Ночное время орков. В половине второго начинается миграция. Маленький хоббит уже способен показать оскал оркам. Вавилонское столпотворение танцующих устремляется в ночные клубы. Разношерстный и разноязыкий поток понес меня в темное царство Саурона. «Castle club» – самый большой и самый посещаемый, потому что старинный замок – лучшее прибежище для ночных существ. Здесь многообразие танцполов и баров, чилл-аут, балкон – и все это для огромной толпы в четыре тысячи человек.
Следующая остановка – ледяная пещера «Ice club» – второй по величине клуб с огромной трубой-пылесосом, откуда в будние дни вылетают струи пенящегося шампуня, а каждое воскресенье – двести килограммов попкорна.
А вот и вывеска «Car wash», под которой обнаруживается не мойка машин, а шумный клуб, где под ритмы диско можно танцевать на барной стойке. Смысл названия я поняла потом, когда меня обмыли и проветрили так, что я готова была завестись с пол-оборота. Кстати, во многих клубах установлены видеокамеры. Взглянув на экран, я увидела своего «мачо» в образе танцующего орка с пенной бородой и в парике из попкорна.
Да, «Волшебный лес» – это фэнтези-фильм, в котором с людьми происходят самые невероятные метаморфозы.
Предрассветное время эльфов. Усталые орки уже выплеснули весь адреналин и теперь мечтают о тихой гавани, где они могли бы почувствовать себя эльфами. Встречать рассвет им следует в клубах с бассейнами, лежа в шезлонгах и слушая легкую музыку. Работают такие заведения с четырех ночи до семи утра. В одном из них, «River Reggae» я ждала первых лучей солнца, потягивая кубинский ром и рассматривая голые интернациональные пятки, торчащие из бассейнов. Кто-то допивал коктейль, кто-то, пошатываясь, дотанцовывал последние па, а кто-то топил ночную усталость в прохладной воде. Эта река забвения перед рассветом уносила вдаль все печали. Потому что героями кипрского «Волшебного леса» являются не вымышленные персонажи романа Толкиена, а реальные люди без ограничительного ценза на возраст и счастье».
Я прочла этот живой репортаж и порадовалась за автора, за его искреннее, очень эмоциональное «погружение в материал». И еще – немного позавидовала…
Древность, история, туризм – все это еще далеко не полная картина сегодняшнего Кипра. Ведь это страна с сильной экономикой, высокотехнологичным производством. И еще – с современной наукой.
Вклад кипрских ученых в мировые научные достижения весьма заметен. Вот только две цифры. В программы международных исследований под эгидой Евросоюза киприоты внесли 320 крупных проектов и 1200 инновационных предложений.
Один из таких признанных авторитетов в области современной науки – Кипрский институт неврологии и генетики. Своим высоким уровнем исследований и созданием новейших методик КИНГ завоевал международное признание. А ведь это совсем молодое научное учреждение: ему нет еще и двадцати лет. Но за это время оно успело получить двадцать пять международных наград, вступить в сотрудничество с сотней университетов мира и собрать у себя более двадцати международных конгрессов. Вот почему я решила свою книгу о сегодняшнем Кипре закончить впечатлениями об этом современном научном центре.
Я вхожу в кабинет с табличкой «Филиппос Патсалис, директор» и застываю от неожиданности. Передо мной сидит… Барак Обама. Разумеется, не сам президент Соединенных Штатов, но чрезвычайно похожий на него человек, только светлее кожей. Так же высок, статен, красив – прямо-таки голливудский герой. Когда мы начинаем разговор, сходство это еще усиливается. В речи та же напористость, внятность. Он так же убедителен, логичен и так же спокоен. Если сюда добавить еще улыбку, которая время от времени смягчает серьезное выражение лица, то, поверьте, обаяние его тоже сравнимо с обамовским.
Я пытаюсь определить, откуда у него такая культурная речь, такие хорошие манеры, спрашиваю:
– Вы из семьи интеллигентов?
– Да нет, мой отец рабочий, мама и сейчас живет в деревне. Кипр ведь был преимущественно сельской страной, интеллигенции здесь почти и не было. Но, правда, образование всегда высоко ценилось.
Вот почему его отец, скопив тяжелым физическим трудом деньги, все их потратил на образование сына. Филиппос поехал учиться в Америку. Учился хорошо, после университета сразу нашел себе работу. Предполагалось, что там и останется, тем более что и женился он на американке. Но в это время новое правительство Кипра пригласило свою талантливую молодежь вернуться из-за рубежа домой. Не просто пригласило – предложило интересную работу, с большими карьерными перспективами. Положило приличные зарплаты. Создало льготные условия для приобретения жилья. А раз так – какой же резон оставаться на чужбине, лучше уж вернуться в родные пенаты. Вот Филиппос и вернулся.
