Последний квартал разбивался на две половины. В первые шесть недель четвертого квартала устанавливался камер-траур, при котором позволялось шелковое черное платье, на голову – белые флеровые уборы, белые веера и перчатки, а в следующие шесть недель полу-траур – черное шелковое платье, на голове кружева и черные ленты. Так же подробно расписывались детали одежды дам в зависимости от класса.
Мужчины также были обязаны носить определенную одежду, регламентируемую по Табели о рангах и кварталам установленного траура. В первом квартале особы 1-го и 2-го классов обязаны были облачаться в «кафтаны суконные без шишек с четырьмя пуговицами, обшитыми сукном. На камзолах пуговицы такие же до пояса».[407] Даже шпаги полагалось обшивать черным сукном. Мелких деталей не существовало, оговаривались чулки гарусные, башмаки замшевые, пряжки черные, рубашки без манжет, наперед завязанные галстуки. Подпадали под необходимость преображаться даже кареты и сани, которые следовало обить черной тканью без гербов, а шоры и хомуты надлежало использовать обшитыми черным. Чем выше чин особы, тем строже траур и тем более детально он был прописан. Но и домашние слуги не оставались без внимания: лакеев переодевали в черные ливреи без лент. Если в силу разных причин не удавалось полностью переодеть подданного, то хоть какая-то деталь туалета должна была иллюстрировать приобщенность к общей скорби. Даже ямщики были повязаны черными кушаками.[408]
Г. Виллевальде. Портрет императрицы Марии Александровны в трауреВеликая княгиня Елизавета Федоровна в трауре. Фото нач. XX
в.Свое трепетное отношение к церемониалу, при котором мелочей и второстепенных деталей просто не существовало, император Павел Петрович привил и своим потомкам. В XIX в. традиция особо оговаривать детали одежды для императрицы, придворных дам и простого люда была продолжена с установлением фасона, цвета, материала нарядов.
Три сестры – принцессы датские направо: королева Великобритании Александра, Российская императрица Мария Федоровна и герцогиня Кумберлендская Тира в трауре после смерти отца короля Дании Христиана IX
Российские императоры были людьми военными. Особые указания насчет формы одежды отдавались армии и гвардии. Например, на следующий день после смерти Николая I 19 февраля 1855 г. последовал именной указ нового императора Александра Николаевича, объявленный в приказе военного министра, о ношении всем войскам траура по случаю кончины императора Николая Павловича[409] и назначении глубокого траура. Для корректировки формы одежды 25 февраля 1855 г., еще до похорон отца, Александр II подписал еще один именной указ, также объявленный в приказе военного министра: «О снимании траура после погребения тела. императора Николая Павловича в те дни, в которые развод назначается в полной парадной форме».[410]
Подобные указы следовали и после кончины императрицы Александры Федоровны. Так, 22 октября 1860 г. появился указ «О порядке ношения траура генералам штаб и обер-офицерам по случаю кончины в Бозе почившей государыни императрицы Александры Федоровны»,[411] в котором были оговорены все детали униформы.
В XIX в. информация о виде траурной одежды доносилась до сведения публики через периодическую печать. Газета «Санкт-Петербургские ведомости» в октябре 1860 г. в рубрике «Придворные известия» публиковала подробности смертельной болезни и кончины императрицы Александры Федоровны, умершей в окружении родных и близких, проявляя такие прекрасные свойства своей души, как кротость, смирение и твердость. Она благословила сына, детей, внуков, придворных дам и сановников. К ней по ее просьбе были допущены к целованию руки даже последние слуги. Траур был назначен на полгода, роспись деталей траурной одежды в публикации превышает по объему всю прочую информацию. Особое внимание уделялось траурной одежде новой действующей императрицы Марии Александровны, которая должна была носить в первом квартале «фланелевое платье с длинными рукавами, воротничок батистовый с широким рубцом, такие же плерезы. Шлейф черный, фланелевый в 4 аршина, который пристегивается к лифу платья. На голове убор – черный креповый чепчик, повязка черная креповая на черной тафте надевается особо, вуаль черный креповый короткий. Для церемонии такой же вуаль, покрывающий все платье, в 4 аршина. Обувь, перчатки, веера – черные».[412]
Такие приказы следовали в подобных случаях всегда. После смерти императрицы Марии Александровны последовал приказ от двора об обыкновенном глубоком трауре, и «столица оделась в глубокий траур»[413] – флаги, драпировки балконов: все было черным, на домах жители вывешивали траурный вензель усопшей.
