. Скорее всего, сказалось жестокое поведение душманов в отношении местных жителей. Один местный житель даже показал нам укромное местечко, где спрятался «дух». Его решили пленить, но он оказал вооруженное сопротивление, и душмана пришлось уничтожить: в пещеру, где он решил отсидеться, бросили гранату. Преимущество и инициатива в бою полностью были на стороне наших бойцов. Все же некоторым мятежникам удалось переправиться на противоположный берег реки, но их и там разыскивали и уничтожали. Из вертолета по одному из убегающих «духов» стреляли реактивными снарядами, – стреляли до тех пор, пока не попали. В течение шести часов боя банда была уничтожена практически вся. Трудно сказать, сколько душманов утонуло в реке, но в районе боя остались 43 трупа. Хотя по мусульманским законам покойника должны похоронить до захода солнца, в день смерти, местные жители их долго не хоронили, не зная, откуда они родом и где проживают их родственники. Доклады о результатах боя меня радовали и радовали до тех пор, пока не стали докладывать о потерях. Слышать это совсем не хотелось… Все операции до этой заканчивались для нас весьма удачно. А здесь такие потери… У меня и сейчас ком в горле стоит, вспоминая их. В бою геройски погибли четыре человека: лейтенант Аристов, рядовые Габитов, Казибалаев и Сарайский. Не суждено было Аристову после проведения операции стать замкомроты, а ведь все было спланировано, и он знал об этом. И надо же было такому случиться!
О своих погибших товарищах скорбел весь личный состав батальона. Мне, как командиру батальона, положительный исход боя настроения не добавил, слишком большой была потеря. Несколько раз я подходил к радийной машине, но с первого раза не смог доложить комдиву о результатах боя… Позднее начальник связи батальона (он при всем при этом присутствовал и слышал мой доклад комдиву) рассказал мне, что у меня изменялось лицо и дрожал голос. К тому времени в 40-й Армии и непосредственно в среде десантников наш батальон был на слуху. Однажды по поручению маршала Соколова в Армии решался вопрос о подборе достойного комбата для выступления на расширенном заседании Военного совета армии, – такого, который смог бы поделиться своим опытом в борьбе с формированиями мятежников. Выбор был сделан в пользу нашего батальона, – то есть этим комбатом стал я. По итогам года батальон был признан лучшим среди отдельно действующих батальонов в Афганистане. Об этом было официально отмечено в приказе командующего 40-й Армией.
– Да, Ваня, завидую тебе и в то же время сочувствую в том, как тебе и батальону было там тяжело. Помотался ты за бандами на юге Афгана, как Красная Армия в свое время за басмачами в Средней Азии, но зато ты сейчас на виду у руководства, тебе открыты двери в академию. Но хочу тебе сказать, мы здесь тоже без дела не сидели. Ты же помнишь, как с первых дней нашего пребывания вместе со Скрынниковым колесили по всей зоне ответственности дивизии днем и ночью? А сколько ночей было проведено в засадах, одним нам известно! Ни одной боевой операции не обходилось без дивизионной разведки. И результат боевых действий был неплохой. И сегодня, Ваня, мы не сидим сложа руки под боком у штаба дивизии. Недавно прищучили одну банду недалеко от Кабула, да еще при этом захватили главаря этой банды. На моей памяти это первый случай пленения главаря. Так вот, послушай, как все это происходило.
Несколько недель тому назад из штаба Армии в дивизию доставили пакет. В документе, который поступил из «верхнего» штаба, командиру 103-й дивизии предписывалось спланировать и провести операцию по уничтожению банды в таком-то кишлаке, о результатах доложить. Конечно же, этот документ был переадресован на реализацию разведчикам. И надо же, как назло, – в это время на севере проводилась крупномасштабная операция, в которой были задействованы подразделения дивизии. Хуже того, вместе с войсками ушло и все руководство дивизии, а с ними и мой новый начальник разведки, Климов. В штабе остался один Яренко, начальник штаба дивизии. Вызывает он меня к себе, показывает распоряжение и говорит: «Ленцов, один ты из разведчиков остался. На, читай и готовь операцию. Будешь старшим. Опыта тебе не занимать. Надо же когда-нибудь начинать, вот и рули. Обращайся, помогу». Вышел я от начштаба, почесал затылок и думаю: а справлюсь ли с этой задачей? Одно дело – воевать под чужим знаменем, а здесь надо самому принимать решение и держать ответ. На первых минутах мне даже стало как-то не по себе. А потом успокоился, набросал примерный план проведения операции, вдумался в него, кое-что подправил и начал претворять его в жизнь. Пригласил Плавского, командира полковых разведчиков. Не помню, с какого полка он прибыл по замене, но то, что он профессионал, было видно сразу. Полковым разведчикам повезло, что на замену Марченко прибыл именно Плавский. Так что дело бывшего ротного попало в надежные руки! Вместе с ним мы окончательно, в мельчайших деталях, разработали план действий, а позднее к разработке я подключил и всех взводных. С утра началась практическая работа. А закручивался сценарий по реализации разведданных следующим образом: в кишлаке Калафату, что в 8 километрах южнее Кабула, хозяйничала местная банда. Поначалу особого беспокойства местным жителям она не причиняла и ее присутствие до поры до времени терпели и тайно на нее не доносили. Располагались бандиты в брошенном доме, опять же на окраине кишлака, – и потихоньку начали баловаться и корчить из себя неприкасаемых. «Раз терпят это, стерпят и другое», – думали бандиты. Братва