— Что говорят, какие трудности?
— Айсберги, — коротко объяснил ему стоявший неподалеку американский художник Фрэнсис Миллет, друг майора Батта.
Стид пожал плечами:
— Подумаешь, ничего серьезного. Пойду-ка я назад в каюту читать.
На кормовом мостике палубы В нес вахту еще один рулевой «Титаника» — Джордж Томас Роу, бывший унтер-офицер военно-морского флота. Когда судно находилось в море, этот мостик, расположенный поперек 32-метровой палубы кормовой надстройки, служившей днем прогулочной палубой для пассажиров III класса, был весьма спокойным местом. Основные обязанности вахтенного заключались здесь в обеспечении связи с ходовым мостиком при швартовке или выходе в море. На этой пустынной части палубы ночные часы тянулись особенно долго. Вокруг было тихо и спокойно, только звезды над головой, черный безбрежный океан и пронизывающий холод. Вдруг Роу услышал слабый скрип и тут же отметил сбой в до сих пор размеренном ритме работы судовых машин. Позднее он говорил, что это напомнило ему ситуацию, когда судно уверенно идет к причалу. Он посмотрел на часы — до полуночи оставалось еще двадцать минут. Через несколько секунд из черноты по правому борту показался объект, который Роу в первое мгновение принял за парусник, идущий под всеми парусами. Однако приглядевшись, он понял, что это айсберг, возвышающийся над водной поверхностью более чем на тридцать метров, причем он был так близко от борта судна, что почти касался его. В следующую секунду он исчез за кормой.
Хотя полночь была уже близко, в курительном салоне II класса на палубе В было так же оживленно, как и в курительном салоне I класса на палубе А. За двумя столами играли в карты, несколько человек наблюдали за игрой, тут и там разместились компании, увлеченные разговором. Легкому толчку при столкновении судна с айсбергом все это общество вряд ли придало значение. Когда один из присутствовавших вдруг увидел в иллюминатор айсберг, возвышающийся над палубой, он тут же сообщил об этом остальным. Несколько секунд все смотрели на ледяную глыбу, прежде чем она исчезла из виду, затем попросили стюарда Джеймса Уиттера сходить узнать, что случилось, а сами спокойно продолжили свои развлечения.
В столовой для команды, расположенной по левому борту в носовой части палубы С, сидели и отдыхали Эдвард Булли, Фрэнк Осман, У. Брайс, Фрэнк Эванс и еще несколько человек. Час был поздний, и работы у них было немного. Поэтому они сидели, покуривали, беседовали, кто-то читал. Вдруг до них донеслись три удара колокола из «вороньего гнезда», расположенного прямо над столовой. В следующее мгновение Булли услышал слабый скрип, будто что-то потерлось о корпус судна. Брайсу показалось, что судно качнулось. Фрэнк Осман и еще двое матросов выбежали на межнадстроечную палубу и увидели, что она покрыта осколками льда. Минуту они постояли, осматриваясь, а потом вернулись в столовую. Один из них принес большой кусок льда и показал его остальным.
В каюте С-116 пассажиры I класса супруги Стенджел уже спали. Мистеру Стенджелу снился какой-то сон, он ворочался и стонал. Позднее он рассказывал:
— Жена говорила мне: «Проснись, тебе что-то снится!» Я проснулся и сразу почувствовал слабый толчок. Я не придал этому значения, пока не услышал, что машины остановились. Тут я сказал: «Что-то серьезное, что-то не в порядке. Пойду наверх на палубу, посмотрю».
На той же палубе каюту С-51 занимал полковник Арчибальд Грейси. Его разбудили толчок и скрипучий звук, донесшийся спереди, с правого борта судна. Полковнику тут же пришло в голову, что могло произойти столкновение, возможно, с каким-то другим судном. Он вскочил с постели, зажег свет и посмотрел на часы, лежавшие на ночном столике. Вчера он сверял их с судовыми часами. Теперь они показывали полночь, значит, точное судовое время должно быть 23 часа 45 минут. Грейси открыл дверь каюты, посмотрел в коридор — никого. С минуту все было тихо, а потом послышалось сильное шипение стравливаемого пара. Хотя полковник чутко вслушивался, он совершенно не слышал, чтобы работали судовые машины. Без сомнения, что-то случилось, раз судно остановилось и стравливает пар. Он снял пижаму, переоделся в спортивный костюм, вышел из каюты и поднялся по лестнице на две палубы выше, на шлюпочную палубу. Она была пуста, только с озабоченным видом прохаживался молодой Джек Тэйер, пытавшийся разузнать что-то более достоверное. Оба напрасно напрягали зрение, вглядываясь в темноту, но так и не увидели, на что же мог наскочить «Титаник». Ни судна, ни чего-либо другого. Полковнику даже в голову не пришло, что это мог быть айсберг. Мучимый неизвестностью, он решил обойти всю палубу. Грейси направился в носовую часть к каютам офицеров, полагая, что если произошло столкновение, то он увидит кого-то из них на палубе. Но там тоже никого не было, и не у кого было спросить, что собственно, произошло.
