Несколько слов о съемке в природе.
Риск. Часто ли он бывает? Нечасто. Но все же бывает. На Кавказе после щелчка фотокамеры ко мне устремилась медведица. До сих пор не знаю, почему, подбежав к фотографу на четыре шага, она раздумала нападать. Немецкий фотограф-натуралист Михаэль Гржимек погиб в Африке – самолет, который он вел, столкнулся с грифом. Известен случай, когда кинооператор оказался в лапах у львицы.
Выносливость и терпение… В поисках нужного кадра приходится идти иногда десяток-другой километров, мерзнуть часами в каком-нибудь шалаше, стоять по пояс в болоте, не позволяя себе шевельнуться в то время, как комары распухают от твоей крови. Охота заставляет подняться в полночь и идти пешком, неизвестно куда, плыть на плоту по порожистой речке, лететь в вертолете, залезать на деревья. Бельгиец Гарун Тазиев много раз спускался в жерла вулканов. Француз Жак-Ив Кусто опускался со съемочной камерой в океан, кишащий акулами. Фотографы рисковали. Но главное, что приносило успех в работе этих людей, – выносливость, знание дела, способность повторить тяжкий путь в случае неудачи.
Знания… В общении с природой, если вы что-то хотите понять и заметить, они крайне нужны, иначе вы непременно пройдете мимо того, что надо заметить. Но просто «копилка знаний» мало что даст. Надо быть любознательным, уметь удивляться, радоваться всем проявлениям жизни. В этом случае вы непременно заметите что-то такое, чего, может быть, до вас никто и не видел, и сделаете свое, пусть маленькое, открытие. А фотокамера поможет вам сохранить этот момент.
Техника фотосъемки… Ею надо владеть хорошо. Иногда момент, которого ждали много часов, дней или даже недель, длится одно мгновение. Ничто не должно подвести нас в эту минуту – ни пленка, ни камера, ни объективы. Техника съемки сегодня весьма совершенна. Лампы-вспышки позволяют снимать в пещерах, ночном лесу, в толщах океанской воды. Появились специальные фоторужья, кассеты с запасом пленки на сотни кадров (что крайне важно при путешествии). Дистанционные управления позволяют поставить камеру возле норы или над гнездом птицы и включать ее издали. Сами фотографы придумали много приемов для съемки. Вертолет, например, позволяет заглянуть сверху в самые тайные уголки лесов и болот. Иногда в поисках верхней точки камеру поднимают на воздушном змее или легком воздушном шаре, сооружают специальные вышки, чтобы долгое время наблюдать, например, как вырастают в гнезде орлы. (На снимке мы видим вышку венгерских натуралистов.) Иногда для съемок привлекают даже объекты самой природы. Вот голубь, снаряженный крошечной камерой. Но такой фотограф предназначен скорее всего не для съемки животных и красивых ландшафтов.
Удача, счастливый случай… Для всех охотников это очень желанный момент. Вы помните, мы напечатали фотографию: слон, поваливший автомобиль. Этот момент успел заснять какой-то безвестный фотолюбитель плохонькой камерой. Недавно я получил письмо от москвича Юрия Липского. Минувшим летом он видел: летящий вальдшнеп нес в лапах птенца. Юрий вместе с женой видел этот момент, но заснять полет не успел, снял только птенца, которого уронил вальдшнеп… Подобную съемку можно ли запланировать? Нет. Подарить ее может только счастливый случай, поэтому очень важно в природе держать фотокамеру наготове. И, как известно, удача идет навстречу тем, кто ищет ее и для кого в поиске даже случай закономерен. Я назову имена хорошо известных людей, показавших нам с помощью фотографии красоту и тайны природы. Немец Бернгард Гржимек, англичанин Джеральд Даррелл, поляк Аркадий Фидлер, венгр Хомоки-Надь, шведы Свен Йильсетер и Рольф Бломберг, американец Фред Трюслоу, советские натуралисты Николай Николаевич Немнонов, Эмилия Голованова, Юрий Пукинский. Эти люди приносят нам вести из вечно живого, прекрасного мира.
Фото из архива В. Пескова. 31 октября 1971 г.Окно в природу
В лесу, полном красок, такой листок незаметен. А сейчас я стою перед ним и ищу предлог задержаться подольше – рюкзак поправил, переобулся. На самом деле я любуюсь этим прозрачным листом. Каким чудом остался он после морозов, после обильного снега? Все ведь осыпалось. Осиновый лист успел уже почернеть на земле. Пожухла желтая осыпь в березняках. Под лиственницей лежит пушистый оранжево-сизый сугроб хвои. В один день. А может быть, в час скинуло дерево все до последней иголки и стоит черное, как после пожара.
