Э. Вагнер - Шерлок Холмс: наука и техника

Однажды священник, проходя мимо аптеки, заметил, что под ее дверью лежит письмо. Решив, что оно может оказаться важным, мужчина поднял письмо и занес в аптеку. Священник отказался от благодарственного угощения и начал настаивать, чтобы аптекарь сначала прочитал письмо, потому что в нем могли содержаться важные новости. Аптекарь так и сделал, после чего с воплем отчаяния бросился на священника, явно намереваясь причинить тому телесные повреждения. Их растащили прибежавшие соседи, которые услышали шум драки и звон разбивающихся медицинских склянок. Оказалось, что это письмо обвиняло ни в чем не повинного священника в связи с женой аптекаря. Более печальной была судьба мужчины, который после получения письма впал в такую глубокую депрессию, что его пришлось поместить в психиатрическую больницу, где спустя некоторые время он и умер.

Письма продолжали появляться и после окончания войны, отравляя атмосферу в городе. В конце концов, у следствия появилась зацепка. Кто-то услышал, как молодая женщина с безукоризненной репутацией и стойкими религиозными убеждениями, Анжела Лаваль, обсуждала содержание анонимного письма до того, как адресат его получил. Подозрение пало на нее, но требовались доказательства. Для консультации пригласили доктора Локара. Он внимательно изучил более трех сотен анонимных писем, а также образцы почерков Анжелы Лаваль и ее матери, поскольку эти дамы жили вместе.

Подозрительные письма были написаны печатными буквами, поэтому Локару необходимы были аналогичные образцы почерка обеих дам. Чтобы заполучить их, он целыми днями диктовал Анжеле тексты, забирая написанное, как только оно было готово. Время от времени женщина закатывала истерики. Вскоре стало очевидным, что в большинстве случаев автором была именно она. Несмотря на то что Анжела пыталась изменить почерк, она не могла запомнить все свои уловки, поэтому легко отличимая буква «У» вскоре дала о себе знать. С помощью той же процедуры с диктовкой Локар установил, что другие письма написала мать Анжелы. Понимая, что их арест не за горами, обе женщины решили покончить жизнь прыгнув в водохранилище. Старшая дама умерла сразу же, а Анжелу спас прохожий, и она предстала перед судом. Ее приговорили лишь к двум месяцам тюремного заключения и оштрафовали на 500 франков.

Комментируя хваленую набожность обвиняемой, Локар заметил: «Нет ничего грязнее, чем сон святоши».

К концу XIX века на смену перу пришли печатные машинки. Но злоумышленники, полагавшие, что это поможет им скрыть свою виновность, глубоко ошибались. В 1891 г., когда был опубликован рассказ «Установление личности», Конан Дойль устами Шерлока Холмса высказал следующее:

— Обратили ли вы внимание, что любая пишущая машинка обладает индивидуальными чертами в такой же мере, как почерк человека? Если исключить совершенно новые машинки, то не найти и двух, которые печатали бы абсолютно одинаково. Одни буквы изнашиваются сильнее других, некоторые буквы изнашиваются только с одной стороны.

Это наблюдение можно назвать не только чрезвычайно рассудительным, но и абсолютно точным. Печатные машинки, на которых можно было печатать как строчные, так и прописные буквы, не были широко распространены вплоть до 1878 г., и во время написания рассказа «Установление личности» их важность как улики еще не была очевидной. Позднее оказалось, что даже при работе новых печатных машинок можно выявить достаточное количество индивидуальных особенностей, позволяющих с уверенностью судить об авторстве напечатанных на них документов. Преданному поклоннику рассказов о Великом Детективе Локару удалось доказать это предположение.

Во французском городе Лион стали появляться письма с отвратительным содержанием. Их прибивали к входным дверям некоторых домов. Этот случай получил столь широкий резонанс, что расследовать его пригласили сыщиков из Сюрте. Некоторые письма были напечатаны на машинке, остальные составлены из букв, вырезанных из газет. В повести «Этюд в багровых тонах» Холмс выдвигает гипотезу о том, что когда человек пишет на стене или прикрепляет к ней что-то, то он инстинктивно делает это на уровне глаз. Локар, исходя из этого предположения, сосредоточил свое внимание на двух мужчинах — отце и сыне, которые были подходящего роста и имели доступ к печатным машинкам. Как оказалось, для написания оскорбительных писем использовалась одна из машинок в конторе отца. Отпечатки пальцев, обнаруженные на одном из писем, послужили дополнительной уликой.

