В Сарагосе войска вышли на улицы с первыми лучами рассвета и прежде, чем профсоюзы сумели организовать сопротивление, успели захватить все ключевые точки города. Уэска и Хака, другие города Арагона, были захвачены столь же легко, хотя в Барбаро, городке рядом с границей Каталонии, командир местного гарнизона полковник Вильяальба наконец решил поддержать республику. Его отход от мятежников был восторженно принят, и полковника сочли самым известным офицером из тех, кто отказался участвовать в заговоре националистов. В Теруэле, столице Арагона, самой южной провинции, когда мятежники объявили о введении военного положения, их слушало всего семеро солдат. Губернатор отменил его, но гражданская гвардия и полиция все же подняли мятеж.
Последовавшей всеобщей забастовки оказалось недостаточно, чтобы предотвратить бескровный успех мятежников. В Наварре не было никаких сомнений в победе националистов. Когда в Памплоне Мола объявил о военном положении, его с энтузиазмом поддержали 6000 карлистов, которым генерал выдал щедрые обещания, и вся провинция тут же оказалась в его руках. Сцены религиозного энтузиазма вкупе с воинственным пылом напоминали о возбуждении, царившем в Наварре в XIX веке во время карлистских войн. И стар и млад, все в красных беретах, пели старый карлистский гимн «Ориаменди». Памплона была запружена жителями соседних деревень, требовавших выдать им оружие. Здесь, как и в Бургосе, командир гражданской гвардии поддержал Народный фронт и был расстрелян своими же подчиненными.
В Вальядолиде, другом соборном городе на кастильской равнине, где в бедности умер Колумб, генерал Саликет, который уже был в списке офицеров, уходящих в отставку, и генерал Понте, ветеран монархистских заговоров, неожиданно появились в кабинете командира дивизии генерала Молеро, масона, и потребовали от него присоединиться к ним. Мятежники дали своему собрату офицеру четверть часа на раздумья и удалились в приемную. Пока шли минуты, с улицы доносились звуки уличных боев между фалангистами и рабочими. Внезапно генерал Молеро с криком «Да здравствует республика!» распахнул дверь, и один из его адъютантов открыл огонь. Состоялась короткая перестрелка. С каждой из сторон было убито по одному младшему офицеру, но в конечном итоге победа досталась мятежникам. Молеро увели и позднее расстреляли. В городе железнодорожные рабочие отважно дрались против хорошо вооруженных противников, среди которых были члены гражданской гвардии, полиции, а также горожане и фалангисты. Защитники здания администрации так и не сдались, и его сровняли с землей. Тем не менее к вечеру Вальядолид был взят. Луис Лавин, гражданский губернатор, которого Касарес Кирога назначил специально, чтобы покончить с фашизмом в городе, обнаружил, что оказался в полном одиночестве – его покинули все сотрудники и друзья. Сев в машину, он попытался добраться до Мадрида, но был схвачен и доставлен обратно пленником в своем собственном доме, где уже успел расположиться генерал Понте. Лавин высказал единственное требование: чтобы его увезли в тюрьму через черный ход, а не через парадный.
Из других городов Старой Кастилии Сеговия была взята мятежниками без кровопролития, так же как и Авила, где освободили из тюрьмы восемнадцать фалангистов, включая Онесимо Редондо. Самора и Паленсия тоже быстро сдались мятежникам, хотя в обоих городах офицеры, гражданская гвардия и правые несколько дней провели как на иголках, ибо постоянно ходили слухи о неизбежном появлении поезда с шахтерами, которые должны были вернуться после того, как разгромят Аранду и Овьедо. В Леоне в самом деле появились 2000 шахтеров с требованиями выдать им оружие. Военный губернатор генерал Бош заявил, что они получат часть оружия, если покинут город. В результате рабочие получили 200 ружей и четыре пулемета. В городе на следующий день сохранялось спокойствие. В Эстремадуре Касера и ее провинция была захвачена восставшими, но Бадахос, благодаря лояльности гарнизона и генерала Кастелло, остался республиканским. В Новой Кастилии и Ламанче у мятежников был только один успех – в Альбасете, захваченном гражданской гвардией. В Андалузии 19 июля генерал Кейпо де Льяно занял Севилью, но пригороды продолжали оставаться в руках рабочих. В андалузских городах, где 18 июля мятеж в целом увенчался успехом, продолжались спорадические перестрелки, и в Кадисе и Альхесирасе националисты получили существенную подмогу от только что появившихся отрядов мавров Африканской армии. Противостояние в Гранаде продолжалось весь день. Из военного министерства генералу Кампинсу, военному губернатору, позвонил Кастелло с требованием вооружить колонну войск и послать ее маршем на Кордову. Но два полковника из гарнизона ответили, что сомневаются, согласятся ли офицеры возглавить ее. Еще один полковник, ссылаясь на начавшуюся всеобщую забастовку, сообщил, что Гранада уже полностью в руках марксистов. Мадрид потребовал от Кампинса, чтобы экспедицию возглавила милиция Народного фронта. Он отправился в артиллерийские казармы и объявил собравшимся офицерам: «Господа, военный мятеж провалился. Я верю, что вы остаетесь полностью верны республике. Я получил приказ из Мадрида конфисковать в гарнизоне оружие». Ответом ему было молчание, которое он счел за согласие. Но и к полуночи вооружить никого не удалось.
