В случае с Дворцом Советов заказчиком выступало само Советское государство, и оно обращалось к зодчим в надежде на выработку последними каких-либо свежих идей. И за этим дело не стало – идеи посыпались как из рога изобилия.
Радикальные, или, как сейчас принято их называть, «авангардные», архитектурные группировки предложили несколько концепций: дворец-памятник, дворец-трибуна, дворец-пропилеи для прохода демонстраций. Были и более трезвые, достаточно традиционные работы – А.В. Щусева, Г.М. Людвига, Б.М. Иофана.
Предварительный проект Дворца Советов. Бригада АСНОВА: арх. В. Балихин, П. Будо, М. Прохорова, М. Туркус, скульптор Р. Иодко, худ. Ф. Севортян. 1931 г. Перспектива
Особой экстравагантностью отличалась работа бригады АСНОВА, предложившей создать Дворец в виде огромной стелы – памятника В.И. Ленину. При этом участок, отводимый для строительства, оказывался занятым подходами к Дворцу и вспомогательными сооружениями, а для самого Дворца требовалось снести еще несколько городских кварталов.
Бригада АРУ рассматривала Дворец Советов не как административное здание, а прежде всего как центр пропаганды принципов социалистического строительства, основных лозунгов партии и правительства, популяризации работы съездов. Функционировать Дворец должен был с активным участием широких масс во всех процессах. Предусматривались методы пропаганды путем выступлений, массовых действ, коллективного общения, демонстраций. Видимо, авторы идеи считали, что «широким массам» делать было нечего, кроме как ходить процессиями вокруг Дворца и участвовать в «массовых действах». В соответствии с основной идеей комплекс делился на две функциональные зоны – делегатскую и гостевую. Делегатская включала треугольный в плане Малый зал и высотный объем администрации. В гостевую зону входил Большой зал с примыкающими к нему трибунами[123].
Предварительный проект Дворца Советов. Арх. К. Алабян, В. Симбирцев. 1931 г.
Бригада САСС в составе Л.Н. Павлова и М.П. Кузнецова подошла к заданию несколько упрощенно, спроектировав собственно только Большой зал, а остальные помещения наметив схематично. В целом проект производил впечатление игры в массовость и подчеркивания технических элементов. Так, были предложены лестницы в 170 метров шириной, механизация гардеробов, самопередвигающаяся мебель и прочие не слишком нужные и трудно реализуемые вещи.
Зато некоторого одобрения Совета строительства удостоился другой проект САСС (Л.Н. Павлов, П.А. Александров, М.П. Кузнецов), выполненный сверх основного задания в инициативном порядке и предусматривавший сооружение Дворца Советов (в виде огромной полусферы) на Ленинских горах. Хотя сама идея переноса общественного центра Москвы была несвоевременной, в заключении на проект отмечалось, что он содержит ряд рациональных предложений и вполне может быть использован как основа для проектирования центра одного из московских районов.
Интересное решение задачи пропуска демонстраций предложили К.С. Алабян, А.Я. Карра, А.Г. Мордвинов, П.П. Ревякин и В.Н. Симбирцев. Огромный зрительный зал они подняли на массивных опорах, оставив пространство под ним свободным для прохода. Одна из стен зала предусматривалась раздвижной, что позволяло демонстрантам и сидящим в зале видеть друг друга, обмениваться приветствиями, в общем, создавало условия единения[124].
Откровенно скучной выглядела работа И.А. Бронштейна, представления которого о Дворце Советов оказались весьма своеобразными. План здания получался путем построения огибающей двух окружностей разного диаметра, формировавших два зала. Залы могли объединяться с помощью подъемной перегородки. Для ее подъема предусматривалась башня высотой 200 метров, которая к тому же должна была соединяться мостиком с каким-то неведомым небоскребом на другом берегу Москвы-реки. Однако никаких предложений по возможностям реализации подъемного механизма зодчий конечно же не представил.
А.В. Щусев решил упростить задачу. Не забивая голову трудностями и ограничениями, обусловленными размещением Дворца Советов на заданной площадке, архитектор выполнил свой хорошо проработанный проект в расчете на некий отвлеченный район Москвы, попросту говоря, для чистого и ровного поля. По идее Щусева Дворец представлял собой обширный деловой комплекс, состоявший из нескольких свободно поставленных корпусов, выдержанных во вполне конструктивистском духе.
