Один из них задействовал на своем курсе патрулирования по средней части фарватера гидролокатор и таким образом засек «Х-24». Четыре человека в лодке могли слышать, как импульсы стегали по корме лодки со строго регулярными интервалами. «Это было в точности так, как капли воды, капающие в эмалированный бак», – вспоминал один из них впоследствии.
Немедленно был заложен зигзаг с отклонением на двадцать градусов, и лодка повернула к краю фарватера, затем к другому – и так в течение пятнадцати или двадцати минут, прежде чем импульсы стали нерегулярными и в конце концов пропали. Возможно, оператор гидролокатора дозорного корабля расценил полученное слабое эхо как отражение от стаи рыб или чего-то похожего, но никак не от подводной лодки. Это было сигналом к тому, что можно вернуться на прежний курс. Зигзаги очень увеличивали опасность столкновения. Действительно, когда наконец подняли перископ, «Х-24» была в такой близости от десантного корабля, что Макс увидел, как «перископ заполнился форменными башмаками рулевого».
В 7.45 они вошли в гавань, и не позже, чем через четверть часа, Макс обнаружил плавучий док. Он был слегка притоплен и, по-видимому, пуст, что было несколько досадно. Но Макс не был слишком уверен в своей оценке, поскольку с того места, где они находились, док был частично заслонен кормой большого торгового судна. Насколько он мог видеть, вокруг дока не было никаких специальных заграждений, что было странно. И опять же, он не мог быть в этом абсолютно уверен, так как часть гавани была прикрыта легкой дымкой.
Они приблизились к цели, держась постоянного курса. Небольшой траулер, охранявший гавань, получил гидролокационный контакт с ними, но от его внимания они ушли привычным поворотом «на хвосте» и уходом на глубину. Движение внутри гавани было оживленнее, чем до сих пор встречалось лодкам в ходе их действий. Мимо непрерывно проходили небольшие катера, буксиры, рыболовные суда. Это причиняло экипажу немалое беспокойство – как бы одно из этого множества судов не распознало тонкую трубку перископа и тараном или каким-либо другим способом не отправило лодку на дно, прежде чем они успели бы провести атаку.
Каждый раз, когда Макс удерживал лодку на перископной глубине, у всех четверых замирало дыхание. На волосок от гибели они были в тот момент, когда тральщик подошел к ним настолько близко, что Макс в перископ мог различить корабельный номер, нанесенный на его борту. Затем он прошел совсем рядом, издавая громкий шум.
– Шестьдесят футов. Обороты на один узел. Курс 166 градусов, сближаемся с доком.
Прежде чем начать атаку, Макс осуществил тактику подхода.
Много минут отсчитали часы в центральном посту, когда они прошли сначала под одним темным силуэтом, затем под другим. Второй, по их мнению, должен был быть доком, и они считали так до тех пор, пока их лодка не ударилась о грунт на глубине в шестьдесят футов. Стоп… Назад… Снова на середину гавани.
Они вновь попытались подойти к цели по своему методу, полностью уверенные, что курс, скорость и глубина погружения были правильными. Положение у дифферентированной лодки было определено, и они снова пошли вперед, к темной тени цели над головой. Вторично «Х-24» ткнулась носом во что-то на глубине в шестьдесят футов. Сквозь перископ Макс различил что-то похожее на склон, сложенный из каменных глыб. Они решили, что это пирс, ведущий к берегу. Оторвав нос лодки от каменного сооружения, Макс медленно двинулся вдоль всей длины объекта, находившегося над ними, определяя его длину согласно показаниям хронометра при известной скорости движения лодки относительно воды. Это позволило достаточно достоверно определить длину объекта в пятьсот футов, что в точности соответствовало длине дока. Общая форма его, резко очерченная и прямоугольная, была такой, что Макс отвел лодку еще раз в середину гавани с чувством удовлетворения.
Подходящее место, чтобы осмотреться, было найдено в Пудде-фьорде, той части главной гавани, из которой мог просматриваться док. Макс бросал отдельные взгляды через перископ, но из-за оживленного движения был лишен возможности хотя бы один раз оценить ситуацию одним долгим взглядом. Когда он вновь направил лодку на главный фарватер, движение было настолько плотным, что очень трудно было вообще поднять «штырек» перископа. Последний взгляд в перископ перед погружением на семьдесят футов был брошен с расстояния в 250 ярдов от цели, что в данной ситуации, при наличии, как известно, довольно сильного течения, было несколько больше, чем следовало.
Они пробыли на этой новой глубине восемь минут, прежде чем Макс обнаружил объект через тонкий стеклянный иллюминатор в куполе.
