И вот, когда он подлетел к какой-то высокой горе, покрытой сосновым лесом, то мешок с мудрыми душами зацепился за верхушку сосны. Ангел дёрнул, и мешок разорвался, а все мудрые души высыпались на землю. Ну, теперь вы знаете, почему в Холме живут одни только умники. Потому что эта гора и дала название городу, который основал король Данило.
Итак, холмщаки жили своим умом и не желали никого слушать. Мир, по их представлениям, был именно таким, каким они его видели в детстве, и они не обращали внимания на то, что было написано в книжках и школьных учебниках.
Нигде, кроме Холма, не считалось, что луна важнее солнца. Почему? Потому что холмщаки уверяли, что благодаря луне было видно ночью, а без солнца можно было обойтись, ведь днём и так светло, как… ну, ясное дело, как днём.
Холмщаки свято верили, что летом тепло только потому, что всю зиму топили печи, и благодаря этому воздух нагрелся. А зимой холодно, потому что летом в печах не топили.
Однажды решили холмщаки выстроить прочные дома из толстых брёвен. Дерева у них было много, вся гора заросла крепкими стройными соснами. Срубленные стволы мужчины брали на плечи и несли наверх, спотыкаясь и качаясь от тяжёлого груза. Носили они те стволы месяц, носили второй, намучились ужасно. Но тут попался им купец из Львова, увидел, как они тяжело работают, и говорит:
– А чего же это вы так мучаетесь? Разве не легче брёвна катить сверху вниз?
Мужики очень обрадовались, услышав такой совет, и во весь дух побежали к старейшинам. Те ужасно удивились:
– Кто бы подумал! Можно катить!
Но мудрые холмщаки не были бы мудрыми холмщаками, если бы что-нибудь решали без дебатов. Семь дней и семь ночей заседал совет общины. Одни поддерживали совет львовянина, другие – порицали, а третьи – ставили вопрос так:
– Катить не штука. Но с какой стороны должен быть более широкий край: с правой или с левой?
Тем временем, все семь дней, как и раньше, мужики тягали колоды на плечах. На восьмой день совет постановил, что будут-таки те брёвна с горы спускать, и записали это в книгу, чтобы и следующие поколения могли воспользоваться таким ценным советом. После этого совет старейшин отправился к горе и обнародовал своё постановление. Обрадовавшись, мужики, чтобы убедиться, что новый способ в самом деле удобнее, взяли колоды, которые перед тем снесли вниз, и стали их тянуть на плечах снова на гору. Жилы вздувались от напряжения, пот заливал глаза, но они таки подняли несколько брёвен и, под восхищенные возгласы всех жителей, которые собрались внизу, покатили колоды вниз. Радости не было границ, толпа кричала и хлопала в ладоши, играл оркестр и развевались флаги.
С того дня работа начала продвигаться намного быстрее, и вскоре они собрали столько брёвен, что дома начали расти как грибы после дождя. Но дома эти были особенные. Их не строили одинаковыми. Каждый холмщак следил, чтобы дом был и не слишком высокий, и не слишком низкий, а как раз для его роста. Все это для того, чтобы сэкономить дерево.
И когда уже они выстроили все дома, то вдруг вспомнили, что забыли о синагоге. Снова подались лесорубы на гору, рубили сосны и катили их сверху, а когда собралось достаточное количество колод, то все самые сильные мужчины разбились на десятки. Каждая десятка взяла на плечи по одному бревну и, выстроившись шеренгой, двинулась на место стройки через весь город. А поскольку несли они те колоды не вдоль, а поперёк, то первые же дома, которые встретились по пути, преградили им путь. Ведь, строя свои дома, холмщаки сделали улочки такими узенькими, что по ним могла проехать только одна телега, а две телеги разминуться уже не могли. Если бы они несли колоды, идя гуськом, трудностей бы не возникало, а так им пришлось снова совещаться, что делать дальше.
Старейшины сошлись на совещании и совещались семь дней и семь ночей, а мужики с колодами стояли и ждали, обливаясь потом. И вот наконец выход нашли. Синагогу нужно было построить любой ценой, а потому все дома, которые преграждали движение колодам, нужно снести.
Так они и сделали, разрушив полгорода. Отнесли колоды на то место, где должна была стоять синагога, а потом дома отстроили снова.
Когда в Холме появилась синагога, то осталось только выстроить ещё баню, чтобы каждый правоверный еврей мог искупаться перед шаббатом и перед праздниками. Место для бани выделили у ручья. Выбрали добровольцев, которые должны были выкопать яму для бассейна, и начали планировать, как это здание должно выглядеть.