Помимо Щусева, еще несколько участников воспользовались правом размещения Дворца на иных участках. П. Розенблюм, Н.А. Ладовский, А.С. Никольский выбрали для Дворца Советов место в Охотном Ряду, В.И. Фидман, как и А.В. Щусев, ориентировался на произвольную территорию. Вследствие этого их предложения не могли рассматриваться всерьез после того, как было принято решение о сооружении Дворца Советов на Волхонке.
П. Розенблюм попробовал возместить недостаток таланта и фантазии откровенным фантазерством. Свой Дворец, поставленный на затесненном участке в Охотном Ряду, он оснастил аэродромом, подъемными кранами, какой-то «аэрогостиницей» и прочими никому не нужными и чуждыми дворцовому зданию атрибутами. По внешнему виду дворец Розенблюма представлял смесь классики и фабрично-заводской архитектуры.
Н.А. Ладовский относился к немногим участникам конкурса, рассматривавшим пропуск демонстраций как нехарактерную для Дворца Советов функцию. В соответствии с этим зодчий не преду смотрел ни площадей, ни специальных сооружений для шествий. Оба зала проектировались один над одним в главном корпусе.
Предварительный проект Дворца Советов. Арх. Н. Ладовский. 1931 г. Фасад
Предварительный проект Дворца Советов. Арх. В. Фидман. 1931 г. Перспектива
Правда, в Большом зале удаление зрителей от оратора достигало 118 метров, а размещались они на балконах в восемь (!) ярусов. При этом перекрывать зал должен был не имевший аналогов купол в 88 метров диаметром. Каким образом следовало сооружать подобную конструкцию, автор проекта конечно же не указал. Загрузку залов обеспечивал спиралевидный пандус. Рядом с главным корпусом возвышалась круглая в плане башня президиума и комендатуры.
Проект А.С. Никольского напоминал скорее ярмарочную карусель, а не дворец. Эффектного восприятия фасада он попытался добиться путем обнажения конструкций, поддерживавших перекрытие Большого зала (возможно, именно этот замысел послужил отправной точкой для столь нашумевшего в будущем проекта Дворца, представленного Корбюзье). Зрители попадали в зал через проходы, выполненные в виде толстых труб. К залу примыкал небольшой корпус, где располагались вспомогательные помещения.
Превалирующее значение, приданное пропуску демонстраций, привело В.И. Фидмана к совершенно фантастическому решению – в виде огромного, вытянутого в длину стадиона, фасады которого напоминали формы не то дирижабля, не то парохода. Меткий отзыв на проект гласил, что транспортные средства совершенствуются настолько быстро, что выстроенное в их, казалось бы, современных формах здание уже через десяток лет сделается смешным и архаичным.
Проект Б.М. Иофана был, с одной стороны, относительно реалистичен и осуществим, с другой – предусматривал снос значительной части застройки, примыкающей к выбранному участку. Но и этот проект не давал впечатления Дворца. Отдельные элементы комплекса были разбросаны на сильно растянутой площади, и их не могла объединить ни тощая башня, в которую предлагалось запихнуть книгохранилище библиотеки Дворца, ни худосочная колоннада, отделявшая внутренний двор от набережной Москвыреки.
Рассмотрение предварительных проектов приводило к удручающему выводу о полном отсутствии не только удовлетворительных архитектурных решений, но и по-настоящему ярких, подходящих для Дворца Советов идей. Журнальная критика отмечала «реставраторско-эклектический характер» проекта Д.М. Иофана. Примерно такие же замечания вызывали и Дворцы А.В. Щусева, Б.М. Иофана, Г.М. Людвига. Особо резкий отзыв вызвал проект Г.Б. Красина и П.А. Куцаева, которые придали Дворцу завершение, подобное церковной главе, а на него предлагали водрузить скульптурную группу рабочих со знаменем. Внутреннее устройство Дворца согласно этому проекту сводилось фактически к одному круглому залу, остальные разделы программы были проигнорированы. В качестве некоторой компенсации убожества замысла авторы предложили «оригинальную» идею вращающейся трибуны – расположенная в центре зала, она поворачивала оратора лицом поочередно ко всем сидевшим вокруг зрителям[125].
Не встретил также одобрения и голый формализм проектов бригад АСНОВА, АРУ, архитектора Никольского. Даже правильные (по оценке критиков) принципы, заложенные в проект ВОПРА, были реализованы далеко не лучшим образом[126].