Преступление, совершенное родителем и отпрыском без какого-либо ясного мотива, походило на события в Тюле. Наказание оказалось точно таким же — два месяца в тюрьме и штраф в 500 франков. (В «Этюде в багровых тонах» Холмс мудро замечает: «Ничто не ново под луной. Все уже бывало прежде».)

Писательский талант Конан Дойля вдохновил ученых и внес гигантский вклад в развитие общественного сознания, поскольку теперь люди четко представляли себе назначение полицейских лабораторий. Однако, когда дело касалось графологии, или хирографии, как ее называли в XIX веке, Холмс иногда был чересчур оптимистичен. Несмотря на распространенные утверждения, даже очень опытный графолог-криминалист не может с точностью определить пол и возраст человека по почерку, а также правша он или левша. Более того, ученые заявляют, что определение особенностей характера человека по его почерку не имеет практических подтверждений. Как и астрология, подобные методики принадлежат к области псевдонауки.

Научная часть криминалистического изучения документов включает в себя анализ чернил, бумаги, стиля письма и имеющихся отпечатков. Эксперты-Графологи фотографируют и увеличивают образцы для того, чтобы заметить мельчайшие несоответствия. Они предусмотрительно осторожны в своих заключениях. 

Вспомните замешательство графологов, которых попросили изучить каракули, обнаруженные на столе премьер-министра Великобритании Тони Блэра на Всемирном экономическом форуме в Давосе. Как сообщило агентство Рейтер в январе 2005 г., «эксперты по почерку» пришли к выводу, что мистер Блэр «пытался сосредоточиться…, был взволнован и напряжен». Наиболее уничижительными стали слова о том, что «он не является лидером по своей природе». Позднее выяснилось, что эти рисунки принадлежали руке Билла Гейтса, основателя компании «Майкрософт», который на саммите сидел за одним столом с премьер-ми- нистром Великобритании.

Как замечает маэстро Холмс в рассказе «Шесть Наполеонов»: «Печать, Ватсон, настоящее сокровище, если уметь ею пользоваться».

♦ В 1910 г. Альберт Осборн издал свой фундаментальный труд по исследованию и идентификации почерка. Эта работа стала неофициальной библией графологии в Соединенных Штатах.

♦ В 1935 г. во время процесса над Бруно Ричардом Хауптманном, обвиненным в похищении и убийстве новорожденного сына полковника Чарльза Линдберга, решающим аргументом против защиты стали доказательства, полученные в результате анализа записок с требованием уплаты выкупа, который был проведен по методике Осборна. В 1945 г. в постели было обнаружено расчлененное тело женщины по имени Франсуаза Браун. На стене над телом губной помадой было неразборчиво написано: «Ради бога, поймайте меня, прежде чем я снова убью. Я не могу сдержаться!» По обвинению в убийстве полиция арестовала студента по имени Уильям Хайренс. Он признался в убийстве Браун и других преступлениях. Почерк, которым были написаны слова на стене, сравнили с почерком Хайренса. Эксперты сделали вывод об их идентичности с очень высокой долей вероятности, как, наверняка, поступили бы и Холмс с Локаром. Это сочли достаточным доказательством вины Хайренса. Теперь он, все еще находясь в тюрьме, настаивает, что признание из него выбили силой, а графологи ошиблись.

В 1950 г. во время суда над Олджером Хиссом американского политического деятеля признали виновным в государственной измене в основном благодаря показаниям графологов, подтвердивших, что украденные бумаги были напечатаны на старой печатной машинке фирмы «Вудсток», принадлежащей Хиссу. По словам сотрудника лаборатории ФБР Рамоса Фихана, буквы «е» и «g» обладали характерными признаками, достаточными для идентификации.

Изобретательность ума Шерлока Холмса и его страстное увлечение наукой проявляются с поразительной четкостью, когда он объявляет о разработанном им химическом тесте на гемоглобин. Ватсон описывает это удивительное событие в 1887 г. в повести «Этюд в багровых тонах»:

Всюду стояли низкие широкие столы, густо уставленные ретортами, пробирками и бунзеновскими горелками с трепещущими язычками синего пламени. Лаборатория пустовала, и лишь в дальнем углу, пригнувшись к столу, с чем-то сосредоточенно возился какой-то молодой человек. Услышав наши шаги, он оглянулся и вскочил с места.