Копатели взялись за работу, но через миг призадумались.
– Ну хорошо, а куда мы денем ту землю, которую выкопаем?
– А куда же её девать? Складывать у бассейна.
– Это невозможно. Неужели мы оставим посреди бани такую гору земли?
Тогда они отправились к совету старейшин. Семеро мудрецов целый день и целую ночь совещались и наконец решили:
– Гениальное решение всегда единогласно. Возле бани выкопаем другую яму, такую же глубокую и широкую, и туда сбросим землю.
Наконец баню таки выстроили, и когда дошло до столярки, евреи разбились на два лагеря. Одни считали, что пол нужно стелить из тёсаных досок, чтобы занозы не повредили ноги, а другие возражали, потому что, дескать, в бане всегда мокро, и гладкий пол будет скользким – можно удариться, а то и сломать ногу.
Общий совет долго заседал и наконец решил:
– Правы и те и другие, и поэтому нужно угодить обеим сторонам. Будем чередовать тёсаные доски с нетёсаными.
Как только в Холме узнали, что в каждом большом городе должна быть своя противопожарная охрана, еврейская община тут же закупила на собранные средства помпу и брандстпойт (резинового ужа) и передала их на хранение синагогальному шамесу[11].
Шамес был мужчиной практичным и решил, что резиновый уж – это очень удобное место для хранения таких ценных вещей, как лук, хрен, чеснок. Прошло несколько лет, и в Холме начался пожар. Пожарники сразу установили помпу и начали качать воду, но вдруг оказалось, что шланг туго набит всякими овощами. Пока его чистили, дом сгорел.
На следующий день собралась община и стала размышлять, как же дальше быть со шлангом. Молодёжь кричала, что шамес не имел никакого права использовать его в своих частных целях. Старшие считали, что за то время, пока шланг находился у шамеса, он уже получил на него полное право. Молодёжь согласилась, что на основании продолжительного пользования шлангом шамеса можно считать его хозяином, но он должен поклясться бородой и пейсами, что никогда больше не будет хранить в нём овощи. На это старшие спросили: а где же ему в таком случае держать овощи?
Три дня и три ночи они спорили и наконец пришли к общему решению. Итак, шамесу разрешается держать в шланге всё, что ему захочется, но ровно за три дня до пожара он должен освободить брандспойт от посторонних вещей.
Так город Холм рос, разрастался, людей в нём прибывало, детей рождалось всё больше, а количество домов не увеличивалось, потому что уже не было места, где их ставить. Что же делать? Вся долина уже заселена. Где найти место для новых зданий? Собрали старейшины совет и совещались семь дней и ночей, пока не пришли к соглашению. Главной преградой для того, чтобы город мог разрастаться, признали гору, а потому решили её передвинуть.
Однажды собрались все жители Холма у подножия горы, засучили рукава и ка-ак навалились на гору! Толкали, давили, раздувая красные щеки, прямо пот градом катился по спинам. Наконец они так вспотели, что сняли свои кафтаны и шапки, бросили их в траву и взялись за работу снова.
А тут ехал на телеге какой-то мужик, увидел целую груду одежды, сгрёб себе на телегу да и дальше поехал. Холмщаки ничего не заметили и продолжали толкать гору. Наконец они сильно устали и сели отдохнуть. И что они увидели? Там, где они оставили свою одежду, виднелась только вытоптанная трава.
– У-р-р-а! – радостно закричали они. – Смотрите! Смотрите, как мы далеко сдвинули гору, что наших кафтанов уже и не видно!
Приехал один холмщак во Львов и, зайдя на обед в ресторацию пани Теличковой, подошёл в кассу и поинтересовался, сколько стоит суп.
– Семь грошей.
– А рыба?
– Тоже семь.
– Прошу подать мне.
Съел он оба блюда и приготовился платить.
– Сколько с меня?
– Четырнадцать, – отвечает пани Теличкова.
– Что? Это невозможно!
– Что вам не нравится?
– Семь плюс семь совсем не четырнадцать!
– Правда? Интересно, как вы к этому пришли.
– У нас в Холме это куда меньше. Смотрите: я был вдовцом, и у меня было четверо детей. Потом я женился на вдове, у которой тоже было четверо детей. Потом у нас родилось ещё трое детей. Таким образом, у каждого из нас по семеро детей, а вместе их сколько? Одиннадцать!
Ну, пани Теличкова против таких аргументов не устояла, и, учитывая, что имеет дело с холмщаком, взяла с него только одиннадцать грошей.
