Примечательно, что Томпсон, как и всякий исследователь имевший свою теорию, не выделил в отдельную группу людей, заявивших (опять же, с разной степенью уверенности), что стреляли со стороны железнодорожного переезда. А между тем, из его собственной таблицы следует, что таких было как минимум 9 (то есть 14 %). Более того — многие из тех, кто отнесен Томпсоном в группу «Ограда на травяном холме», говорили просто «со стороны железнодорожных путей». Но железнодорожные пути проходят, как видно из схемы на стр. 163, и позади ограды, и по виадуку (переезду).
Не учтены в таблице и косвенные свидетельства и импульсивные высказывания, которые порой важнее обдуманных и, может быть, нарочито искаженных показаний. Например, не указано, что далласский шериф, Билл Деккер, ехавший в головной машине, через секунду после выстрелов отдал приказ по радио: «Немедленно пошлите всех людей из моей конторы на железнодорожные разъезды, чтобы выяснить, что там произошло, и пусть они охраняют все до прибытия следователей из отдела покушений». Два часа спустя его помощники все еще вели расследование на железнодорожных путях позади деревянной ограды. Начальник полиции Карри, ехавший в той же машине, прокричал в микрофон: «Пошлите людей на этот виадук и посмотрите, что там происходит». То есть совершенно ясно, что первая реакция опытных полицейских была: стрелявшие находятся впереди президентского автомобиля. (Если таково же было впечатление шофера, это могло бы послужить объяснением, почему он сбросил скорость: он не мог свернуть ни вправо, ни влево, а ехать вперед означало бы приближаться к стрелявшему.)
Миссис Дональд Бэйкер (она же Верджи Рэкли) заявила, что первый выстрел донесся со стороны железнодорожных путей и виадука. Более того, она уверенно, не поддаваясь нажиму ведшего допрос Либелера, показала, что после первого выстрела она увидела, как пуля ударила в мостовую позади президентского автомобиля. Давая показания ФБР 24 ноября 1963, она сообщила об этом и указала место, куда ударила пуля: неподалеку от того места, где она стояла на улице Эльм (почти перед зданием ТРУ). Судя по всему, это место было скрыто от окон шестого этажа деревом. Поэтому показания не устроили агентов, и в архивах появился протокол допроса от 25 ноября, где сказано, что свидетельница увидела, как пуля ударила впереди автомобиля. Нет, заявила миссис Бэйкер, никогда она такого не говорила. Да и каким образом она могла увидеть мостовую впереди автомобиля, когда сама находилась метров на 30 сзади?
Фильм Запрудера
Далласский фабрикант женской одежды, Абрам Запрудер, был невысок ростом, поэтому он выбрал место на травяном склоне (зона 2), да еще забрался на бетонный барьер. В руках у него была любительская кинокамера. Вообще-то утром он забыл ее дома, но секретарша уговорила его вернуться за ней — ведь когда еще президент приедет в Далласе в следующий раз!
Запрудер нажал на спуск камеры, когда президентский автомобиль свернул с Хьюстон на Эльм-стрит. Ненадолго президент исчез за дорожным знаком, и в этот момент раздался первый выстрел. Когда лимузин появился снова, президент уже поднимал руки, чтобы схватиться за грудь и за горло. Раздался второй выстрел, третий. Люди кругом падали на землю, спасаясь от огня. Но Запрудер продолжал снимать, и только камера слегка вздрагивала в его руках в моменты выстрелов (это можно заметить по слегка расплывшимся кадрам). Так убийство президента оказалось запечатленным на пленке.
У Запрудера хватило сообразительности не передавать проявленный фильм властям, а предложить его журналу «Лайф». Журнал немедленно уплатил ему 25 тысяч долларов, а затем выплачивал еще и еще. Наверное, эта полуминутная лента так и останется самым дорогим любительским фильмом в истории.
Каждый кадр, каждый миллиметр заппудеровского фильма был впоследствии изучен досконально. Благодаря ему удалось точно рассчитать время между выстрелами и соответствующие местоположения движущегося автомобиля. Получилось, что президент исчезает за дорожным знаком на кадре 183, а появляется вновь в кадре 225, уже явно раненный. Попадание пули в губернатора Коннэлли приходится на кадр 234, а роковой выстрел в голову президента — на кадр 313.
Не будь фильма Запрудера, Комиссии Уоррена было бы в десять раз легче отстаивать свою версию. Но фабрикант дамской одежды и его любительская камера задали Комиссии хлопот.
