Кузнец и потомственный житель Карасихи Василий Коротышов.
В широкую дверь виднелась бархатно-черная внутренность кузни. В углу малиновым светом тлел в горне уголь. У наковальни под электрической лампой двое людей плющили замысловатой формы поковку. Работа, судя по разговору и по тому, как кузнец нам кивнул: «Подождите…», была очень спешной. Оказалось, тракторист явился в кузню прямо из борозды. Когда он, бережно завернув в мешковину готовую к новой жизни деталь, умчался в поле на мотоцикле, кузнец неторопливо снял фартук, вытер красной тряпицей пот на лице и вышел из кузни на солнце.
– Извините: сев, горячее время…
Каким же чудом в наше станочно-машинное время уцелела почти первобытная кузня? Сам кузнец, потомственный житель Карасихи Василий Иванович Коротышов, ответил на это просто: «Нужна, потому и стоит. И действует».
Подкова на счастье.
Что нужна – это правда. Карасиха – деревня дальняя и глухая, лежащая по правую сторону от Ветлуги за лесами, логами, за полями ржи, картошки и льна. До мастерских со станками, электросваркой и современной кузницей далеко. Наверно, эта причина в первую очередь заставляла беречь старинную кузню. Случись что в поле с комбайном, сеялкой, трактором – вот она, первая помощь, прямо под боком. Стучитесь в окно кузнеца хоть в полночь – сейчас же возьмется за дело. И в каждом доме деревни есть дело для кузнеца. Кому кастрюлю-самовар-бидон запаять, кому донышко для ведра, кому мотоцикл починить, кому замок, кому тяпку для огорода, обруч на кадку, петли для двери, колодезный ворот, железного петушка на конек крыши – все это быстро и с радостью сделает у своей наковальни Василий Иванович.
Но, пройдясь по деревне, мы поняли: не только эти малые, но насущные нужды сохранили Карасихе кузню. Сам кузнец своим обликом мастера и трудом, своей преданностью деревне хранил тут очень давно зажженный огонь.
Кузне – семьдесят, ему – шестьдесят. Десятилетним мальчишкой он стал приходить сюда – «слушать, как стучат молотки, глядеть, как краснеет железо». И вот «присох» на всю жизнь.
В тринадцать лет Василий Иванович в первый раз увидел велосипед. Только увидел и потрогал его руками, но этого было довольно, чтобы взяться сделать велосипед. И он его сделал. Из дерева. «Шестеренки и цепь выковал из железа. Все остальное – береза, клен, можжевельник». И это не была игрушка на погляденье. Молодому кузнецу велосипед служил целых шесть лет – «даже в поле ездил на нем».
Неудивительно после этого было узнать: руками мастера по железу сделаны многие ульи в деревне, сундуки, лодки, столы, диваны и табуретки, наличники на окна, чемоданы для ребят, отбывающих в армию. Удивительно было слышать: руками кузнеца в Карасихе и окрестностях сложено восемьдесят печей. А после войны, в 1947 году, он построил радиоузел, сам его обслуживал и был первым диктором. Когда же появились в Карасихе телевизоры, кузнец вполне разобрался в устройстве «ящиков для гляденья», стал их чинить и чинит до сего часа.
Вот такие руки у человека. Надо ли говорить, что все в его доме – от щеколды на двери и до трубы – сделано собственными руками.
Вырастил Василий Иванович двух сыновей. «После люльки у горна грелись». На вопрос: «А что теперь сыновья?» – кузнец улыбнулся: «Сыновья должны выше отцов подыматься. Не пожалуюсь – люди умелые. Когда их работу гляжу, чувствую себя самоучкой и подмастерьем. Оба в Горьком на большом производстве».
Пока мы сидели у кузни, привели ковать лошадь. Кажется, лошадь хорошо кузнеца знала: чуть подошел – подняла и согнула в колене ногу.
– Ковать, давно пора ковать тебя, милая…
Мы увидели, как это делается. Как подбирает кузнец подкову, как примеряет ухналь (ковочный гвоздь), как расчетливо-точно вгоняет его в копыто.
Древнейшее дело у всех народов! И древнейшая из профессий – кузнец. Фамилии Кузнецов, Ковалев, Коваленко и Коваль – производные от профессии. То же самое у поляков – Ковальский, то же у англичан – Смит, Фабр (кузнец) – у французов. Говорю об этом Василию Ивановичу, но он прилежно занимается лошадью.
– Кажется, дело простое. А вот книжка для сельского кузнеца наполовину состоит из инструкции, как подковать лошадь…
Подъезжает парень на мотоцикле. Василий Иванович встречает его насмешкой:
– Ну что, и твой расковался?..
Узнав, в чем дело, выносит сверло и маленький молоток.
