В пограничные казацкие городки старшина Войска Запорожского уехала с деньгами, старым боевым знаменем 1638 года и грамотами Владислава IV, разрешавшими казачеству строить морские чайки и набирать войско для морского похода на Турцию. Король пообещал увеличить реестр с шести до двенадцати тысяч воинов и на Запорожской Сечи начался набор казаков, известие о котором быстро разнеслось по всей Украине. Богдан Хмельницкий в Киеве встретился с общеукраинским авторитетом и воином, с которым плечом к плечу бился в битве под Цецорой, монахом, архимандритом Киево-Печерского монастыря, киевским и галицким митрополитом Петром Могилой.
В апреле 1646 года историческое время Речи Посполитой начало обратный отчет, что, конечно, очень обеспокоило сенат, попытавшийся выяснить, о чем король Речи Посполитой договорился с отчаянными схизматскими рубайголовами. На осень в Варшаве был назначен сейм, на котором магнаты договорились унять Владислава IV и навсегда поставить его преемников на незавидное королевское место.
* * *
Богдан Хмельницкий тайно готовил большую раду побратимов из реестрового войска и Запорожской Сечи, а магнаты Польской Короны явно готовили уничтожение украинского казачества. Летом 1646 года Речь Посполитая подписала союзный договор с Московским царством о совместной борьбе с ежегодной угрозой Крымского ханства, что давало повод к официальному роспуску Войска Запорожского и переводу реестровых казаков в польские пограничные хоругви. В июне 1646 года украинское время сжалось как перекрученная пружина в часовом механизме и вот-вот грозило остановиться вообще.
Корсунский и чигиринский староста, коронный хорунжий Александр Конецпольский и командующий оккупационными войсками на Украине, великий коронный гетман Николай Потоцкий начали готовить войско для похода в Дикое Поле и ликвидации Запорожской Сечи, без разгрома которой роспуск реестра был бессмыслен. К ним тут же присоединился хозяин Волыни и Полтавщины, потомок знаменитого казацкого гетмана Дмитрия Вишневецкого – Байды. Православный Михаил Вишневецкий – Корибут еще в 1631 году в девятнадцатилетнем возрасте стал католиком Иеремией и уже пятнадцать лет искоренял православие и схизматов на своих необъятных украинских землях.
Еще в самом начале XVII столетия чигиринский староста и зять великого коронного гетмана Ян Данилович передал Михаилу Хмельницкому незаселенную землю у пограничного и опасного Чигирина. В трех километрах от казацкого местечка чигиринский подстароста построил хутор Субботов, который за полвека стараниями семьи Хмельницких превратился в богатое хозяйство с плотнозаселенной посполитами округой, жившими за чигиринским сотником как за благополучной каменной стеной. Ни Михаил, ни сын его Богдан не провели регистрацию Субботова в королевской и сенатской канцеляриях и о том, что юридическое оформление субботовских земель не закончено, конечно, знал Александр Конецпольский. Уничтожить разоренного Богдана Хмельницкого было намного интересней, чем успешного, и чигиринский староста приказал Чаплинскому подготовить разгром и захват Субботова. Хмельницкому об этом донесли и он успел спешно съездить в Варшаву к Владиславу IV, который своим привилеем от 22 июня 1646 года закрепил Субботов за родом Хмельницких. Конецпольскому пришлось уняться, но совсем ненадолго. Осенью король потерпел поражение в борьбе с нобилями, а значит, с его частными привилеями можно было не считаться.
В ноябре 1646 и в мае 1647 года вольный сейм Речи Посполитой скандально запретил Владиславу IV даже думать о возможности войны с Оттоманской Портой. Всю зиму шло расследование деятельности великого коронного канцлера Речи Посполитой. Оссолинскому, поддержанному группой сенаторов во главе с брацлавским воеводой Адамом Киселом, удалось юридически оправдаться, но о казацком походе на Черное море не могло быть и речи. Само собой, реестровые есаулы Войска Запорожского не захотели ссориться со всемогущими магнатами и хозяевами Восточной Украины. Строительство казацких чаек и набор походного войска были прекращены, шесть тысяч венецианских талеров благополучно разворованы, а королевские привилеи Владислава IV о подготовке морского похода намертво легли в тайный сундук казацкого войскового есаула Ивана Барабаша.
