Бузину, рябину и терновник до сих пор сажают вокруг домов, чтобы не подпускать близко ведьм, или веточки рябины вешают над дверными проемами – пережиток того времени, когда считалось, что в них обитает благотворный дух, враждебный к дурным влияниям. В Ирландии и на острове Мэн терновник считается прибежищем фей, и они, подобно феям лесистой местности или «лесным людям», являются, возможно, представителями старых духов деревьев и богов рощ и лесов.
Поклонение деревьям было укоренено в древнейшем почитании природы, и церкви было крайне трудно подавить его. Соборы осудили культ деревьев, жертвоприношения им, помещение перед ними и перед источниками или камнями огней, а также веру в то, что некоторые деревья были слишком священными, чтобы их можно было срубить или сжечь. Тяжелые штрафы были наложены против тех, кто совершал эти обряды, однако они продолжаются до сих пор. Например, епископ из Оксера Аматор пытался препятствовать почитанию большого грушевого дерева, стоявшего в центре города, на котором его полухристианизированные жители очень грубо вешали головы животных. Наконец святой Герман уничтожил его, но с риском для жизни. Святому Мартину из Тура позволили разрушить храм, но не дали уничтожить стоявшую возле него высокопочитаемую сосну. Это – превосходный пример того, как большая часть официального язычества пала перед христианством, в то время как более древняя религия земли, из которой она выросла, полностью не могла быть уничтожена. Церковь часто шла на компромисс. Изображения богов прикрепляли к деревьям, их заменяли на изображения Девы, но это имело любопытные результаты. Возникали легенды, рассказывавшие о том, как верующий был приведен к дереву, и там ему открылся образ Мадонны, чудесным образом находившийся среди ветвей[31]. Это аналогично легендам об обнаружении изображений Девы в земле, тогда как это были изображения Матерей-богинь.
Изображения священных деревьев иногда встречаются на монетах, алтарях и вотивных предметах. Если верна интерпретация, которая усматривает на алтарях в Париже и Треве воспроизведение части легенды о Кухулине, то показанные там деревья не обязательно были священными. Но в других случаях могут изображаться священные деревья.
Теперь обратимся к описанию Плинием обряда с омелой. Друиды не называли ничего более священного, чем это растение и то дерево, на котором оно росло (возможно, это дуб). Вырастали целые рощи с омелой, ветви дуба использовались во всех религиозных обрядах. Все, что росло на дубе, считалось посланным с неба, и наличие на нем омелы показывало, что бог выбрал это дерево для своего покровительства. Обнаружение омелы, достаточно редкое, было особым ритуалом. В шестой день Луны омелу собирали. Приготовления к жертвоприношению и празднику делались под деревом, и туда приводили двух белых быков, рога которых никогда не были связаны. Друид, облаченный в белое, влезал на дерево и срезал омелу золотым серпом. Когда она падала, ее ловили в белую ткань; затем приносили в жертву быков и произносили молитву о том, чтобы бог дал им дар процветания. Омела называлась «универсальным целителем», а сделанная из нее микстура делала бесплодных животных плодовитыми. Это было также средство против всех ядов. Едва ли мы можем считать, что такой сложный ритуал был просто приготовлением для медико-магического использования омелы. Возможно, этот обряд был пережитком чего-то более важного, однако Плиний дает только некоторые живописные детали обряда и оставляет без внимания объяснение ритуала. Он не сообщает нам, что бог, о котором он говорит, был, возможно, богом Солнца или богом растительности. Что касается «дара», то, вероятно, подразумевался дар роста в поле и стаде. Возможно, дерево срубали и сжигали, а быки были воплощениями растительности, как и дерево. По-видимому, этот обряд имел место во время празднования дня летнего солнцестояния, праздника роста и плодородия. До сих пор омелу собирают в канун этого дня и используют в качестве противоядия от ядов или для исцеления ран. Ее друидское название все еще сохраняется в кельтской речи в словах, означающих «всецелитель», в то время как она также называется «sugh an daraich», «сок дуба», и «Druidh lus», «сорняк друида».