Сначала он заведовал Отделом цитогенетики, одним из ведущих в институте, а потом стал руководителем всего научного центра. Мое главное впечатление о директоре можно сформулировать в одном слове – современность. Он по-современному спортивен и подтянут. Его костюм сшит явно по последней моде. И так же современен его кабинет – в стиле строгого минимализма: кожа, металл, ничего лишнего.
Начинаю разговор так:
– Филиппос, я человек, далекий от науки, особенно такой, как генетика. Можете вы мне попонятнее объяснить, чем занимается ваш институт и почему его работы имеют мировое значение?
– Хорошо, постараюсь. Вы, конечно, знаете, что хромосома содержит в себе ДНК – сложную молекулу, которая несет в себе наследственность всего живого мира. Если в этой молекуле произойдет какой-то ничтожный сбой, то это приведет к заболеваниям у потомков. А ген передает нам информацию о наследственных свойствах ДНК. Таким образом, медицинская генетика становится одной из основ всей современной медицины.
Теперь представьте себе такую ситуацию. Супружеская пара. Оба молоды, здоровы, хотят ребенка. Ребенок рождается как будто бы вполне полноценным. Но вдруг выясняется, что когда все дети уже начинают ходить, он не ходит. Когда все начинают говорить – он не говорит. А бывает и по-другому: младенец и ходит, и говорит, и вообще нормально развивается до двух лет. А потом вдруг ослабевают мышцы, пропадает зрение, падает иммунитет. В чем дело? В хромосомах. Вполне здоровые родители или один из них, не подозревая даже об этом, были носителями «поломанного гена». Вот он и передался ребенку и «поломал» его здоровье.
– А можно об этом несчастье узнать заранее?
– До недавнего времени нельзя было даже думать об этом. Но сейчас генетика развивается так стремительно, что задолго до рождения ребенка, а иногда и до его зачатия, возможно установить степень риска наследственной болезни. Вот этим мы и занимаемся.
– Так у вас чисто научные исследования или реальная практика?
– И то и другое. Мы совершенствуем методы ранней диагностики наследственных заболеваний. И одновременно применяем эти методы для тестирования пациентов. Их обычно присылают нам клиники, амбулатории или отдельные врачи.
– И чем ваш анализ полезен? Предположим, вы установили, что у этой пары может родиться ребенок с генетической болезнью. А что дальше? Вы же их не лечите?
– Смотря какие болезни. Некоторые сегодня лечатся. Другие нельзя вылечить, но можно дать рекомендации родителям, как облегчить ребенку страдания, а иногда и продлить ему жизнь. Наконец, очень важно сообщить матери, что у нее может родиться тяжелобольное дитя.
– И что эта информация ей даст?
– Даст возможность подготовиться к тяжелым испытаниям. Или приведет к решению прервать беременность.
– Это ведь жестоко.
– Это более милосердно, чем обречь родителей на тяжелые и обычно безнадежные заботы о неизлечимо больном ребенке, которому предстоит недолго жить.
Филиппос Патсалис ведет меня по институту, показывает лаборатории, знакомит с сотрудниками. В моих впечатлениях об институте превалирует именно то из них, что я получила от знакомства с директором, – современность. Современно новое, просторное здание. Современны большие светлые комнаты его лабораторий. Я не могу судить об уровне современности аппаратов и приборов, даже не знаю их назначения. Но, судя по новому виду оборудования, куплено оно недавно и, как объясняет директор, отвечает самым современным требованиям точности и эффективности.
Большинство сотрудников института – неврологи, генетики, цитологи – женщины. И в этом тоже признак современности. Женщины Кипра совсем недавно пришли в науку и стремительно заняли в ней ведущие позиции.
Коллеги директора очень разные внешне, но сходны в манере вести беседу. Мне знаком этот сдержанный стиль, свойственный обычно настоящим ученым: серьезность, сосредоточенность на своей теме, углубленность в суть своих исследований. Они быстро включаются в беседу, с ними не надо времени на раскачку, они хорошо понимают собеседника. Вместе с тем вести интервью с учеными обычно тяжело. Они стараются избежать упрощений. Они болезненно реагируют на попытки популяризации и боятся примитивного перевода со специального на общедоступный язык.
