Односиделец по шарашке с Солженицыным, Л. Копелев, тоже писатель, так пишет на ту же тему:
...
«Это особые КБ или институты, в которых главная рабсила – зеки. Рамзин и Туполев командовали шарашками… Берут специалиста за шкирку, волокут на Лубянку, в Лефортово или Сухановку – признавайся, блядь, на кого шпионил, как вредительствовал, где саботировал… Спустят раз-другой в кандей с морозцем, с водой. Надают по морде, по заднице, по ребрам, но так, чтобы не убить, не искалечить, но чтобы ему и боль, и стыд, чтобы почувствовал, что он уже не человек, а никто и они могут делать с ним все, что хотят. Прокурор ему объяснит статьи, пообещает вышку. Следователь грозит, если не признается, посадят жену… А потом, после всего этого, дают ему великолепную десятку. Иному слабонервному и пятнадцать, и двадцать лет покажутся подарком, нечаянной радостью. И тогда его утешат: старайтесь, можете заслужить досрочное освобождение и даже награды. Бери пример с таких, как Рамзин, докажите, что искренне раскаялись, что ваши знания, умения полезны Родине, – и все прежнее вернется, и даже еще больше получите…
Вот так и готовят кадры для шарашек. Там наш брат работает по-настоящему, с полной отдачей. Никаких выходных. Отпуск – иностранное слово. Сверхурочные часы – одно удовольствие; все лучше, чем в камере припухать. Мысли о воле, о доме отгоняешь, от них только тоска и отчаяние. И работа уже не повинность, а единственный смысл жизни, замена всех благ, всех утех. Работа – и лекарство, и дурман…
В лагере говорят: “Труд сделал обезьяну человеком, а человека – ишаком”. Работать в лагере – значит ишачить, горбить, упираться рогами. И чтобы не “дойти”, не “поплыть”, не заработать “деревянный бушлат” – надо сачковать, кантоваться, туфтить, чернуху заправлять, филонить, мастырить…
А на шарашке все наоборот. Тебя там по имени отчеству величают, кормят прилично, лучше, чем многих на воле; работаешь в тепле; спишь на тюфяке с простыней. Никаких тебе забот – знай только шевели мозгами, думай, изобретай, совершенствуй, двигай науку и технику…»
Ко всему этому надо добавить, что над заключенным шарашки постоянно нависала страшная угроза – за малейшую провинность его могли отправить в лагерь, отбывать там свой срок, как правило, от десяти до двадцати пяти лет. Известный историк Б. Илизаров пишет:
...
«Никто иной, а именно Сталин сделал открытие, что, если поставить человека, особенно талантливого, на грань жизни и смерти, он сможет совершать творческие и трудовые подвиги. И сотни тысяч творцов прошли через бериевские “шарашки”, лагеря, тюрьмы, “чистки” и действительно создали советскую, а точнее сталинскую, науку, технику и даже культуру. В годы сталинщины практически все население СССР было поставлено на грань. Отсюда бешеные темпы строительства “социализма” и даже успехи в войне».
Концлагеря и “шарашки” атомно-ядерного назначения сами по себе еще не составляли весь атомный комплекс страны. Его, можно сказать, мозговой центр состоял из так называемых ЗАТО – закрытых административно-территориальных образований. Как правило, это были целые города, в них жили, трудились, растили детей, отдыхали десятки тысяч специалистов с семьями. И все это – в обстановке наистрожайшей секретности, за глухими заборами, колючей проволокой и бдительнейшей охраной. Иногда они создавались на базе старых городов. Так, например, широко известный старинный Саратов стал Арзамасом-16 или еще – Кремлевым, а на самом деле – Федеральным ядерным центром России (а в прошлом был ее святыней!). Мало кому до того известный Снежинск стал Челябинском-70, Озерск – Челябинском-65, точно так же появились: Свердловск-44, Свердловск-45, Томск-7, Красноярск-26, Красноярск-45, Пенза-19, Златоуст-36 – всего около сорока городов под номерами.
В этих городах были созданы все условия для жизни и работы, но не было одного – свободы. Все их жители были засекречены, что в условиях того времени в СССР означало полное бесправие. Сытая несвобода. Вся страна страдала от дефицита продуктов и промтоваров, а в этих городах-призраках всего было в изобилии. Зато каждый житель находился под плотным колпаком КГБ, под постоянным строжайшим наблюдением. Эта слежка, это клеймо прилипало к нему с тех пор на всю жизнь.