Шлюпочная палуба «Титаника»
С безлюдной шлюпочной палубы Грейси спустился на левую сторону палубы А, защищенную большими стеклянными окнами, и снова всмотрелся в неподвижную морскую гладь. Безрезультатно. Затем начал спускаться еще ниже и неожиданно столкнулся с Дж. Брюсом Исмеем, торопившимся наверх в сопровождении одного из членов команды. Исмей так ушел в себя, что не заметил полковника. Они даже не поздоровались. Грейси взглянул на сосредоточенное лицо генерального директора в надежде прочесть по нему, насколько серьезным может быть случившееся. Ему показалось, что Исмей старается владеть собой и не выдавать беспокойства.
Полковник спустился до конца лестницы и увидел группу пассажиров, оживленно обсуждавших происходящее. Среди них он нашел своего нью-йоркского приятеля Клинча Смита и только от него узнал, что «Титаник» наскочил на айсберг. Смит разжал пальцы и показал на ладони кусок льда величиной с карманные часы. С серьезным видом он спросил Грейси, не хочет ли тот отвезти ледышку домой в качестве сувенира. Пока они так стояли, информация все прибывала. Кто-то рассказал, что в момент столкновения был в курительном салоне, тут же выбежал на палубу и увидел айсберг, возвышавшийся над палубой А почти на двадцать метров. Если показавшееся было правдой, значит, надводная часть айсберга должна была составлять примерно тридцать метров. Другие говорили о том, что служащие почтового отсека работают почти по пояс в воде, чтобы спасти вверенную им почту.
И тут полковник и Клинч Смит заметили, что палуба слегка наклонилась. Свое открытие они оставили при себе, чтобы не вызывать преждевременного волнения, особенно учитывая присутствие женщин, которые тоже начали выходить из кают. В этот момент оба поняли, что авария, по всей вероятности, очень серьезная. Они быстро договорились, что пойдут в каюты собрать вещи на случай, если придется спешно пересаживаться на другое судно, и встретятся на палубе. Собрав вещи (получился багаж в три больших места), полковник надел длинное теплое зимнее пальто и вернулся на палубу. Там его опасения подтвердились, когда он увидел, что пассажиры с помощью стюардов надевают спасательные жилеты. Стюард Каллен, обслуживавший каюту полковника, потребовал, чтобы тот немедленно принес жилет. Грейси не противился.
Резкий холодный воздух со странным запахом, будто он шел из ледяной пещеры, проник в каюту на палубе С, которую занимала молодая американка Элизабет У. Шют. Она вспомнила, что похожий запах был в пещере на эйгерском леднике. Воспоминание было таким явственным, что она не могла заснуть и лежала с открытыми глазами до тех пор, пока холод в каюте не заставил ее встать и включить обогреватель. От него шло приятное тепло, и вскоре в каюте стало очень уютно. Но Шют все равно не могла уснуть, как будто чего-то ждала. Ей не было страшно, она любила плавать на больших судах, но на сей раз ледяной воздух вызывал беспокойство.
Неожиданно она почувствовала странную и все усиливающуюся вибрацию, шедшую снизу, от пола. Удивленная, она вскочила с постели. Но потом вера в огромное, совершенное судно пересилила, и Элизабет, преодолев беспокойство, снова легла. Через минуту раздался стук в дверь, и она услышала голос приятельницы:
— Идите скорее к нам в каюту, мы видели за окном айсберг, и я уверена, что мы обо что-то ударились.
Шют набросила халат и отправилась в соседнюю каюту, которую занимали миссис Грэхем и ее дочь Маргарет. Когда она шла по коридору, нигде не было заметно ни волнения, ни суеты, только из полуоткрытых дверей некоторых кают выглядывали пассажиры и спрашивали, что случилось. Пришла стюардесса, но она тоже ничего не знала. Миссис Грэхем, уже одетая, успокаивала дочь, которая была очень напугана. В этот момент и Элизабет Шют почувствовала странную тревогу. Она попыталась размышлять здраво, чтобы подавить неприятное чувство: почему надо бояться и спешно одеваться, если нет ни малейшего признака опасности? Увидев проходившего мимо каюты офицера, она спросила его:
