По большому счету дни рождения детей в царской семье праздновали довольно скромно и традиционно. Когда в сентябре 1866 г. самому младшему сыну Александра II – великому князю Павлу Александровичу исполнилось 6 лет, то отец прислал в Ливадию телеграмму имениннику. Взрослые выпили шампанского за его здоровье, расставили игрушки, присланные из Петербурга. В их числе был и игрушечный кукольный театр, купленный девятилетним Сергеем Александровичем для младшего брата на свои деньги. Конечно, подавался традиционный пирог, окруженный 6 свечками. К 18 часам, когда все приготовления закончились, раздался звонок, Павла Александровича ввели в комнату с закрытыми глазами и поставили перед столом, на котором лежали подарки420. Восторгу мальчишки не было предела.
Естественно, дни рождения и тезоименитства многочисленных царских детей – часть парадной стороны жизни императорских дворцов, важный повод для того, чтобы собрать вместе многочисленную родню.
Но иногда дни рождения детей становились поводом для публичной демонстрации непростых отношений между ближайшими родственниками. Например, в мае 1875 г., за день до наступления дня рождения старшего сына цесаревича Александра Александровича, его семья переехала в Царское Село. Тогда будущему Николаю II должно было исполниться 7 лет, а это – рубежная дата в жизни царских детей и внуков.
Младший брат цесаревича Сергей, видимо, был «не в курсе» особенностей взаимоотношений между семьей цесаревича и Александра II, испытал полнейшее недоумение. Тогда он записал в дневнике: «Это удивительно, что они не могли подождать до завтра! И даже у них не было обедни сегодня! Боже мой, куда все это поведет? Мы не были у них»421. Возможно, в этом из ряда вон демарше проявилось недовольство цесаревича и его жены Марии Федоровны взаимоотношениями Александра II и его пассии Екатерины Долгоруковой.
Еще раз следует подчеркнуть, что, по большому счету, дни рождения царских детей проходили довольно скромно даже по нынешним меркам: бесконечные утренние поздравления, скромные для царской семьи подарки (29 апреля 1876 г. на 19-летие великого князя Сергея Александровича среди подарков упоминаются запонки, которые ему подарила цесаревна Мария Федоровна, и корзинка с розами из Царскосельских оранжерей от великого князя Николая Николаевича (младшего). Остальное фиксируется, как «много маленьких подарочков»), и скромный семейный ужин («Обедали у Мама с несколькими близкими»)422.
Александр III и императрица Мария Федоровна дарили детям подарки на дни рождения в соответствии с устоявшейся традицией. Обычно это были различные бытовые пустяки, но случались и серьезные подарки. Например, 6 мая 1881 г. родители подарили будущему Николаю II байдарку. В результате царь ежегодно, вплоть до весны 1917 г., плавал на своей байдарке. Тогда же императрица Мария Федоровна подарила сыну книги, перечень названий которых весьма показателен с учетом того, что книги были предназначены для 13-летнего мальчика: Французско-русский словарь; Русско-французский словарь; Штоль. Герои Греции; Олимп; Гомер. Одиссея (пер. Жуковского); Авенариус. Книга Былин423.
Обязательно детям дарили подарки и на тезоименитство. В том же 1881 г. будущий Николай II на тезоименитство, оно отмечалось, как и у Николая I, в декабре, получил из оружейного магазина Шафа набор принадлежностей для фехтования: пару рапир; пару масок; пару нагрудников; пару перчаток. Всего на 37 рублей. К этому «военному подарку» родители добавили собрание сочинений Тургенева в 10 томах и собрание сочинений Григоровича в 8 томах424.
При Николае II фактически прервались традиции «блестящей жизни» российского Императорского двора, дни рождения проходили следующим образом.
29 мая 1905 г. в 11 утра родители с тремя дочерьми (Ольга, Татьяна и Мария)425 присутствовали на Божественной литургии в церкви Большого Екатерининского дворца Царского Села. Затем в Александровском дворце состоялся парадный завтрак, он начался в 12 часов 25 минут в честь дня рождения второй дочери царя – великой княжны Татьяны Николаевны. Столы накрыли в Портретном зале Александровского дворца. Собственно «для семьи» предназначался стол на 10 персон. В центре зала помещались столы для гостей – два круглых стола на 10 человек и два на И человек. Следовательно, семейный праздник по случаю дня рождения 7-летней Татьяны собрал около 50 человек. Обслуживали завтрак 64 лакея в парадных ливреях. Надо заметить, что у каждого «гостевого» стола, по протоколу, один стул оставался свободным. Он предназначался для царя, который в обязательном порядке, на правах хозяина, обходил все столы, присаживаясь и беседуя с гостями.