стала наглеть все больше и требовать к себе особого внимания и отношения от местного населения. Эти требования стали переходить все рамки ислама. Особенно нетерпимо и нагло вели себя те, которые надеялись на поддержку из Пакистана, – по имеющимся сведениям, таких было три человека, но они и «заказывали музыку». Приходилось местным плясать под их дудку! Кто же осмелится критиковать такую власть и порядки, установленные этой властью? Все бы ничего, но похищение двух девушек для утехи банды положило конец терпению некоторых жителей, и в первую очередь родственников и родителей тех девушек, над которыми надругались. Это привело к тому, что однажды кто-то из доброжелателей «стуканул» на банду, и она попала в оперативную разработку. В банде насчитывалось всего 9 штыков, но этого было достаточно, чтобы держать в повиновении весь небольшой кишлак. Разведчики знали этот район, но отдельные детали надо было уточнить, и мы несколько раз провели рекогносцировку населенного пункта с борта вертолета. Во время проведения воздушной разведки мы обратили внимание на одну особенность. В кишлаке ежедневно после обеда делает остановку рейсовый автобус, и, что самое удивительное, недалеко от дома, в котором как раз и проживали бандиты. На первой стадии, при разработке операции, за основу взяли вариант с автобусом. Используя связи с ХАД, мы добыли похожий автобус, перегнали его на аэродром и спрятали подальше от людских глаз за техническими постройками. Однако позднее мы от этой затеи отказались, а автобус вернули хозяину. Разведчики – народ немного суеверный. Ты помнишь, у нас раньше уже был неудачный эксперимент с привлечением автобуса для выполнения задачи, и мы решили лишний раз не рисковать и на одни и те же грабли дважды не наступать.
Операцию спланировали проводить в обед. К этому времени, как правило, вся банда собирается для трапезы, а затем, после отдыха, готовятся к вечернему намазу. Две дивизионные разведгруппы (третья была на операции) на боевых машинах заранее должны были скрытно выйти к урюковой роще, расположенной недалеко от маршрута рейсового автобуса. Мы планировали, что там они замаскируются и будут вести наблюдение за кишлаком и дорогой и дожидаться появления автобуса. Две полковые разведгруппы с южной стороны также заранее обходят Кабул, по оврагу выходят в «зеленку», рассредоточиваются и ведут наблюдение за кишлаком и нужным домом. В случае необходимости они должны оказать поддержку «дивизионке». Готовились капитально. На всякий случай штаб дивизии сделал заявку на вертолеты огневой поддержки, но по вызову. Мы много раз взвешивали, обсуждали решение, уточняли всевозможные детали и результаты наблюдения. Все сходилось. Я доложил Яренко (то есть в штаб дивизии) о готовности разведчиков к выполнению задачи. Тот пожелал «ни пуха ни пера». Начальника вслух к черту посылать было неудобно…
Вечером накануне проведения операции уточнили время выхода разведчиков в исходное положение. В темное время разведчики вышли в свои районы. Приближалось контрольное время. Связь с группами была устойчивая, обстановка в районе проведения операции, по данным наблюдения, тоже спокойная. Наконец показался долгожданный автобус. Точнее, его выдали клубы густой пыли, которые поднимались от него на пыльной дороге. Когда пыль стала накрывать рощу, в которой находились мои разведчики, боевые машины вышли из своего укрытия и колонной двинулись за автобусом. Конечно, из окна автобуса пассажиры увидели наши машины, но предупредить своих, если кто-то и хотел, не могли. Маскировка была что надо! Следуя за автобусом в клубах пыли, разведчики незамеченными дошли до нужного поворота дороги, которая вела в сторону отдельно стоящего дома, где располагалась банда. Полковые разведчики по радио доложили о том, что они вышли на указанный рубеж и готовы к действиям. Не теряя ни минуты, пока пыль еще не успела осесть, две группы на скорости подошли к дому. Разведчики мгновенно спешились, выстрелом из гранатомета разбили ворота и в образовавшийся проем проникли в дом. Атака оказалась неожиданной для мятежников: те не смогли оказать организованного сопротивления. Правда, два или три человека все же стали отстреливаться из дома, а остальные пытались скрыться в огороде. По убегающим разведчики открыли огонь. Во время боя я увидел, что один из бандитов убегает в сторону кукурузного поля, и вместо того чтобы открыть огонь, бросился за ним вдогонку. В тот момент на меня нашел какой-то непонятный азарт! Я быстро нагнал «духа», сбил его с ног и обезоружил. Позднее мне пришлось как-то замять свой «подвиг» и сказать своим офицерам, что в ту минуту мной овладела какая-то злость, и мне нужно было выплеснуть ее наружу. Риск был велик, но ведь и душман, убегая, не воспользовался оружием. Потом, на допросе, он дал показания, рассказав о том, что очень испугался неожиданного появления «шурави» и решил убежать. При этом он был старшим группы, – одним словом, главарь банды. Они планировали совершить нападение на советскую колонну, но посчитали, что сил недостаточно, и решили отложить эту затею «на потом». А вчера в кишлак на ночь зашла группа вооруженных людей. Бандиты решили объединить с ней усилия и совместно напасть на проходящую колонну. Однако старший той группы оказался человеком с гонором и вдобавок кичился тем, что его группа прошла подготовку в Пакистане. Он не был согласен на второстепенную роль и собирался уйти из кишлака, поэтому они о взаимных действиях договориться не смогли. Допрашиваемый вздохнул и сказал: «Мы чем-то сегодня Аллаху не угодили».