Было 8.56, после первого обнаружения прошло меньше часа. Все было в порядке. Док был ориентирован в направлении «север – юг». Макс подвел «Х-24» на сотню футов под северную оконечность дока, где и остановился. Заряд правого борта был опущен с установкой на четырехчасовой интервал. Атака состоялась.
Острое чувство охватило четырех людей, находившихся в центральном посту лодки, когда при последнем обороте громадного маховика заряд отделялся и скользил от корпуса далеко вниз, падая на дно медленно, как осенний лист.
– Подними ее до сорока футов.
Это было быстро проделано, и квартет, находившийся в напряжении внутри центрального поста карликовой лодки, смог отчетливо услышать звуки одного или нескольких поршневых насосов, работающих над ними. Механизмы дока, конечно. На самом малом ходу вперед Х-лодка продвигалась, пока не оказалась в сотне футов от южной оконечности дока. Там она ткнулась в пирс, сложенный из камней, с которым они уже сталкивались ранее.
Это было просто замечательно. Легкая положительная плавучесть – и лодка медленно подвсплыла, пока не оказалась втиснутой между основанием пирса и целью.
– Отдать бортовой груз!
Через иллюминатор отчасти было видно, как груз отделился от корпуса лодки и лег на камни. Место было настолько тесным, что заряд улегся окончательно только тогда, когда «Х-24» отошла кормой назад.
Было 9.11. Атака была завершена. Два двухтонных бортовых заряда, каждый установленный на четыре часа, были заложены и должны были взорваться около 13.00. Пришло время пускаться наутек и бежать, и скорость была увеличена, соответственно, до двух с половиной узлов. Было ощущение некоего освобождения от всех забот, и они совершали этот рейс беспечно, игнорируя всякую опасность. Казалось, что теперь ничто не имеет значения, поскольку цель была ими достигнута.
Движение не было слишком плотным, во всяком случае по направлению к выходу из гавани, и в пути ничего не происходило, по крайней мере до вечера, к наступлению которого «Х-24» почти достигла открытого моря.
В б часов пополудни воздуха внутри крошечной подводной лодки стало не хватать, у экипажа началось кислородное голодание. Но возможности безопасно всплыть на поверхность по-прежнему не было. Лишь три часа спустя Макс достиг позиции, позволявшей лодке всплыть на поверхность с перископной глубины, но тут непонятно откуда появилось крупное судно, направлявшееся, по всему судя, к ним. «Q»-цистерны быстрого погружения были немедленно заполнены, и они убрались с опасного пути на глубину. И только через тридцать минут после этой «легкой шутки», в половине десятого вечера, они смогли, наконец, всплыть наверх.
Все четыре члена экипажа были к этому времени в очень плохом состоянии, пробыв в погруженной лодке девятнадцать часов без единого глотка свежего воздуха. Симптомы недостатка кислорода и отравления углекислым газом были именно теми, о которых они знали, – сильная головная боль и резь в животе. И поток хорошего чистого воздуха, который заполнил лодку, как только командир открыл люк, не означал еще конца их недомогания. Напротив, как это и бывает всегда, когда подводные лодки всплывают на поверхность при очень плохом внутреннем воздухе, они почувствовали себя еще хуже. Шин и Колье страдали от судорожной рвоты. Но все равно на поверхности было хорошо. Почти так же хорошо, как дома.
Вскоре была обнаружена «Сциптр», и две субмарины шли в компании рядом в течение полутора часов перед началом буксировки и смены экипажа, которые произошли в первые минуты 15 апреля. На «Сциптр» боевой экипаж «Х-24» ожидало большое пиршество, за которое, несмотря на недавнее расстройство желудка, они смогли приняться с удовольствием. По случаю праздника был нарушен неписаный закон и бар кают-компании был открыт в условиях похода, и никогда его содержимое не было лучшим на вкус.
Через три дня они вернулись на базу. Бритнелл и его команда привели лодку в хорошее состояние. Единственной неисправностью, которую они не смогли устранить, был обрыв телефонного кабеля. Прибыв на базу незадолго до 6.30 утра, они нашли ее похожей скорее на Хэпстедскую пустошь в Лондоне в официальный выходной понедельник, чем на пустынный шетлендский залив, каковым она и являлась. Корабли были расцвечены флагами, непрерывно звучали сирены, целый флот из катеров вышел, чтобы приветствовать героев, и «Сциптр» с «Х-24» прибыли домой, приветствуемые музыкой Гарри Роя, исполнявшего «Американский патруль» и «Настроение», доносящейся из какого-то динамика.