Плиний описывает и другие травы, пользующиеся благосклонностью кельтов. Selago собирали без использования железа после жертвования хлеба и вина духу растения. Человек, собирающий selago, носил белую мантию и после омывания ног ходил босиком. Согласно друидам, это растение предохраняло человека от несчастного случая, а его дым при сжигании излечивал от глазных болезней. Samolus клали в питьевые корыта как средство против болезней у скота. Его собирал постящийся человек, причем левой рукой; его нужно было вырывать с корнем, и собиратель не должен был оглядываться назад. Вербену собирали на восходе Солнца после искупительной жертвы Земле, возможно, потому, что при выкапывании растения нарушалась поверхность почвы. При натирании вербеной тела исполнялись все желания; она отгоняла разные болезни и лихорадку; она была противоядием от яда змей; и она примиряла сердца. Ветка высушенной травы использовалась для украшения пира, что делало гостей более дружелюбными.
Ритуал, используемый при сборе этих растений, – молчание, чистота, различные табу, жертвоприношения – обнаруживается всюду, где собирали растения, достоинство которых в том, что в них заключен дух. Другие растения все еще используются как амулеты современными кельтскими крестьянами, и в некоторых случаях ритуал их сбора похож на тот, который описан Плинием. В ирландских сагах растения обладают магическими силами. «Волшебные травы» кладут в ванны, чтобы они восстановили красоту купающихся в них женщин. В «Тайн» раны Кухулина зажили с помощью «бальзамов и исцеляющих трав волшебной силы», а Диан Кехт использовал подобные травы, чтобы оживить погибшего в сражении при Маг Туиред.
Глава 14
Поклонение животным
Частота совершения ритуалов поклонения животным, чистых и простых, постепенно шла на спад среди кельтов исторических времен, и теперь животные считались главным образом символами или атрибутами божеств. Древний культ был связан с пастушеской стадией, когда животные считались божественными, или с сельскохозяйственной стадией, на которой они символизировали дух зерна, и, возможно, с тотемизмом. Мы исследуем здесь 1) следы древних культов животных; 2) превращение богов животных в символы и 3) следы тотемизма.
Присутствие быка с тремя журавлями (Тарвос Тригаранос) на алтаре в Париже, наряду с богами Езусом, Юпитером и Вулканом, предполагает, что это было божественное животное, или персонаж божественного мифа. Как было замечено, этот бык может быть быком из «Тайн Бо Куальнге». И он, и его противник были реинкарнациями свинопасов двух богов. В ирландских сагах реинкарнации приписываются только богам или героям, и это может указывать на божественность быков. Мы видели, что этот и другой алтарь могут изображать какой-то миф, в котором бык был воплощением духа дерева или растительности. О божественном естестве быка свидетельствует его присутствие на галльских монетах в качестве религиозного символа, и изображения этого животного с тремя рогами – очевидный символ божественности. На таком бронзовом изображении клялись кимбри, кельтизированные германцы. Эти изображения являются доримскими, поскольку они обнаружены в Гальштадте и Ла-Тене. Личные имена, подобные Доннотаурусу (эквивалент Донн Таруос из «Тайн») или Дейотаросу («божественный бык»), показывают, что люди получали имена в честь божественного животного. Подобным образом множество топонимов, в которых встречается слово «таруос», в Северной Италии, Шотландии, Ирландии, на Пиренеях и в других местах, означали места распространения культа быка или то, что какой-то подобный миф, разработанный в «Тайн», был здесь локализован. Но, как, возможно, в случае с Кухулином и быком, это животное склонно становиться символом бога, – тенденция, которой, видимо, способствовало распространение митраизма с его символическим быком. Бог Медрос, опирающийся о быка, изображенный в Хагуэнау, возможно, является формой Мидира, или Медуриса, что было прозвищем Тоутатиса, если Медрос не означает просто Митра. Отзвуки культа быка или истории коровы слышны в ирландских историях об этих животных, приведенных из земли сидхе, или о волшебных быках и коровах, которые давали огромное количество молока, или в священных легендах о волах, ведущих какого-нибудь святого к месту его будущей церкви. Подобные легенды рассказывают также о свиньях, и, возможно, они возникли в то время, когда христианская церковь заняла место языческого культа животного. В легенде, где место церкви указывает на место почитания божественного животного, соединились старый и новый культ. Поздние остатки культа быка можно найти в праздничной процессии БоеиГ Gras в Париже.