Так как траур выражался не только в форме одежды, но и в ограничении увеселительных мероприятий, то сообщение об этом объявлялось народу. Иногда ограничения были достаточно строгими и распространялись не только на увеселительные, но и просто радостные мероприятия, например на венчания. Так, после смерти императрицы Анны Иоанновны 4 ноября 1740 г. появился указ, объявленный из Кабинета Синоду «О невенчании браков, от времени преставления ее императорского величества в течение четверти года».[414]
Наиболее важной составляющей театра власти, связанной с моментом подготовки и проведения похорон, было несколько перенесений тела монарха. Любое движение превращалось в особый акт действа, подготовка которого требовала знания опыта предыдущих событий подобного рода и написания нового сценария. На первом заседании одному из членов Печальной комиссии поручалось составить по прежним примерам основные церемониалы.[415] Это наиболее важная часть всего спектакля. Для церемониала необходимо движение, разработкой мизансцен занимались профессиональные церемониймейстеры.
Весь период от смерти монарха до его захоронения разбивался на четыре главных акта:
1. Перенос тела усопшего императора из Почивальной (Спальни) в Тронную залу.
2. Перенос тела из Тронной в Печальную залу (Castrum Doloris).
После этого следовало оповещение народа герольдами о дне погребения.
3. Перевезение тела в Петропавловский собор – Печальное шествие.
4. Погребение.
Работа Печальной комиссии согласовывалась с выработанными церемониалами и подчинялась особым правилам. Для подготовки церемониалов Печальная комиссия прежде всего изучала дела прежних комиссий и иллюстрации к ним.
Дежурства при телеС допетровских времен сохранилась традиция дежурств при императорском теле, для них назначались лица по списку первых пяти классных чинов по Табели о рангах,[416] представляющие наиболее близкие императорской фамилии семьи, элиту общества и придворные чины: камергеров, камер-юнкеров, статс-дам, фрейлин и т. д. Как уже говорилось, участие в дневании было почетной, хотя иногда и несколько обременительной обязанностью. В случае невозможности участия в назначенном дежурстве надлежало представить оправдание своего отсутствия. Списки дежурных чаще всего были более длинными, чем весь траурный церемониал, но по ним можно судить о самом близком окружении правящей семьи в определенный исторический момент.
Так было в начале XVIII в., когда 24 августа 1706 г. скончалась и в тот же день была похоронена в Вознесенском монастыре, в Соборной церкви Вознесения Господня тетка Петра I царевна Татьяна Михайловна.[417] В чине ее погребения, приведенном в «Древней российской вивлиофике» Николаем Новиковым, список дежурств при ее могиле значительно объемнее, чем весь церемониал похорон. По погребении тела по приказу Петра у гроба во всю «четыредесятницу переменялись в сутки, дневали и ночевали боярские и окольничие и думных людей жены», одна боярыня, одна жена окольничего на дежурство. Дежурили жены бояр: князя М. А. Черкасского, князей М.Ю. и В. Д. Долгоруковых, П.П. и С. И. Салтыковых, П. В. Шереметева, князей М.Н. и П. Л. Львовых, Петра Большого Аврамовича Лопухина, князя П. И. Хованского, В. Ф. Нарышкина, князя Б. А. Голицына, князя К. О. Щербатого, И. А. Мусина-Пушкина, П. И. Матюшкина, Т. Н. Стрешнева. Жены окольничих: П. М. Апраксина, В. С. Нарбекова, князей М.А. и Ф. Ф. Волконского, С. Ф. Толочанова, М.Т. и А. Т. Лихачевых, А. И. Леонтьева, князя М. Ф. Жироваго-Засекина, И. И. Головина, князя Ф. Ю. Борятинского, князя Ф. И. Шаховского, И. И. Ислентьева. Жены думных дворян: Н. С. Хитрова, И. И. Панина, И. С. Ларионова и прочие менее значимые особы, «да из московских чинных людей, стольники и дворяне, дневались по 5 человек в сутки».[418] Одни несли дежурство по несколько раз, другие не принимали в нем участия, кто-то по болезни, например супруги Ф. Ф. Куракина, М. Г. Ромодановского, К. Ф. Нарышкина, Ф. Л. Волконского, М. И. Глебова, С. Е. Алмазова, А. И. Иванова. Некоторые дамы отсутствовали, ибо находились в своих поместьях, как то: жены А. С. Шеина, А. И. Голицына, И. Ю. Трубецкого, Т. П. Савелова, П. С. Хитрова, Ф. И. Чемоданова, думного дьяка и печатника Никиты Моисеевича Зотова и некоторые другие. Было проведено дознание, почему уклонились от почетной, но хлопотной обязанности супруги Ф. С. Урусова, Г. Н. Собакина, Б. И. Прозоровского, Льва Кирилловича Нарышкина, Г. Ф. Нарышкина. Особый интерес в данном случае представляет перечень хорошо известных по предыдущим и последующим векам фамилий, носители которых представляли узкий круг людей высшего общества страны.