Что касается подарков, то они были очень разными. Императрица Александра Федоровна, по традиции, дарила дочерям по крупной жемчужине для их будущего ожерелья. Цесаревичу Алексею по статусу подарки полагались богаче. Например, 30 июля 1914 г. вдовствующая императрица Мария Федоровна после официального завтрака подарила «маленькому Алексею» маленького ослика Ваньку, «чему он был очень рад»426. А на тезоименитство, 5 октября 1914 г., бабушка-императрица подарила десятилетнему внуку настоящий маленький автомобиль, что «его необычайно обрадовало»427.
Свадьбы в императорской семье
Дети рано или поздно вырастают и начинают жить своей жизнью. Таким рубежным моментом для царских детей становились женитьба или замужество, очень важное событие в жизни не только императорской семьи, но и всего «большого света». В этом событии переплеталось множество факторов: личные симпатии молодых, надежды и планы родителей, политические расчеты, организационная подготовка свадьбы, подбор и ремонт «квартиры» для молодых, комплектация приданого для невест и женихов и множество других забот.
Все те, кто проходил через это для своих детей, хорошо понимают, какое множество забот обрушивалось на головы самодержцев. Конечно, при этом для императорской семьи «снимался» ряд обычных забот от материальных до организационных, поскольку «на свадьбу» работало множество специалистов из гофмаршальской части. Однако надо учитывать, что за нюансами свадебного торжества следил буквально весь свет, не только российский, но и многочисленная европейская родня. Все неизбежные проколы с удовольствием обсуждались и становились поводом для «весомых» выводов и «долгосрочных» прогнозов. Поэтому в «работе» по подготовке свадьбы участвовала вся семья.
Замужество или женитьба во все времена являлись важной частью повседневной жизни Императорского двора. До Петра I судьба русских царевен была печальной. Взросление в царском тереме, в любви, неге и внимании, в затем – монашество. Мотивировалось это особенностями сложившейся системы политической власти. «За своих» выдавать было нельзя. «Свой» – это холоп царской семьи, неровня. Да и появление побочных ветвей в царском роду было чревато ожесточенной борьбой за власть. Петр I в детстве пережил это, когда пьяные стрельцы в 1682 г. на глазах десятилетнего мальчика рубили бердышами братьев его матери. «За чужих» тоже выдавать не принято, да и по каноническим православным традициям – не за кого. Православных царевичей после падения Византии просто не было, а выходить замуж за католика – совершенно неприемлемо.
Петр I, взяв курс на европеизацию страны, сломал этот порядок. Именно в период его правления начали заключаться браки с представителями европейских аристократических фамилий. Сына Алексея он женил на немецкой принцессе Софии-Шарлотте Вольфенбюттельской. Сводную племянницу Анну Иоанновну он выдал замуж за герцога Курляндского, а ее сестру Екатерину – за герцога Мекленбургского. Все эти браки носили политический характер. Личные склонности не принимались во внимание, что вполне вписывалось в традиции эпохи. Другое дело, что все эти браки оказывались неудачными и ни о какой личной симпатии между супругами не шло и речи.
Ситуация изменилась в XIX в. При заключении браков, конечно, тщательно просчитывались престиж и положение семьи, которая должна была породниться с российским Императорским домом. Но при этом родители, российские венценосцы, стремились к тому, чтобы в основе браков их детей лежала любовь или, по крайней мере, взаимная симпатия. Россия могла себе это позволить. И хотя, на том или ином этапе семейной жизни венценосцев и их ближайших родственников происходили семейные драмы, но к женитьбе или замужеству никого не принуждали.
Когда 20-летний старший сын Николая I великий князь Александр Николаевич совершал поездку по Европе и неожиданно в Дармштадте познакомился с 14-летней принцессой Максимилианой-Вильгельминой-Августой-Софией-Марией, то российская сторона немедленно навела справки об очередной немецкой принцессе. При этом в России пренебрегли слухами о том, что возможный отец девочки не имеет отношения к герцогам Дармштадта. Главным было то, что девочка понравилась российскому принцу. Немедленно началась переписка между императором Николаем I и свитой цесаревича, в которой императора интересовали следующие «позиции»: «Какой ей год? Каков ее рост, ее сложение? Кто имел наблюдение за ее воспитанием после кончины августейшей ее матери? Каковы вообще ее нравственные достоинства?»428.