– Такой пустяк, и не можешь своими руками. Ну а если я завтра умру…
У парня свои заботы. Садится на подправленный мотоцикл – и только пыль столбом над дорогой.
Кузнец вздыхает:
– Не могу я этого понимать. Кузня, хорошо это знаю, деревне нужна. А ведь никто не придет, не скажет: так, мол, и так, дядя Вася, покажи, научи. Со мною вместе умрет и кузня. Даже, пожалуй, раньше.
Показав гостям, как работает горн, как закаляют и отпускают поковку, кузнец вернулся к прерванной мысли:
– Исчезнет… А ведь она последняя тут, над Ветлугой. Мне особенно жалко. Шутка сказать – полвека в ней отстучал.
Когда прощались, кузнец салютом три раза стукнул по наковальне.
– Спасибо за интерес. И счастливой дороги! А я в свое удовольствие часик-другой поиграю с железом…
С пригорка в черемухе за ручьем было слышно состязание двух соловьев. А между пением – стук по железу железом. И синий дымок над черемухой. Старушка кузня еще дышала и подавала свой голос.
Первый раз я увидел такой колодец в музее деревянного быта под Горьким и поразился: неужто были такие?!
– Почему «были»? Если поехать в дальние села по-над Ветлугой, и сейчас колодцы увидишь.
Из-за колодцев в Карасиху мы и поехали.
На опрятной, ухоженной улице сооружение это заметишь сразу – четыре огромных столба, над ними обширный шатер из досок, а под шатром сам колодец. Глубокий. Настоящая шахта. Вода в глубине далекой неясной луной серебрится. Подъемник у этой водяной шахты поражает больше всего. Это привычный ворот, но не с ручкою для верченья, а с огромным, едва ли не в два городских этажа колесом. Как сдвинешь такую махину?..
К колодцу из дома напротив семенит бабушка лет под семьдесят. Подошла, поставила ведра и немедленно – к колесу. Вернее, прямо в его исподнюю часть. И пошла внутри колеса по ступеням, как белка. Свободно, привычно пошла… Смотрим в колодец – бадья достигла воды, и старушка сейчас же, изменив положенье, пошла в обратную сторону.
И вот бадья уже наверху. Вода ломит зубы, вкусная, чистая. Ковшиком бабка отлила воду в ведра и, отказавшись от помощи, закачалась под коромыслом к дому… Примерно четвертого класса школьница подошла. Тот же порядок – белочкой бег в колесе, а потом ковшиком разливанье воды по ведрам. Никаких заметных усилий, как будто играючи подымалась из глуби вода.
Колодец с колесным агрегатом.
В этот же день колодцы с колесными агрегатами мы увидели в соседних с Карасихой деревнях. Узнали: когда-то такие колодцы строили в каждом селенье («Четыре недели – колодец готов»). Потом появились колонки с водой. Удобная с виду новинка, однако не всех осчастливила. «Зимой в трубах вода замерзает, и ржавчина в ней – для чая уже не то, и для стирки вода не годится». Стали спешно чинить заброшенные было колодцы.
А в Карасиху и в соседнее с ней Благовещенское снабженье водой по трубам прийти не успело. По этой причине «ступные» колодцы тут в полном и образцовом порядке. Ось у ворота смазана. Место возле колодца песочком посыпано. Две скамьи под навесом. Не только воды наберешь, но можно передохнуть у колодца, узнать деревенские новости. Кое-где тут же почтовый ящик, чугунное би́ло на случай пожара…
Загадка же колеса над колодцем разрешается просто. Там, где близко вода, ее черпают прямо рукой (помню, в нашем селе был для этого крюк на шесте). Всем известны колодцы с журавликом. Колодец с воротом распространен повсеместно. Но там, где вода глубоко (в Благовещенском до нее сорок метров!), слишком долгое дело – опускать-подымать обычных размеров ведро. На цепь укрепляют бадью ведер на пять. Но попытайтесь верчением рукоятки вынуть бадью из колодца – тяжелая штука! И тогда какой-то смекалистый мастер придумал огромное колесо. Он, возможно, не знал учения Архимеда о рычагах. Но именно закон рычага лежит в конструкции знаменитых и редких теперь «ступных» колодцев. Дотронься рукой – колесо уже закрутилось. Но проще и легче идти внутри колеса…
Даже в музее «ступной» колодец производит сильное впечатленье. Но есть места, где «мужицкая техника» исправно, с большим запасом надежности продолжает служить человеку.
Фото автора. 1 июля 1981 г.
По бычкам у дороги вы сразу поймете: пересекли границу Полтавщины. Полоса отчуждения справа и слева от шоссейной дороги обжита скотиной: бычок на приколе, полсотни метров – еще бычок. И так многие километры и на многих дорогах.