Такое же противостояние сохранялось и в Валенсии. К середине утра все было готово к началу восстания, несколько тысяч горожан заверили мятежников в своей поддержке, но тут из Барселоны пришли плохие известия. Генерал Гонсалес Карраско, который прибыл из Мадрида возглавить мятеж, внезапно проявил нерешительность. Военный губернатор генерал Мартинес Монхе, который не участвовал в заговоре, тоже заколебался. А к тому времени масса рабочих Валенсии, возглавляемая докерами-анархистами, высыпала на улицы.
Колледж Святого Томаса Вильянуэвского и церковь Двух святых Томасов были разграблены и подожжены. Пока генералы продолжали колебаться, несколько левых офицеров гражданской гвардии начали раздавать народу оружие. К приходу ночи ситуация не разрешилась. Эта нерешительность охватила все побережье от Аликанте и до Гандии. Но не было никаких сомнений в том, что дальше к югу до Алмерии и по всей остальной Андалузии Народный фронт одержал верх. До 18 июля о мятеже тут не было и слышно. К наступлению ночи темпераментная Испания пылала огнем революции.
На Балеарах, где в Мальорке Годед сберег себя для мятежа, сержантский состав и части гарнизона Менорки предотвратили успех мятежника генерала Боша5. К ночи офицеры объявили военное положение в порту Маона, но тут же были окружены. Тем не менее на Ибисе и на других мелких островах архипелага мятеж увенчался успехом. 19 июля 1936 года Испанское Марокко продолжало оставаться самым спокойным доминионом Испании – если не считать гнилой колонии на западном побережье Африки, куда еще не дошли известия о мятеже. Генерал Франко, встретившись со старыми друзьями в легионе, назначил место сбора в Тетуане и спланировал переброску Африканской армии через пролив. Боев тут не было, по крайней мере на суше. А вот в водах, омывающих Марокко, сложилась совершенно иная ситуация. На рассвете 19 июля «Либертед» и «Сервантес» вышли из Эль-Ферроля и легли курсом на юг. Они были посланы правительством, чтобы разгромить мятеж в Марокко. Позже единственный исправный испанский линкор вышел из Виго до того, как в этом порту начался мятеж, и тоже направился на юг. На всех этих кораблях, как и на «Чурруке», когда она высадила первую партию мавров в Кадисе, а также на всех военных кораблях в Картахене революционеры одержали верх по примеру тех трех крейсеров, которые за день до этого были посланы в Мелилью. Команды воодушевило послание из Адмиралтейства в Мадриде, обращенное к ним, а не к командирам, – захватить и заключить под стражу тех офицеров, которых они еще не убили. Самая жестокая схватка произошла на «Линкоре», на середине океана, где офицеры оборонялись в кают-компании до последнего6. (На лаконичный вопрос, что делать с трупами, – его задал судовой комитет, взявший на себя командование, – Адмиралтейство ответило: «С соответствующей торжественностью опустить за борт».) Так что к вечеру 19 июля внушительная эскадра под командой самозваных судовых комитетов из членов экипажа собралась в районе Гибралтара, чтобы преградить Франко доступ в Южную Испанию. Все же канонерской лодке «Дато» вечером 19 июля удалось переправить через пролив второй отряд войск мятежников. А часть 5-й бандеры Иностранного легиона доставили в Севилью по воздуху тремя самолетами «бреге».
Наконец и в Мадриде начался мятеж, но к этому времени профсоюзы и политические партии были к нему готовы. По настойчивому требованию UGT двери тюрем отворили, и сидящие в них анархисты вместе с обыкновенными преступниками вышли на свободу. Номинальный руководитель мятежа в Мадриде, генерал Вильегас, решил, что эта ноша для него непосильна, и его место занял заместитель Вильегаса генерал Фанхуль, который когда-то был заместителем секретаря военного министерства при Хиле Роблесе. К полудню он появился в казармах Монтанья. В этих огромных зданиях, разбросанных к западу от Мадрида, откуда открывался вид на долину неторопливой речушки Мансанарес, в течение дня собрались офицеры из других казарм Мадрида и некоторое количество фалангистов. Фанхуль рассказал о политических целях мятежа и о его соответствии закону. Затем мятежники сделали попытку выйти на улицы столицы. Но к тому времени у ворот воинской части собралась огромная толпа, часть которой была вооружена – из 55 000 ружей, выданных правительством профсоюзам, 50 000 стволов были здесь, у казарм Монтанья. Теперь покидать эту крепость было бессмысленно. Толпа стояла так плотно, что мятежники физически не могли выйти за ворота. Они решили прибегнуть к помощи пулеметов. Толпа ответила огнем, но до утра события так и не получили продолжения.