* * *
Едва дождавшись второго запрета сейма в мае 1647 года воевать с Турцией, радостный Даниэль Чаплинский воспользовался отсутствием Хмельницкого и, выполняя приказ Конецпольского, хорошо ведавшего что творит, налетел на Субботов. Перед разгромом Войска Запорожского было необходимо ослабить, выбить из колеи его Первого Рыцаря. Хмельницкий бросится к королю, в суд, под защиту закона, которого нет, сгоряча окажет открытое неповиновение, подставившись под кару закона, который есть, а через полгода с украинским казачеством будет покончено. Смелые хлопцы погибнут под копытами коней панцирных хоругвей Польской Короны, или станут ее послушными жолнерами, своевольные посполитые окончательно превратятся в покорных хлопов или будут заменены давно безгласными крестьянскими из центральной Польши и Литвы. Кто сказал, что была такая страна – Украина? Чушь! Нет и не было никакой Украины, везде и всюду, и всегда и навсегда, и навеки. От моря до моря только мы, пышная гоноровая шляхта, с удовольствием живущая в раю за счет чужих жизней! Нех жие Речь Посполитая, которая не сгинет никогда, как сгинула эта вечно непокорная казацкая страна, навсегда ставшая юго-восточными крессами Великой Польши! Не было никогда никакой Украины и уже не спасти тебе, Богдан из Чигирина, погибающий украинский народ!
Даниель Чаплинский с родственниками и загоновыми шляхтичами разгромил и разграбил Субботов, сжег пасеку, мельницу и гумно с большими запасами хлеба, ворвался в дом, где измордовал вставшего на пути шляхетных бандитов десятилетнего сына Хмельницкого, после чего у видевшей это жены Богдана Анны отнялись ноги. Прискакавшие на помощь казаки забрали семью сотника и перевезли на его чигиринское подворье, куда на следующий день примчался и сам Богдан Хмельницкий, увидевший разгром своей жизни. Он уже знал, что поводом для налета на Субботов Чаплинский назвал освобождение польской паненки Елены, воспитываемой вместе с двумя дочерьми сотника и, кажется, удерживаемой на хуторе против своей воли уже несколько лет. Само собой, Чаплинский объявил Елену своей насильно захваченной невестой, а значит, сотник Богдан вообще легко отделался за свое шляхетское преступление.
Довольный Александр Конецпольский заявил Хмельницкому, что в этом запутанном дворянском деле его власти над Чаплинским нет и панский спор нужно решать только в суде. Богдан вызвал чигиринского подстаросту на дуэль, Чаплинский отказался, потом под давлением гонорового позора согласился на поединок, само собой, не явился и устроил сотнику засаду, от которой тот отбился только благодаря своему фенаменальному мастерству сабельного боя. Дело было чересчур позорным даже для обычной бесстыдной шляхты и Конецпольский дал своему подчиненному срочный отпуск для поездки в Литву надеясь, что вскоре шум о бесчестье Чаплинского затихнет сам собой в бесконечной череде похожих происшествий, типичных для Польской Короны.
Собравшимся в Чигирине тридцати побратимам Хмельницкий в тайных беседах сказал, что они не должны дать ни малейшего повода магнатам для начала казацких репрессий. Суд – значит суд, все должно быть по закону, которого нет. Главная задача сотников – остановить готовящийся разгром Запорожской Сечи войсками Потоцкого, Конецпольского и Вишневецкого. Чигиринский вождь, как и его побратимы понимали, что сорвать смертельный осенний поход на Низ может только угроза большого набега крымской орды на границы Речи Посполитой, охраняемых Войском Запорожским. Кажется, крымский хан уже несколько лет не получал договорной дани из Варшавы, которую сенат стыдливо называл подарками? Нехорошо, панове-нобили, нарушать межгосударственные соглашения.
* * *
В начале июня 1648 года в чигиринском доме сотника Богдана Хмельницкого готовился большой торжественный обед для реестровой старшины и геройских запорожцев. Богдан сказал побратимам, что королевские привилеи о казацком походе на Черное море и увеличении Войска Запорожского с шести до двенадцати тысяч бойцов больше не должны мертво лежать в тайном сундуке есаула Барабаша, который тоже вот-вот должен приехать на званную гулянку. Владислав IV и великий коренный гетман должны остановить разгром украинского казачества. Если они этого не сделают, казаки восстановят союзный договор Запорожской Сечи и Крымского ханства 1624 года. В Бахчисарае еще не забыли, как двадцать лет назад под Кафой в битве с войсками турецкого султана плечом к плечу погибли крымский хан Гирей и казацкий гетман Дорошенко. Нового, 1649 года у удавленного к этому времени королятами казачества уже не будет, а значит, Украинская революция должна свершиться в этом, разгоравшемся 1648 году. Убийственно холодным разумом Хмельницкий напомнил побратимам, что последние, кто узнают о ее начале, должны стать магнаты и сенат. Все ведь должно идти по закону Речи Посполитой, которого нет. А раз нет закона – нет и преступления! Скачи, враже, как Хмель скаже!