Как известно, за атомной гонкой последовала водородная, Сталин успел ее захватить и увидеть первые конкретные результаты. В ноябре 1952 года американцы первыми провели испытание водородного устройства. Это была еще не бомба, а 50-тонный куб с двухэтажный дом, с длиной ребра 7,5 метра. Испытания прошли успешно. Сила взрыва в одну тысячу раз превышала мощность атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Человечество вплотную подошло к порогу, переступив который оно может уничтожить все живое на земле. Тем не менее темп смертельной водородной гонки продолжал нарастать. В августе 1953 года мы взорвали первую в мире водородную бомбу (а не устройство, как американцы).
Наверное, нам и всему человечеству сказочно повезло, что мы не сумели взорвать свою водородную бомбу (первую в мире!) при жизни Сталина. А вот американцы еще при нем взорвали свое водородное устройство. Возможно, что известие об этом и доканало нашего вождя. Вспомним, как ударила по нему американская атомная бомба! Он был в отчаянии. Но постепенно Сталин стал приходить в себя, поскольку мы стали быстро создавать свое ядерное оружие. И если бы он получил свою водородную бомбу раньше американского водородного устройства, то, вполне возможно, начал бы третью мировую войну, победно размахивая своей водородной бомбой, какой у американцев еще не было. Он чуть-чуть не успел…
Итак, уже под конец жизни Сталин сделал отчаянный рывок к осуществлению своей заветнейшей мечты о мировом господстве, он был убежден, что никогда еще не был так близок к этой цели. Известный ученый и публицист Г. Попов, отличающийся удивительно точным видением советской истории, так суммирует связанные с этим события:
...
«С чисто сталинским напором, поставив на оперативное распорядительство самого эффективного и самого беспощадного из своих соратников – Лаврения Берию, он бросил все силы на главный фактор будущей победы – на создание атомного оружия и средств его доставки – ракет.
И Сталин в кратчайший срок – уже к концу первой послевоенной пятилетки – получил и первую атомную бомбу, и первые ракеты, и реактивную авиацию.
Как был достигнут этот успех?
Во-первых. Военно-промышленный комплекс получал все необходимое. Бывали дни, когда электричество отключали сразу в нескольких областях – если этого требовал атомный проект. Почти весь поток репараций из побежденной Германии был направлен в ВПК – от немецких станков до немецких ученых и инженеров.
Вся страна работала на ВПК. Эксплуатация рабочих, и особенно колхозников, достигла невиданных размеров. Карточная система – несмотря на прямые обещания Сталина – просуществовала до конца 1947 года. Налогами было обложено все: я помню, как со слезами вырубал сад и виноградник мой дедушка, когда заставили платить налог за каждый ствол и куст.
Миллионы заключенных в лагерях ГУЛАГа работали по существу бесплатно на полный износ человеческих жизней: свои граждане, немецкие военнопленные, репрессированные народы.
Во-вторых, в науке выделили оборонный сектор. Были брошены гигантские ресурсы на кражу секретов научно-технического характера у США и их союзников.
В-третьих, развернулось грандиозное ограбление природы, включая ее масштабное засорение и заражение. Целые регионы превращались в пустыни.
В общем, вся страна в мирное время превратилась в военный лагерь. СССР должен стать топливом “последнего и решающего боя”, а его граждане – пушечным мясом».
Известный ученый знает, о чем говорит, когда упоминает о «последнем и решающем бое», который, к счастью для нас и всего человечества, так и не состоялся.
Источником неодолимого устремления большевиков к мировому господству были не только неисчислимые средства за счет рабского труда заключенных и нищенского уровня жизни в СССР. За этим главным советским секретом следовал, можно сказать, секрет № 2. Да, второй движущей силой большевистского марша к мировой революции была неустанная барабанная пропаганда. Еще с давних времен сам Ленин придавал ей не меньшее значение, чем деньгам и оружию. Он постоянно подчеркивал, что печатное слово должно быть не только пропагандой, но и организатором масс.
Как известно, лидером коммунистической пропаганды в канун Октябрьской революции была газета «Правда», появившаяся на свет в 1912 году. По официальной советской истории, это было время тяжкой реакции. И вот в такое время петербургский градоначальник выдал свидетельство № 3893 на выпуск в свет в Санкт-Петербурге большевистской газеты «Правда». Ее первый номер был отпечатан тиражом в сто тысяч экземпляров, которые были бесплатно (!) розданы солдатам и рабочим. Печаталась газета крупным полиграфическим предприятием, в нем работало более трехсот специалистов и стояли четыре ротационные машины. Выше мы уже указывали, что в канун революции 1917 года в России выходили десятки большевистских периодических изданий.