Весь лес черный, пустой и холодный. И в этом прозрачном, продрогшем сумраке издали виден листок на орешнике. Куст облетел, а этот листок на кончике ветки маячит желтым живым огоньком. Капля воды уцепилась за лист, катается шариком, а не падает.
Обхожу осторожно, боясь зацепить ветку. Оглянулся – висит. Шагов сто прошел, опять оглянулся – светится между ветками желтый листок.
Низкие облака. Сырость. Колея и лосиный след у дороги были полны водой. Но вода ушла в землю, и пустоты прикрыты сейчас беловатыми стеклами льда. Знакомый лесной ручей не поддался первым морозам. Но там, где темный поток встречает какую-нибудь преграду, висит бахрома хрупких сосулек.
Все замерло и уснуло в лесу.
Людей тоже нет. Люди не любят лес без цветов, без грибов и орехов, без ягод и желтых листьев. Все радости люди в такое время ищут под крышами, возле огней. Но вот человек… Одинокий старик. Он сидит на ольховой колоде у маленького костра. Здороваемся. Грею у огня руки и, скинув мешок, угощаю старика яблоком.
– Зубов нету, сынок, – виновато улыбается дед. – Ну давай, может, как и сгрызу…
На сучке в полосе дыма сушатся дырявые солдатские сапоги старика. К березе прислонен пучок ивовых прутьев, перевязанных лыком.
– По делу в лесу, дедушка, или так?..
– Так, сынок. На белый свет поглядеть…
Долго и молча глядим на огонь. А когда я поднялся, чтобы идти, старик тоже стал обуваться.
– В молодые лета, сынок, дней не считают. А вот теперь каждый день цену имеет. Походил, посидел у огня, перекинулся словом – и чувствую, что живу. И, сознаюсь, хочется жить…
К шоссе я шел прежним путем. Следы сапог хорошо различались на расколотом льду, на прибитых дождями листьях. Сделал крюк и вышел к знакомому месту. Вот он, держится желтый листок! И крупинка воды цела.
На поляне я постоял, размышляя о том, как иногда малость какая-нибудь – лист с каплей росы, какой-нибудь звук, запах, случайная встреча – способна разбередить душу…
Смеркалось. На близком аэродроме взлетали и низко под тучами шли самолеты. После сильного гула лес становился особенно тихим. Все ожидало зимы. Все готово было к зиме. И только один листок упрямо светился в черном лесу.
Фото автора. 5 ноября 1971 г.Окно в природу
Можно сказать уверенно: это одна из самых красивых птиц на земле. Случайно я видел черных лебедей на Камчатке. Между сопок проплыли (именно проплыли, мерно махая крыльями) пять больших птиц. Они были черные, только маковые перья белели, как снег. Полминуты – и птицы скрылись в долине. И только тут мы опомнились. Лебеди. Но почему черные? Белых лебедей на Камчатке встречаешь часто. Несомненно, и эти пять птиц были лебеди. Но черные. Расспросив охотников-старожилов, я узнал, что в Камчатской долине мы видели лебедей австралийских. Бури тому причиной или какие-то таинства перелетов, но изредка лебедей из Австралии заносит на северный полуостров.
Позже я любовался птицей на пруду усадьбы Аскания-Нова. И опять подивился красоте австралийца. Черный лебедь плавал среди стаи лебедей белых. Соседство особенно выделяло южную птицу – черные перья, царственно гордая шея, карминно-красный клюв. А вся стая на тихой воде, черный лебедь и белые птицы – были так живописны, что уходить от воды не хотелось.
Черных лебедей европейцы увидели триста лет назад, впервые ступив на землю Австралии. И уже тогда подивились причуде природы: лебедь, но черный! В ту далекую пору на лебедей, и черных, и белых, охотились. И, пожалуй, лишь красота этих птиц спасла их от полного истребления. Постепенно даже самые азартные из охотников перестали поднимать ружья на лебедя. И уже много лет неписаный закон чести хранит лебедей. К тому же птица эта, весьма чувствительная к присутствию человека в диких угодьях, оказалась способной жить рядом с людьми – доверчивая, почти ручная.
После войны Моссовет на золотые деньги купил для столицы шесть лебедей австралийских. Черные птицы благополучно перенесли путешествие с далекого континента. Климат Москвы оказался для них подходящим (на зиму птиц помещают в теплый павильон). Не сразу, правда, изменился у птиц жизненный ритм – жители Южного полушария выводили птенцов в зимнее время. Но постепенно и этот процесс вошел в колею. И вот уже более десяти лет на московских прудах, доставляя много радости людям, вместе с белыми птицами живут черные австралийские лебеди.