Выяснилось, что на кадрах 166–210 автомобиль проезжал по тому участку улицы Эльм, который был скрыт от стрелка на шестом этаже ТРУ кроной дерева. Поэтому Комиссия заявила, что президент был поражен первой пулей где-то между кадрами 210 и 225. Но так как камера работала со скоростью 18,3 кадра в секунду (это было установлено последующей проверкой), нетрудно было подсчитать, что от выстрела, поразившего президента (кадр № 210, да и то лишь при допущении, что стрелявший поразил президента как только тот появился из-под листвы, не дав себе даже секунды на прицеливание), до выстрела, ранившего губернатора (кадр № 234), прошло только (234 — 210): 18,3 = 1,31 секунды. А итальянский карабин Освальда, найденный на 6-ом этаже ТРУ, даже в руках самых опытных стрелков, оперировавших затвором с предельной быстротой и стрелявших почти не целясь, не смог на испытаниях произвести два выстрела подряд быстрее, чем за 2,6 секунды. Оставалось два возможных вывода: либо стреляли двое, либо стрелявший имел другую винтовку — автоматическую.
Но ни того, ни другого вывода Комиссия ни в коем случае не могла допустить.
И так как вещественные доказательства — фильм Запрудера и винтовку Освальда — изменить было невозможно, следователи-адвокаты взялись за изменение логики. Была создана так называемая «теория единственной пули», утверждавшая, что одна и та же пуля прошила тело президента, затем — губернатора Коннэлли и впоследствии была обнаружена на носилках в Паркландской больнице почти неповрежденной.
Критики обрушили на эту «теорию» настоящий шквал сокрушительных контраргументов. Но, пожалуй, лучше всех она была пародирована Джорджем Эвика:
Отчет Комиссии Уоррена утверждает, что это могло случиться. Одна и та же пуля могла влететь сзади в шею Кеннеди (переместившись, правда, вверх на 6 дюймов от того места, где находилась рана в спине), пройти шею насквозь (под очень острым углом к горизонтали, хотя предполагается, что стреляли из окна 6-го этажа, что дает траекторию примерно 45°), не задев ни одной кости, вылететь через отверстие, которое все приняли за входную рану в горле, оставив кусочки свинца по пути, но сохранив медную оболочку неповрежденной и не потеряв в весе, повернуть вниз и, то ли подождав 1,3 секунды, то ли пробив Коннэлли так нежно, что он не замечал этого в течение 1,3 секунды рвануться сквозь грудную клетку губернатора, раздробив ребро и снова не потеряв в весе, все еще с цельной медной оболочкой, не утратив своей дьявольской скорости, вылететь из груди, повернуть направо, раздробить запястье губернатора, оставляя позади кусочки свинца, но не теряя веса и с неповрежденной оболочкой, повернуть вниз и налево, застрять в левом бедре губернатора, где она, утомленная, затихла, чтобы потом выкатиться наружу и последним усилием забраться под матрас на носилках, а оттуда объявиться на свет, целой и невредимой, когда она понадобилась в качестве вещественного доказательства.
Пуля была калибра 6,5 и имела характерные отметки, оставляемые ружьем Освальда. Не дать ей законных прав в официальном расследовании значило бы признать, что кто-то подбросил ее, пытаясь указать на Освальда как на убийцу. То есть признать заговор. (Вспомним, что Руби видели в Паркландской больнице час спустя после убийства президента — см. выше стр. 59).
«Теорию единственной пули» или «чудо-пули», как ее называли критики, можно было бы включить в юридические учебники как образчик доказательства желаемой версии вопреки вещественным доказательствам, логике, теории вероятности. Пример был бы весьма поучителен и тем, что показал бы, как хорошо оплачиваются подобные таланты: создатель «теории», следователь Комиссии Арлен Спектер, сделал блестящую карьеру и сейчас заседает в Сенате Соединенных Штатов, представляя республиканскую партию штата Пенсильвания.
Раны президента
Свидетель может ошибаться, может лгать, может опускать какие-то детали виденного, может просто отмалчиваться из страха, что преступники попытаются разделаться с ним. Поэтому при расследовании любого убийства свидетельские показания принято рассматривать с долей осторожности. Единственными данными, которые не подвергаются сомнению, принято считать медицинское заключение о вскрытии трупа, описывающее раны, нанесенные жертве, причину и время смерти. Не поразительно ли, что в самом сенсационном убийстве XX века именно отчет о вскрытии оказался полным противоречий, послужил источником бесконечных споров?
